Я захихикала, как застенчивая школьница, Лола присоединилась — ее пронзительный смех, как я вдруг заметила, стал слышен довольно отчетливо.

Толпа значительно поредела, мы остались с двумя охранниками и несколькими моделями, которые наслаждались новыми впечатлениями, полученными от шоу. Остатки фешенебельной тусовки двинулись к следующему подиуму.

— Полагаю, нам пора, — сказала Лола. — Кто-нибудь еще принесет одежды назад в шоу-рум… а мне надо подготовиться ко всем запланированным на завтра встречам. Но не беспокойся, я не забыла, что веду тебя и твою маму на ленч.

Мы договорились встретиться у «Диора» на следующий день, но поняли, что не сможем начать операцию «Купидон» раньше понедельника, пока расписания у нас обеих не прояснятся (за исключением одного или двух рандеву с Ником, надеялась я). Лола простилась со мной на рю де Риволи и пожелала хорошо провести вечер. Было только два часа, и с моим вновь обретенным пониманием города любовных историй я решила вернуться в отель пешком, несмотря на туфли и прочее. Нырнула назад в пассаж, во внутренний двор Лувра, прогулялась к реке… Порылась в сумке в поисках мобильного телефона и набрала номер Джиллиан.

— Привет, это я.

— Алекс! Я жду своей ежедневной порции новейшей информации. Где ты?

— Гм, стою на мосту Искусств… Иду пешком в отель.

— Пешком? На каблуках? Стоишь на мосту? Ты… влюблена?

— О Господи! Это твой диагноз как эксперта? Я пыталась, честно, я пыталась сопротивляться.

— Ты разговариваешь сейчас с Джиллиан, не забудь. И как лучшая подруга, я утверждаю, что все в порядке, немного развлечься — это нормально.

— Я…

— Ага. И я уверена, что ты каждую минуту пересматриваешь свое прежнее мнение. Прекрати!

— Ничего себе… Откуда такая жестокая любовь? — спросила я игриво.

— От того, кто знает, — ответила она вполне авторитетно. — Сейчас мне пора бежать на встречу. Но я хочу все узнать позднее. Позвоню тебе, ладно?

Я отключила телефон с улыбкой на лице. Джиллиан знала меня лучше, чем кто-либо другой на этом свете, поэтому, вероятно, была права. Какой вред может быть от того, чтобы слегка развлечься? Это было не похоже на то, чтобы я практиковалась ставить свое имя рядом с фамилией Сноу или что-нибудь в этом роде. «Проклятие, — пробормотала я про себя, — ну вот, теперь я думаю об этом…»

Через час я стояла перед дверью своего номера, босая, без туфель, которые я сняла с ноющих ступней в ту же минуту, как только ступила на ковровую дорожку отеля. Маленький волдырь образовался на большом пальце сбоку, поэтому я проковыляла в комнату и направилась к кровати. На полпути к ней краем глаза увидела большую вазу с красными розами на столе, остановилась и захромала к ней. Я глубоко вдохнула аромат букета, вздохнула и отцепила карточку, прикрепленную сбоку. Лучше бы он был не от «Шанель», улыбнулась я про себя. Так и оказалось, конечно. Всего лишь четыре приятных маленьких слова: «Увидимся сегодня вечером, Ник».

Снова вдохнула благоухание роз и упала на кровать, приподняв ноги. Из этого положения я могла смотреть телевизор и одновременно глазеть на цветы. Я удовлетворенно вздохнула. Это могло бы привести к некоторому дополнительному, вызванному модой страданию сегодня вечером — я просто обязана была надеть то суперсексуальное, суперудушающее платье от Алайя.

После беглого просмотра каналов моды — практически все станции показывали демонстрацию моделей одежды в режиме топ-стоп — я пошла в ванную комнату, чтобы сделать ванну для ног. Хотелось бы придать им более привлекательный вид сегодня вечером. О чем я только думала, черт возьми, бредя пешком по парижским улицам на трехдюймовых каблуках?! Сегодня по крайней мере у меня было время, чтобы поправить педикюр, если не обращаться ни в один из салонов отеля.

Держа пальцы изящно растопыренными, я прошлепала к ноутбуку; подумала, что смогу сделать определенную часть работы, пока будет сохнуть лак. Взяла диктофон и начала расшифровывать запись интервью с Жаком. С каждым напечатанным словом я все больше и больше поддавалась эмоциям, пока слезы не потекли по лицу. Схватив носовой платок, я поняла, что в моем теперешнем состоянии меня заставила бы разрыдаться даже коммерческая ТВ-реклама пеленок. («Малыши! А-а-ай»…)

Несмотря на темп, в котором я сопела, вытирала слезы и печатала, я все еще не успела закончить работу над интервью, когда услышала звук поворачивающегося в дверном замке ключа. Взглянула на часы: шесть вечера.

