Эрин Уатт - Сломленный принц

– Я всегда узнавал о том, что происходит, в числе последних. Вот Мария всегда была первой. Но так или иначе я все выяснял. Так что мне известно, что ты уже неделю не пользуешься машиной, потому что кто-то искупал ее в меду, что Рид и Ист от нечего делать участвуют в подпольных боях в выходные дни, а также что ты надела эту футболку не просто ради того, чтобы поддержать школьные традиции. – Он мнет в пальцах рукав футболки Рида, потом отпускает его и, криво улыбнувшись, разворачивает меня лицом к полю. – Ступай, отыщи наших мальчиков, милая, а я поеду домой. Не задерживайся допоздна и держись своих братьев.

Каллум умолкает, а потом вздыхает.

– Хотя какие они тебе братья, да?

Боже, надеюсь, что так. У меня кружится голова, когда я возвращаюсь обратно к Вэл.

– Каллум только что угрожал дяде Марку? – в недоумении спрашивает она.

– Наверное.

– Ты рассказала ему про свою машину?

Я качаю головой.

– Нет, мне было очень неловко. Рид позаботился о ней вместо меня. Я только сегодня получила ее обратно.

– Каллуму явно что-то известно.

– Очевидно. Ты правда считаешь, что его разговор с твоим дядей на самом деле что-то изменит?

– Конечно. Дядя Марк может оставить Джордан без гроша в кармане. А если он сочтет, что его бизнес под угрозой из-за ее выходок? Тогда ей совсем несдобровать.

– Хм. Поживем, увидим. – Мне лично с трудом в это верится.

Вэл сжимает мою руку.

– Думаю, теперь после физкультуры тебе придется самой терять свое нижнее белье.

Я показываю ей язык.

– А кто сказал, что я вообще его ношу?

– Пожалуйста, скажите мне, что вы собирались поцеловаться, – встревает Истон.

Мы смотрим на него, и он широко улыбается.

– Даже если бы и собирались, то точно не для твоего удовольствия, – отвечаю я.

– Мне все равно. Просто хочу посмотреть. Желательно, когда мы окажемся в более уединенном месте, где будет больше света и намного меньше одежды.

– Для такого шоу тебе должно исполниться как минимум восемнадцать, – поддразнивает Вэл.

– Тогда я знаю, что хочу получить на свой день рождения. Кстати, он в апреле. Можете уже начинать планировать. Я неравнодушен к костюмам сексуальных горничных.

– Хэллоуин уже прошел, братец, – подходя к нам, говорит Рид.

Он наклоняется и быстро целует меня в щеку.

– Какие у нас планы?

Истон нетерпеливо переминается с ноги на ногу.

– Мне все равно, только решайте быстрее. Я устал стоять без дела.

Мы с Ридом обмениваемся тревожными взглядами.

– Ты только что закончил играть в футбол, – напоминаю я Истону.

– Вот именно. Меня переполняет адреналин, и нужно как-то его выплеснуть. Предпочитаю три зла: секс, алкоголь и колеса. Вы двое уже весь мозг мне выгрызли – ни напиться, ни покурить… так что остается только секс.

Истон выразительно смотрит на Вэл.

Она смеется и поднимает руки вверх.

– Нет-нет, я добровольцем не вызывалась. Боюсь, мое бедное тело не выдержит таких нагрузок. Но давай найдем тебе кого-нибудь. Я буду твоим духовным наставником и проведу тебя через коварные препятствия школьного флирта.

– Передаю свое бренное тело в твое полное распоряжение. – Истон закидывает руку на плечи Вэл и оборачивается к нам. – А вам придется самим о себе позаботиться.

Я выгибаю бровь.

– Оставшийся адреналин?

Рид подмигивает мне.

– В этом есть доля истины.

– Мне это неинтересно.

Его губы расплываются в порочной улыбке.

– Да? У меня есть парочка идей, как отметить нашу победу. Хочешь послушать?

Я ухмыляюсь в ответ.

– Еще как!

Я веду Эллу на пляж. Мне всегда нравилась близость дома к океану. Пляж не очень большой – метров пять в длину и около трех в ширину, когда прилив проглатывает весь песок, остается лишь скалистый выступ, который естественной стеной тянется от лужайки заднего двора до самого берега.

И все же он наш – тихий, мирный и, что самое главное, уединенный.

Я расстилаю тяжелое шерстяное покрывало, на него бросаю пуховое одеяло, а сверху все остальное.

– Садись, а я пока разожгу огонь.

Элла сбрасывает туфли рядом с покрывалом и усаживается. Я успеваю увидеть, что ее ногти накрашены каким-то темным лаком, но она сразу же подбирает ноги под себя.

