Эрин Уатт - Сломленный принц

Это уж слишком! Все это. И город. И паршивые детки. И эта нелепая жизнь, которая должна была стать гораздо лучше моей прежней, потому что у меня появился толстый кошелек. Я закидываю голову и кричу от отчаяния и безнадежности, которые копились во мне с тех пор, как я села на тот дурацкий автобус до Бейсайда.

– Элла! – Раздается топот бегущих ног. – Что случилось? Кто тебя обидел? Где он? Я убью его…

Рид резко останавливается, увидев, что я одна.

– Почему ты преследуешь меня? – сердито спрашиваю я.

Сейчас, когда вокруг моих ног снуют полчища муравьев, на коже высыхают остатки пролитого на меня пива, а моя липкая рука вызывает лишь отвращение, он – последний, кого я хочу видеть.

– Я зову тебя минут пять, но ты была так поглощена своими мыслями, что ничего не слышала. – Рид хватает меня за плечи. – Ты в порядке?

Его ладони скользят по моим рукам и опускаются на бедра. Он разворачивает меня к себе, и я не сопротивляюсь. Сейчас мне до смерти нужен кто-то, кто позаботится обо мне, и даже его прикосновения кажутся чудесными. Ненавижу себя за это.

Вырвавшись, я натыкаюсь на дверцу машины.

– Не трогай меня. Со мной все в порядке. А кричала я вот из-за чего, – я яростно тычу в кабриолет.

Он заглядывает внутрь, подсвечивая хаос в салоне телефоном, и рявкает:

– Кто это сделал?

– Может, ты? – бормочу я, но мой рассудок удивляется глупости обвинения. Риду совершенно незачем портить мою машину.

– Ее подарил тебе мой папа, – с раздраженным вздохом отвечает он в подтверждение моих собственных мыслей. – Зачем бы я стал портить твою тачку?

– Кто тебя знает? – язвительно спрашиваю я. – Я и гадать не буду, что происходит в твоей тронутой голове.

У Рида такой вид, как будто он едва сдерживается, чтобы не выйти из себя. Только почему он должен выходить из себя? Это моя машина кишит муравьями, а он весь вечер миловался со своей бывшей.

– Ты спал с Эбби, когда я сбежала? – слова слетают с языка быстрее, чем я успеваю их остановить.

И начинаю жалеть о них в тысячу раз сильнее, когда на его лице мелькает улыбка.

– Нет.

«Тогда о чем вы двое там шептались?» – кричу я про себя.

Я приказываю себе отвернуться и сосредоточиться на том, как справиться с проблемой. Мне не нужен Рид, да и вообще никто не нужен. Я привыкла сама о себе заботиться.

Я вытираю руку и нахожу на телефоне приложение поисковой службы. Неуклюже печатаю слово «такси».

– Не хочешь спросить меня, о чем мы с ней разговаривали?

Нет. Я усвоила урок. Выбираю первый сервис и звоню.

– «Йеллоу-кэб», чем могу вам помочь?

– Я в… – Я прикрываю телефон рукой. – Где мы?

– Мэм, мне нужен адрес, – нетерпеливо говорит диспетчер.

– Минутку, – бурчу я в телефон.

Рид качает головой и забирает его из моей руки.

– Простите. Ошиблись номером. – Он засовывает мой мобильник в карман своих джинсов. – Эбби извинялась за то, что переспала с Истом. Я сказал, чтобы она не переживала.

– Ты должен переживать. Отдай мой телефон.

Он не обращает внимания на мою просьбу.

– Меня волнуют совершенно другие вещи. Например, почему моя девушка целует моего квотербека?

– Потому что он секси. – Я смотрю на карман Рида, раздумывая, как вернуть телефон. Мой взгляд смещается левее, на еще один бугорок, который становится тем больше, чем дольше я на него смотрю. Я помню, как он прижимался ко мне, твердый и горячий…

Мышцы напрягаются, кожу покалывает. Я сжимаю бедра.

– Он тебе не нравится, – хриплым голосом говорит Рид.

– Ты не знаешь, что мне нравится.

– Еще как знаю.

Молниеносным движением он обнимает меня за талию.

Его губы накрывают мои.

Я хватаю его голову, чтобы оттолкнуть от себя, но вместо этого прижимаю еще ближе. Мы не столько целуемся, сколько впиваемся друг в друга губами, языками, зубами. Его руки крепко сжимают мои чуть выше локтя. Мои пальцы вонзаются в его волосы. Твердый бугор в его джинсах больше не воспоминание, а реальность, и все мое тело отзывается ликованием. О боже, как мне не хватало этого! Его губ. Его теплого тела, которое сейчас прижимается к моему. Я скучала по всему этому, и я ненавижу себя.

Оторвавшись от него, я требую:

– Перестань целовать меня.