— Мама, это ты? — позвала я, все еще не отрывая глаз от экрана своего компьютера и продолжая печатать. — Ты одна?

— Конечно, это я, солнышко. — Она танцующей походкой вплыла в гостиную с бутылкой шампанского «Кристалл» в левой руке и новыми солнечными очками от Диор на макушке. — П. Дидди шлет тебе наилучшие пожелания, — сказала она, водружая бутылку на стол передо мной театральным жестом. — О, Боже мой, это было так безрассудно! Ты бы видела угощение, которое было в его номере. Целый этаж фактически! Все ослепительно белое, даже вся еда! Лайза и я были единственными, одетыми не в белое… Милая, что означает слово «хучи»?

Вопрос тотчас привлек мое внимание. Я оторвала взгляд от экрана и посмотрела в глаза маме. В них отражались перевернутые столы. Разве не о том же я спрашивала ее, когда мне было семь?

— Гм… ну, типа, гм, потаскушка.

— О! Ладно, тогда это имеет смысл. — Она чопорно кивнула, сбрасывая туфли и располагаясь в кресле напротив.

— Я удивлена, что ты вернулась так рано, — сказала я, сохраняя документ и закрывая ноутбук.

— Сладкая, я здесь, чтобы увидеться с тобой. Думала, мы поужинаем сегодня вечером вместе.

— Кажется, с тебя хватит шума[56], ха? — усмехнулась я ей.

— Всего даже слишком много. — Ее глаза оглядели комнату и задержались на вазе. — Ух, ты, кто прислал тебе такие великолепные розы?

Я видела, что она собирается подойти и рассмотреть букет. Рефлексы обострились из-за внезапно возникшей паники, я споткнулась, поднявшись со стула, и с небрежным выражением лица сгребла записку, делая вид, что поправляю стебли.

— О, они очень милы, не правда ли? — сказала я, делая паузу, чтобы понюхать одну из роз. И добавила заплетающимся языком: — Это просто любезный жест со стороны одного модного рекламного агента.

Вот, ну с какой стати лгать маме подобным образом? Резонный вопрос — без разумного ответа. В ту минуту, когда слова слетали с моих губ, я уже удивлялась, почему чувствую необходимость скрывать Ника — или даже мысли о Нике! — от матери. В конце концов, мне двадцать восемь лет, и хотя я почти никогда не обсуждала с мамой мою любовь жизни (там нечего было рассказывать, между прочим), могла бы благополучно предположить, что мама, в свою очередь, благополучно предполагает, что таковая у меня имеется! Только мне казалось, что никто из нас не хотел особенно вникать в детали. Как бы то ни было, я считала, что мою мать всегда больше интересовали даты моих свиданий, чем сами свидания.

Я понятия не имела, как смогу отправиться на свидание, имея в качестве соседки по номеру маму. Что бы такое придумать, чтобы незаметно улизнуть? Черт, почему у меня нет номера телефона Ника, тогда мы могли бы договориться встретиться где-нибудь еще. Он собирается появиться в дверях, а мама…

— Милая, ты не возражаешь, если мы поужинаем пораньше? Я ужасно измотана.

«О, спасибо, мамочка».

— Конечно, — ответила я. — Правда, туристов многовато, но я думаю, ты не можешь быть в Париже и не побывать в «Кафе де Флёр». Это всего в десяти минутах ходьбы отсюда. А настоящий прекрасный обед мы отложим на завтра после примерки одежды от-кутюр!

Стоило лишь произнести три коротких слова — а я увидела, как взволновали они мою маму, — и все остальные трудности просто исчезли из моей жизни. На данный момент.

Было семь пятнадцать, когда мы вошли в легендарное кафе на углу бульвара Сен-Жермен, чьи бывшие прекраснодушные завсегдатаи, например, Жан-Поль Сартр, позже сменились красивыми людьми в одежде от Жан-Поля Готье. Погода стала прохладной, поэтому мы присели за столик внутри. Сегодня «Кафе де Флёр» казалось прозаичным. Но тем не менее мама впитывала в себя все — оригинальную, в стиле арт-деко лепнину, светильники и зеркала, заядлых курильщиков, надменного официанта, который едва снизошел до нас, когда мы готовы были сделать заказ. Парижская достопримечательность.

— Je voudrais le confit canard, s'il vous plaot, — попросила мама. — Et un express[57].