К скалам все время прибивает коряги, так что я в два счета разжигаю небольшой костер, которого вполне достаточно, чтобы давать свет и тепло. Не хочу, чтобы моя девочка простудилась.

– В том, как ты разжигаешь костер, есть что-то невероятно эротичное, – говорит Элла, когда я выбираю сучья получше и посуше.

Я разворачиваюсь и улыбаюсь ей.

– Мастеровитые парни для девчонок – как крутое порно. Тебе нравится, что я могу работать руками.

– Если бы я была пещерной женщиной, то точно утащила бы тебя в свое логово, – соглашается она.

– Значит, так оно было в прошлом? Мужчина разводил костер, а потом приходила женщина, тюкала его по башке самой большой дубиной и делала с ним что хотела?

– Ага, но мы позволили мужчинам писать историю, чтобы не ранить их самолюбие.

Я бросаю в костер еще одну деревяшку, чтобы нам было тепло и уютно, и сажусь на покрывало к Элле. Она накрывает мои ноги одеялом, и я растягиваюсь рядом с ней. Какое-то время мы смотрим на танцующие языки пламени и слушаем потрескивание древесины. Просто сидим и кайфуем от нашей близости. Безбрежный океан, бесконечное небо, и мы с Эллой вместе. Наконец-то.

Ее ноги рядом с моими затянутыми в джинсы бедрами. Моя рука обнимает ее за спину, а ладонь лежит на ее милой попке. Как бы мне хотелось, чтобы сейчас на ней была школьная форма, тогда я бы залез к ней под юбку и отыскал то местечко, где голая кожа, тепло и мягко.

– Спасибо, что вернул мне работу, – вдруг говорит Элла.

– С чего ты решила, что это я?

Она косится на меня.

– А кто еще, если не ты?

Я глупо улыбаюсь.

– Серьезно, Рид. Спасибо.

Я убираю руку с ее ягодиц и подкладываю ее себе под голову. Если она хочет поговорить, будем говорить. Мой член, наверное, сейчас задохнется в джинсах, но если она рядом со мной, оно того стоит.

– Это самое малое, что я мог сделать. Ты потеряла работу из-за меня.

– Не соглашусь, но мне приятно, что ты так думаешь.

Она быстро проводит рукой по моей ноге.

Я закрываю глаза. Уверен, этим прикосновением Элла хотела подбодрить меня, но на пару сантиметров левее было бы лучше. Я делаю несколько глубоких, но негромких вздохов.

– В школе стало не так плохо, как раньше. Это тоже ты? – спрашивает она.

Ее рука переместилась выше, и теперь Элла водит пальцем по боковому шву моей футболки с длинными рукавами.

Она нарочно старается свести меня с ума? Я поворачиваю к ней голову, но ее взгляд устремлен на воду.

Приняв прежнее положение, я пытаюсь найти на небе созвездие Большой Медведицы, чтобы отвлечься от ее пальцев, которые уже продвинулись дальше и теперь гладят через футболку кубики на животе.

– Да, но этого мало, – признаюсь я. – Я поговорил с Уэйдом и еще несколькими парнями. Сказал им, что хочу знать обо всем, что происходит, но мы с тобой прекрасно понимаем, что за всем этим дерьмом стоит Джордан. Если бы это был парень, я бы вывел его на парковку и избивал, пока он бы не начал плеваться собственными зубами.

– Какая чудесная картина.

Я фыркаю.

– А ты бы хотела, чтобы я отвез его в торговый центр и купил нам по браслету дружбы?

– Не знаю. Но разве насилием можно решить все проблемы? Ну, ударил ты Дэниела, а я помогла опозорить его, но он все равно никуда не делся. Он даже не выглядит пристыженным.

Ее неугомонные пальцы скользят по краю моей футболки.

– Это лишь видимость, – уверяю я Эллу. – Он хорошо притворяется, что все в порядке, но на самом деле его выгнали из команды по лакроссу и сняли его кандидатуру на пост президента школьного совета в следующем году.

Я хмурюсь.

– Но этого все равно недостаточно.

– Зато это уже начало. – Элла принимается гладить мою руку, и это невинное прикосновение разжигает в моем теле пожар куда жарче, чем костер на песке в нескольких шагах от нас. – Кстати, раз уж речь зашла о Джордан, твой отец сегодня на стадионе пригрозил ее отцу.

– Серьезно? – Я даже не пытаюсь скрыть изумление.

Она кивает.

– Сказал, что очень огорчится, если со мной что-нибудь случится, потому что это повлияет на их деловые отношения.

– А старик-то еще о-го-го! Даже не думал, что он способен на такое. Или что он вообще в курсе, что творится в Асторе.

– По-моему, он знает куда больше, чем позволяет нам думать. Намекнул, что знает о нас с тобой.