Его губы кривятся в усмешке.

– Тогда отпусти меня.

Я медлю, Рид опять целует меня, и его язык проскальзывает между моих приоткрытых губ. В этот раз его рука вцепляется в пояс моих легинсов, стягивая их вниз. Я нащупываю полы его рубашки, пытаясь залезть под нее. Хрипло простонав, он подхватывает меня, и мои ноги обвивают его талию.

Я ощущаю прохладный металл капота машины под своими ягодицами. Пальцы Рида сжимают мои бедра, и напряжение, охватившее меня в самом начале, становится до боли невыносимым. Я извиваюсь в его крепких объятиях, желая чего-то большего, ища его, стремясь к нему всем своим естеством. Но оно постоянно куда-то ускользает.

Губы Рида отрываются от моих и спускаются к шее, потом к плечу.

– Вот так, малыш. Ты моя, – рычит он, уткнувшись в меня.

Да, я его. Его… малыш?

– Нет, нет. Нет. – Я выворачиваюсь из-под него, тяжело дыша, ощущая прилив стыда, и лихорадочно натягиваю на себя легинсы. – У тебя скоро будет малыш, и это не я.

Он медленно выпрямляется, совершенно не беспокоясь о том, чтобы одернуть рубашку или застегнуть джинсы, которые я, похоже, пыталась с него снять.

– Повторяю в последний раз, Элла: эта женщина беременна не от меня! Почему ты мне не веришь?

В его голосе столько искренности, что я почти верю. Но «почти» – ключевое слово. Я прокручиваю в голове все случаи, когда мама умоляла меня дать парню, который изменил ей, второй шанс. «Он изменился, милая. Он стал другим. Это было недоразумение. Та женщина – вообще-то, его сестра».

Я никогда не понимала, как она не видит насквозь всю эту ложь, но теперь начинаю задаваться вопросом: может, ей просто хотелось верить в любовь и она убеждала себя не сомневаться в своем гнусном бойфренде, только чтобы рядом с ней кто-то был?

– Естественно, ты будешь все отрицать. А что еще тебе сказать? – я судорожно вздыхаю. – Давай просто забудем об этом.

– Ты реально думаешь, что я смогу об этом забыть? – его низкий голос звучит резко. – Ты ответила на мой поцелуй. Ты по-прежнему хочешь меня.

– Не льсти себе. Сейчас я бы поцеловала любого. Уже поцеловала. Помнишь? Если бы сейчас на твоем месте был Уэйд, я бы целовалась с ним.

Рид хмурится.

– Уэйд – хороший парень. Не разбивай ему сердце только потому, что хочешь насолить мне. Ты не такая.

– Ты не знаешь, какая я.

– Нет, знаю. Ты сама сказала – я вижу тебя. Я вижу твою боль и твое одиночество. Я вижу твою гордость, то, как она мешает тебе довериться другим. Я вижу твое огромное сердце, твое желание спасти весь мир, даже такого подонка, как я. – У Рида перехватывает голос. – Я устал играть в игры, Элла. Для меня не существует других девушек. Если ты увидишь, что я говорю с какой-то девчонкой, то знай, что я говорю о тебе. Если увидишь, что я иду с кем-то, то знай, я мечтаю, чтобы вместо нее рядом была ты.

Он делает шаг ко мне.

– Для меня ты – единственная.

– Я не верю тебе.

– Как мне заставить тебя передумать?

Я отталкиваю его. Рид стоит слишком близко, а мне нужна дистанция.

– Хочешь, чтобы я умолял? Потому что я буду. – Он начинает опускаться на асфальт.

– Парни! А Ройал-то подкаблучник! – доносится до нас чей-то громкий голос.

Затем следуют свист и пьяный смех. Мимо нас, еле передвигая ноги, проходит компания парней.

Я хватаю Рида, пока он не опустился на колени. Детишек из Астора я ненавижу больше, чем его. Но Рида, похоже, совсем не волнует, что его видели те придурки. Он лишь ухмыляется и показывает им средний палец.

На глазах выступают слезы, и я отворачиваюсь, чтобы он не увидел их.

– Я ненавижу это место, – шепчу я. – Честно. Астор – самая дурацкая школа на свете.

Между нами повисает тяжелое молчание, пока Рид не делает глубокий вдох.

– Пойдем, я отвезу тебя домой.

Моя машина в отвратительном состоянии, поэтому я с убитым видом иду за ним и залезаю во внедорожник, стараясь отодвинуться от Рида как можно дальше.

– Что случилось с твоей футболкой? – угрюмо спрашивает Рид. – Она насквозь мокрая.

– Джордан.

Его рука еще крепче сжимает руль.

– Я разберусь с ней.

– Как?

– Можешь не беспокоиться об этом.