— Un express ducafuinu[58], — добавила я, думая о своем свидании в десять часов. — Et pour moi, une omelette aux fines herbes, avec une demibouteille d'Evian, s'il vous plaot[59].

— Официант бесцеремонно повернулся на каблуках и пришел через несколько минут с корзинкой нарезанного хлеба и маслом, эспрессо для мамы и моей бутылки «Эвиан», с крошечным чеком, засунутым под нее. Я недоверчиво уставилась на эспрессо. Это должен был быть кофе без кофеина, думала я.

— Так что же надеть завтра? Я привезла кремовый костюм от Шанель из коллекции «Весна 1998-го». Как думаешь, Алекс, он подойдет? Я имею в виду, что он из коллекции готовой одежды, а ведь…

— …Мы идем покупать от-кутюр! — воскликнули мы дружно.

— О, мама, это так волнующе. — Я на самом деле так считала. — Это будет лучшим из всего!

— Я так давно ждала этого, — сказала она, — и так рада, что ты здесь со мной. Это самое прекрасное событие, соединяющее мать и дочь, которое только можно вообразить.

— Я тоже так считаю, мамочка.

— Хорошо, итак, я думала, что заказать.

Внезапно с очень озабоченным видом моя мать открыла сумочку и достала упаковку с цветными распечатками с сайта style.com. Перетасовала страницы и протянула мне третью. Ансамбль номер шесть — гофрированный пиджак до колен из кремового в красную крапинку твида, отделанный шифоном — был обведен красным маркером.

— Мне очень нравится этот маленький костюм, но не кажется ли тебе, что он для более молодого возраста? Бог знает, что делают молодые девушки, покупая одежду от-кутюр…

Я пристально разглядела изображение и слегка вздохнула:

— Изумительно. — И нежно погладила картинку пальцами, как будто могла почувствовать материю.

Но мама была занята уже следующим выбором — вторым из двадцати, как оказалось. Пока мы обсуждали все за и против каждого наряда, я украдкой посматривала на часы. Четверть девятого. Где же наша еда?

Поглощенная принятием жизненно-важного решения — что заказать у «Шанель», — мама не замечала моего нетерпения. Я пыталась сосредоточиться на беседе, которая была в значительной степени размышлениями вслух мамы, и когда наконец принесли еду, разговаривала и ела одновременно в надежде на то, что она уступит моему показному давлению.

— Сама не знала, насколько проголодалась, — сообщила я, отправляя в рот большой кусок омлета. — М-м, вкусно. Так как насчет наряда номер двенадцать?

К тому времени когда мама наконец положила вилку, будучи не в состоянии закончить салат из утки, я уже неистово размахивала карточкой «Америкэн экспресс», призывая официанта. К счастью, мама была слишком занята, все еще погруженная в свои распечатки, увлеченно обсуждая достоинства фото номер восемь против фото номер двадцать, и не заметила вопиющего нарушения этикета.

Мы дошли до гостиницы за восемь минут — я предложила шагать побыстрее, несмотря на безоблачный вечер, выдумав, будто слышала, что обещали дождь, — и сразу же, войдя в номер и извинившись, прошла в ванную. Там быстро натянула, застегнув молнию, платье от Алайя, приготовленное заранее (не для того, чтобы отпарить его, конечно), а поверх него надела банный халат. Потерла глаза и деланно зевнула, когда возвращалась в гостиную.

— У нас обеих сегодня был насыщенный день, не правда ли, — сказала я, зевая. — И завтра тоже будет знаменательный день…

— Знаю! — сказала мама. — Не знаю только, удастся ли мне заснуть.

Я невольно ахнула и попыталась скрыть разочарование, изображая, что закашлялась.

— М-м, думаю, что скоро отключусь, как свет, — сказала я, — и ты, вероятно, тоже устала гораздо больше, чем думаешь. — И кивнула в подтверждение своих слов.

Мама листала журналы, лежавшие на кофейном столике. Я обвела взглядом комнату в поисках вдохновения. Ничего. Я уставилась на мамочку и с трудом сконцентрировалась, про себя желая, чтобы она поднялась и прошла в свою спальню. К моему величайшему удивлению — не смогу ли я следующим делом мысленно гнуть ложки? — она зевнула и встала. Было девять пятнадцать. Я подошла к ней и крепко обняла, в то же время ловко пододвигая ее по направлению к двери ванной комнаты.

— Я тебя съем, — сказала я со смехом.

— О, сладкая, мне нужно умыться, и почистить зубы, и найти свой увлажняющий крем в чемодане…