Скай Уоррен - Сломанная красота

У неё есть несколько минут до начала встречи, которые она обычно проводит на скамейке в коридоре, и Мелинда, кажется, знает об этом. Девушка не хочет сейчас с ней говорить, особенно, когда Мелинда подкралась к ней исподтишка. Но Эрин не хочет проявлять неповиновение. И Доктор Дженкинс, технически, состоит в комитете. Эрин следует за женщиной вниз по коридору и проходит в её кабинет.

Когда Эрин заходит внутрь, Мелинда захлопывает дверь. Эрин предполагает, что это значит, что разговор будет длинным. Она присаживается на один из стульев перед столом, а Мелинда пересекает кабинет, чтобы занять своё место.

– Итак, – произносит Мелинда. – Я взяла на себя смелость взглянуть на твой табель успеваемости. Очень впечатляюще.

– Спасибо.

– Особенно для кого-то с твоим прошлым. Я действительно это уважаю.

Тон Мелинды проясняет, что она имеет в виду абсолютно противоположное.

Эрин сжимает зубы. Откуда эта женщина вообще знает о её прошлом? Она копалась глубже, чем просто в её табеле успеваемости.

Мелинда продолжает.

– Я переживаю за это. За тебя.

– Почему за меня?

– Эта идея, что ты должна получить степень магистра. Понимаешь, в этом нет необходимости для многих должностей.

Без сомнений, она ожидает, что Эрин будет секретарём.

– Я понимаю, но хочу это сделать, – не говоря о том, что она уже проучилась два года и находится в шаге от финишной прямой. – Я верю, что это поможет мне достичь моей давней цели.

– Хм-м. Ещё я посмотрела на твои финансовые ведомости. Там большая сумма задолженности, залоги покрывают то, что не может покрыть стипендия. Ты действительно хочешь застрять с этим в самом начале своей карьеры? Ты очень юна.

Эрин моргает.

– Ну, со всем уважением, у меня уже есть задолженность. Я уже не могу избавиться от этого, даже если бы хотела.

– Действительно? – тонкая бровь красивой формы выгибается. – Есть способы, с помощью которых симпатичные студентки иногда избавляются от такого бремени. Например, богатый благодетель.

Эрин охватывает шок. Мелинда действительно только что намекнула на Блейка… как на благодетеля?

– Я не… Я этим не занимаюсь.

– Нет? Ну, а что ты тогда делаешь? – Мелинда открывает папку на своём столе. – Здесь, например. Склонившись над его диваном.

Её бросает в жар, а затем в холод. О Боже. Её сердце оказывается в горле, она подвигается на край сидения и заглядывает на стол. Конечно, там Эрин. Изображение сделано через жалюзи и занавески, показывая обнажённую женщину в самой компрометирующей позе.

– Как вы смеете? – выдыхает она.

– Как смею я, Эрин? Нет. Как смеешь ты спать с профессором только ради оценки. Я видела, что сейчас у тебя "А" по его предмету (прим. пер.: оценка "А" равна пяти баллам по пятибалльной шкале).

– Я это заработала.

– Так же, как заработала "А" на других своих уроках?

– Именно так. Своей научной работой.

– Предполагаю, остальное – просто дополнительные баллы, – когда Эрин не отвечает, Мелинда продолжает, – я не могу винить тебя за попытки. Ты получаешь хорошую оценку и здоровенный счёт в банке, чтобы погасить этот долг. Очевидно, ты умная девочка, раз зашла так далеко.

С ужасом она чувствует, как слёзы застилают ей глаза. Эрин делает глубокий вдох и сдерживает их.

– Но теперь ты можешь понять, почему я так переживаю за тебя. Я несу ответственность за студентов… и должна сообщать об аморальном поведении нашего персонала.

– Он ничего не сделал.

Мелинда взяла фотографию и сощурилась.

– Он уже не справляется? Я задаюсь этим вопросом после того несчастного случая. Похоже, ты зря раскрылась и…

– Прекратите.

У неё сжимается желудок. Её точно стошнит.

– Послушай, я не хочу никому рассказывать. В реальности последствия будут более серьёзными для него, чем для тебя. Тебе, возможно, придётся остаться на ещё один семестр и посетить этот урок заново. А ему? Все узнают. Эта маленькая жизнь, которая у него осталась прямо сейчас, будет разрушена.

– Чего вы хотите? – произносит она.