Я смотрю в окно и стараюсь погасить искру надежды, начинающую разгораться в сердце. Это Рид Ройал. Парень, переспавший с подружкой своего отца. У него нет никаких моральных принципов. Он думает только о себе.

И я не позволю себе надеяться. Мое сердце больше не выдержит этого.

Вернуть Эллу получается не так быстро, как я думал. И не так легко. Мне казалось, поцелуй на вечеринке Шии доказал, что ее отношение ко мне изменилось. Но нет, он возымел абсолютно противоположный эффект. Элла по-прежнему не верит мне, и я не знаю, как еще убеждать ее, кроме как сделать тест на отцовство.

Папа пока ничего не говорил, но надеюсь, он его сделает. Он ни за что не станет связывать себя с этой змеей, не имея доказательств.

Выходные проходят паршиво, потому что меня игнорируют все члены семьи, кроме папы и Брук. Элла, Истон, близнецы, Гид – они злятся на меня.

Не спорю, я заслужил это. На сто процентов. Переспать с Брук – самая глупая ошибка в моей жизни. Паршиво и то, что я всегда был очень разборчивым в плане девушек и кто-то типа Брук никогда не попал бы в мой список. Я не должен был поддаваться ей. Как не должен был поддаваться желанию наказать папу. Ведь я по опыту знаю, что каждая моя идиотская выходка всегда заканчивается одинаково – я наказываю самого себя.

Но что сделано, то сделано, и я не могу ничего изменить. Могу ненавидеть себя, могу чувствовать себя последним дерьмом, но переписать прошлое я не в силах.

Элла не сможет обижаться на меня вечно, ведь правда?

– Ты пялишься.

Я поворачиваюсь к Уэйду, тот закатывает глаза. Да, попался. Я действительно не сводил глаз со столика Эллы. Она сидит вместе с Вэл у противоположной стены столовой. Она нарочно выбрала это место. Чтобы расстояние между нами было как можно больше.

И еще она поставила стул так, чтобы сидеть спиной ко всем. Ко мне. Она хочет дать понять, что между нами все кончено, но мы оба знаем: это не так. Элла и раньше испытывала ко мне ненависть, что не помешало ей влюбиться в меня. На самом деле между нами почти ничего не изменилось. Мы еще делаем притворные выпады, кружим вокруг, как хорошо подобранные спарринг-партнеры, но мы на одном ринге, вместе. И остальное неважно.

– Мне можно смотреть, – я бросаю на него сердитый взгляд. – А вот тебе нельзя. Хватит таращиться на мою девушку. И не вздумай больше целовать ее.

Он лишь ухмыляется.

– Эй, я не виноват, что она засунула язык мне в рот.

Я рычу.

– Скажешь это еще раз – и я вырублю тебя.

– Ты ни за что не тронешь своего квотербека, – посмеиваясь, дразнит меня Уэйд, а потом встает со стула. – До встречи, братаны. Меня ждут в туалете.

Парни закатывают глаза. Уэйд на всю школу прославился своими перепихонами в школьных туалетах.

– Эй, Ист, – говорит кто-то на другом конце стола. – Слышал, ты поразвлекся с Саванной Монтгомери?

Меня словно бьет током. Это что, шутка? Сначала Эбби, а теперь Сав?

Когда на вечеринке Эбби отвела меня в сторону, то действительно хотела извиниться за то, что переспала с Истоном. Она уверяла, что злилась на меня, и это был ее способ выплеснуть гнев. Было трудно удержаться и не сказать, что мне плевать, с кем она трахается. Потому что это правда, мне плевать. Я потерял интерес к Эбби еще до того, как в моей жизни появилась Элла, и мне искренне до лампочки, с кем она спит.

А на Истона мне не наплевать. Мой брат слетел с тормозов, и я ничего не могу сделать, чтобы остановить его. И поэтому я не сплю по ночам. Ну, и из-за Эллы, конечно.

И стоит мне вспомнить про Эллу, как кто-то из моих товарищей по команде произносит ее имя. Я тут же перестаю притворяться, что не слушаю, и поворачиваюсь лицом к парням, которые сплетничают, словно на фуршете младшей лиги.

– Что там с Эллой? – требовательно спрашиваю я.

Нейман Халлоуэй, десятиклассник и наш игрок нападения, кривится.

– Слышал, что на уроке по речевой практике ей пришлось туго.

– Что произошло?

Я складываю руки на груди и сверлю глазами обоих. Если они не скажут, то их обеденные подносы отпечатаются у них на физиономиях.

Нейман откашливается.

– Лично меня там не было, но моя сестра с ней в одном классе. Сказала, что Элле пришлось делать выступление на тему «На кого я хотела бы равняться» или что-то типа того. Элла написала о своей маме, и… э-э-э… – Он неловко ерзает на месте.