Я ухмыляюсь.

– А что мы?

– Ну, что твоя футболка на мне – это кое-что значит.

Несколько непокорных прядей лезут Элле в лицо. Я пользуюсь этим, чтобы прикоснуться к ней, и заправляю их ей за ухо.

– Я знаю, что это значит для меня. Не хочешь рассказать мне, что это значит для тебя?

Элла берет меня за запястье и поворачивает, чтобы прижаться губами к моей ладони. Как будто ставит на мне клеймо. Что я принадлежу ей. Мне хочется сжать кулак и сохранить ее поцелуй навсегда.

– Это значит, что все остальные девчонки должны отойти в сторону. Ты мой. – Она поднимает на меня блестящие глаза. – Твоя очередь.

И мне снова приходится сделать глубокий вдох. Но на этот раз потому, что сердце вот-вот выскочит у меня из груди.

– Это значит, что всем остальным парням лучше отвалить подальше. Ты моя. – Я устал терпеть и притягиваю Эллу к себе на колени. – Я хочу избавить тебя от всех трудностей. Хочу, чтобы Джордан отстала от тебя. Хочу, чтобы Брук исчезла из нашей жизни. Я хочу, чтобы для тебя этот мир стал идеальным, солнечным, прекрасным.

– С каких пор ты стал таким романтиком? – поддразнивает она меня.

– С тех пор, как встретил тебя.

Боже, окажись здесь сейчас кто-нибудь из приятелей, они моментом организовали бы поиск моих яиц по всему штату. Но мне плевать. Каждое мое слово шло от самого сердца.

Элла обхватывает руками мою голову.

– Знаешь, мне ничего этого не надо, – шепчет она, ее губы в миллиметре от моих.

– Я сделаю все что угодно. Просто скажи, что тебе нужно.

– Ты. Только ты. Всегда ты.

И Элла целует меня. Ее губы нежно прижимаются к моим, запечатывая обещание, которое она дала мне. Она моя и всегда будет моей. Еще до нашей встречи мы принадлежали друг другу. Я слишком долго с этим боролся, но сейчас сдаюсь, полностью капитулирую.

Я целую Эллу в ответ, опуская ее на покрывало, чтобы чувствовать под собой ее тело. Сначала невинно. Я не срываю с нее футболку, не засовываю руку в трусики, хотя мне до смерти хочется сделать и то, и другое. Мы просто целуемся до тех пор, пока она не начинает беспокойно ерзать подо мной.

Ноги Эллы раздвигаются, и я устраиваюсь между ними, прижимаясь к соблазнительному телу. Ее руки опускаются и нащупывают нижний край моей футболки. Я одной рукой стягиваю ее через голову.

– Ты не простудишься? – спрашивает Элла, полушутя, полувсерьез.

– Я не замерзну, даже если пойдет снег, – я беру ее руку и прижимаю к своей груди. – Чувствуешь, какой горячий?

Ее пальцы осторожно прикасаются ко мне. У нее почти нет опыта, но я еще никогда не ощущал такого сильного возбуждения, никогда не был так близко к краю. Даже во время своего первого раза. Я мог бы убрать ее руку и положить конец всему этому, оправдавшись тем, что теряю самообладание, но я хочу, чтобы она прикасалась ко мне.

Я нависаю над Эллой, упираясь локтями, чтобы не упасть, и позволяю ей гладить себя. Ее пальцы пересчитывают каждое ребро. Ладони исследуют мою грудь, и я получаю какое-то первобытное удовольствие оттого, что такой огромный по сравнению с ней. Ее руки гладят мои плечи и спину. Я дрожу под ее прикосновениями, дикий зверь во мне готов выпрыгнуть на волю и лишь ждет ее сигнала.

Черт подери! Эта девчонка убивает меня.

Элла приподнимается, держась за меня, и проводит языком по лихорадочно пульсирующей венке на моей шее.

Это уже слишком. Я перекатываюсь на спину, грудь тяжело вздымается, словно я только что пробежал марафон.

– Что случилось? – уютно прижимаясь ко мне, спрашивает Элла.

Я переплетаю наши пальцы.

– Поговори со мной. Помоги мне успокоиться.

– Уверен, что не хочешь, чтобы я помогла тебе по-другому?

Ее слова вызывают у меня улыбку.

– Потом. А сейчас я хочу просто лежать и наслаждаться тем, что ты рядом.

– Это всегда так бывает?

– Ты о чем?

Элла на секунду замолкает, а потом отвечает:

– Как будто сердце вот-вот разорвется.

– Ты говоришь так, словно я хочу тебя убить.

– Иногда мне так и кажется. А иногда… те чувства, которые ты пробуждаешь во мне, пугают меня.