– Я не считаю, что профессору Моррису нужно когда-либо снова слышать о тебе вне класса, ты так не думаешь? Определённо, у него есть дела получше в свободное время.

Например, вы? – хочется ей спросить. Но она не может. Это не смешно. Шутят над ней. Потому что Блейк действительно может заниматься чем угодно и кем угодно. В то время как её держат в этом проклятом кабинете. В то время как Эрин строит все эти проклятые планы быть успешной и богатой, чтобы никто не помыкал ею, но вот она здесь. Ею помыкают. Она слабая. Беспомощная.

Мелинда продолжает говорить, но Эрин больше не слышит её. Её испытали психологически, и, к тому же, она уже знает суть сообщения. Убирайся. Ты не желанна. Ты не достаточно хороша. Шум в её ушах такой же, как когда она была в доме своего парня. Когда его родители унизили её во время первого же блюда и сказали, что тогда она тоже была не достаточно хороша.

После этого, она, спотыкаясь, идёт вниз по коридору к кабинету своего руководителя.

Доктор Миллер хмурится, глядя на неё.

– Всё в порядке? Обычно ты так пунктуальна.

Она просто качает головой, потерянная. Облегчение охватывает её, когда мужчина занимает место за своим столом. Может быть, она сможет преодолеть скованность тела и пережить эту встречу.

– Я должен быть честен с тобой, Эрин. Мы тщательно поговорили о твоей работе, и ты знаешь, что я очень впечатлён. Но я также обсудил её с одним из членов комитета, и там высказали некоторые опасения…

О Боже. Она полностью уверена в том, кто был этим членом комитета. Эрин мямлит, отвечая на вопросы, защищаясь в ответ на различные споры против её работы. Некоторые из них – законные опасения, слабости, о которых ей уже сказали, или которые она отметила, чтобы вернуться к ним. Другие – фиктивные, но она в любом случае не уверена, что справляется хорошо.

Это была не настоящая защита перед комитетом, но куда может быть хуже? Доктор Миллер уже считает её умной, это заметно по тому, как он разговаривает с ней. Будто ему действительно интересны её ответы. Так не было бы перед комитетом, в присутствии Мелинды. Кто знает, как далеко та зашла, чтобы обеспечить себе поддержку ещё и других членов комитета? В конце двух часов, на час дольше, чем они обычно встречались, лучшее, что она может сказать об этом, что её не стошнило.

Доктор Миллер снимает свои очки.

– Осталось последнее. Мне действительно не следовало даже рассказывать тебе это, но ты мне нравишься, Эрин. Думаю, ты подаёшь надежды. Так что я делаю исключение. Поступило также обвинение в плагиате.

Воздух кажется слишком густым. У неё от него кружится голова, начинает тошнить.

– Что?

– Это было необоснованно, и ничего не произойдёт, пока не появятся доказательства. Но если ты хочешь мне что-нибудь рассказать, сейчас самое время.

О Боже, это кошмар. Настоящий кошмар.

– Нет, я придумала это, всё это. Единственные ссылки, которые я использовала, перечислены здесь.

Мужчина изучает её взглядом несколько долгих минут. Наконец он кивает.

– Тогда проблемы быть не должно. Должен признать, я скептически относился к тому, что ты сделала бы такое.

– Я никогда бы не сделала этого.

– Нет, – он кажется задумчивым. – Не думаю, что сделала бы.

– Пожалуйста, скажите, что будет?

– Откровенно говоря, если эта ситуация такая, как я думаю, то ничего. Комитет будет действовать только при наличии чистого доказательства. В основном, которое предоставляется во время предъявления обвинения.

Но не в этот раз, понимает она. Ей удаётся уйти, не развалившись на части полностью и не опозорив себя. Через два здания она находит дверь Блейка. В матовом окне с его именем, написанным тёмными буквами, темно – кабинет пуст. В её животе холодное и напряжённое облегчение. По крайней мере, она может побыть с этим наедине. Эрин садится на стул рядом с его кабинетом, на тот же, где ждала его эти несколько недель назад. Тогда она встретилась с ним внутри. Сейчас же девушка пишет записку.

"Я больше так не могу. Слишком рискованно. Мне жаль. Э".

Она хочет написать другие слова. Люблю тебя, скучаю по тебе. Помоги мне. Но она не смеет. Необходим перерыв, иначе она рискует попасть под гнев Мелинды. И, может быть, это к лучшему. Это репутация Блейка. Его карьера. И её. Их любовь не стоит того, чтобы рисковать такими вещами, правда? Она не знает. Иронично, но она хотела бы обговорить это с Блейком. Он, кажется, всегда знает, что делать, всегда знает ответы.

Нет, ей нужно выстоять самостоятельно. Она не может защитить его от болезненного прошлого. Эрин не может защитить его от тяжёлого будущего. Но она может защитить его, сейчас.

Эрин сама виновата. Эта мысль остаётся на первом плане всех её мыслей, с того момента, как она поняла, что Мелинда знает правду. Нет, раньше этого. Когда Мелинда подошла к нему, а он не был свободен, чтобы принять. Он уже был втянут в отношения с Эрин. Какое противное слово – "втянут". Как в бурный роман, который между ними и был. Секрет, запрещённые отношения. А теперь? У них нет ничего.

Девушка едет домой на автопилоте, где её соседка всё ещё не спит и смотрит повтор "Доктора Хауса". Кортни обнимает Эрин, пока она плачет и рассказывает, запинаясь, с прерывистыми вздохами, о том, что произошло.

Потеря Блейка… Боже, он для неё так важен. Он для неё всё. Но если его вычислят сейчас, остерегающегося и высмеянного после такого недавнего риска, он может больше никогда не попытаться. Он может никогда не восстановиться. И её собственная карьера, профессиональная и иная, балансирует в воздухе.

– Я поступила правильно? – шепчет Эрин.

Глаза Кортни наполнены сочувствием.

– Конечно. Есть причина, по которой запрещают такие отношения. Они просто… не срабатывают.

Ах, этот голос рациональности. Не совсем желанный в такое время. Она слышит ещё и рациональный голос Блейка. Его история о римском советнике, который сделал два пустых предупреждения карфагенянам, прежде чем показать истинные намерения. Он никогда не собирался оставлять их с миром. Всегда, всегда происходит война.

Девушка мрачно осознаёт, что римляне были такими легкомысленно-агрессивными потому что могли. У них была вся власть, как у Мелинды. Она провернула фальшивую уловку, будто заботится об Эрин, а затем назвала её проституткой. А Эрин сидела и принимала это. Это она ненавидит больше всего. Если её спускают на дно, по крайней мере, она может устроить битву.

Блейк сидит в темноте, положив ногу на ногу. Он потер оторванный кусочек блокнотного листа между указательным и большим пальцами. Ему не нужно видеть, чтобы знать, что там написано. "Я больше так не могу. Слишком рискованно".

"Мне жаль".

Поначалу мужчина просто смотрел на нацарапанные знакомым почерком слова. Но не мог осмыслить их. Блейк знает её, чёрт побери. Это не она. Так что это, чёрт возьми? Он собирается выяснить.

Тихий царапающий звук металла о металл раздаётся со стороны двери, когда поворачивается ключ. Серебряный лунный свет падает на замысловатый дубовый пол, затем исчезает снова. Стучат каблуки, сумки опускаются на пол. Зажигается с гулким щелчком лампа, открывая расположение в кресле Блейка.

Мелинда взвизгивает.

– Ох, Блейк. Господи боже. Что ты делаешь?

Он встаёт, засовывая записку в карман.

– Я подумал, что если мой ключ по-прежнему подходит, то и твой тоже подойдёт. Предполагаю, это цена за то, что мы не закончили всё должным образом с первого раза.

Её глаза сужаются от его резкого тона. Затем на лице женщины расцветает яркая улыбка.

– Ты здесь для компенсации? Не переживай, что я заставлю тебя умолять, дорогой. Я просто счастлива тебя видеть.

– Прекрати нести чепуху. Мы оба знаем, почему я здесь. После сегодняшнего.

Маска спадает. Мелинда закатывает глаза.

– Какую историю она тебе рассказала?

– Она ничего не рассказывала мне о тебе, но ты только что всё подтвердила. Что ты ей сказала? Ты угрожала, что будешь голосовать против её тезиса?

– Ну, что бы я ни сказала, очевидно, это сработало, да? Значит, она не особо за тебя переживает.

– Нет, давай разберёмся. Бьюсь об заклад, ты угрожала мне. И теперь я должен верить, что ты переживаешь.

Наконец она выглядит взволнованной.

– Блейк, я просто пытаюсь помочь. Она совсем не подходит тебе. Любой это увидит.

Он двигается на неё. Её глаза расширяются. Женщина пятится назад, пока не ударяется о стену, заставляя чёрно-белые фотографии в рамках вздрогнуть.