Стефани Лоуренс - Сложные отношения

— М-м-м.

Доротея прикрыла глаза, наслаждаясь вкусом обласканных солнечными лучами ягод дикой ежевики. Несомненно, это самое восхитительное летнее лакомство, подумала она. Окинув взглядом растущий на поляне куст, разлапистые ветви которого были густо усыпаны спелыми ягодами, Доротея решила, что их вполне хватит на начинку для пирога и еще останется, чтобы сварить варенье. Поставив свою корзинку на землю, она стала методично заполнять ее самыми лучшими ягодами. Пока руки были заняты делом, мысли бродили далеко. Какой же ее сестра, в сущности, ребенок, и это в шестнадцать лет! Именно по ее просьбе Доротея отправилась в лес, растущий на территории соседского поместья. Сесилия, мечтающая полакомиться ежевикой за ужином, сверкая карими глазами и позвякивая золотыми браслетами, упросила-таки сестру отправиться в небольшую экспедицию по сбору лекарственных трав и ягод.

Доротея вздохнула. Удастся ли Лондону усмирить эту головокружительную порывистость ее младшей сестры? Что еще более важно, поможет ли Сесилии поездка в столицу справиться со скукой однообразных серых будней? Полгода минуло с тех пор, как их мать, Синтия, леди Дэрент, простудилась и умерла, оставив двух дочерей на попечении кузена Герберта, лорда Дэрента. Проведя пять долгих месяцев в Дэрент-Холле в графстве Нортгемптоншир, пока адвокаты занимались проверкой завещания, Доротея убедилась, что кузен не станет ни препятствовать их планам, ни помогать их осуществлению. Мягко говоря, Герберт был невыносимо скучным типом, а его жена Марджери — чопорная, прозаичная, совершенно неэлегантная женщина — более чем бесполезной. Если бы не приезд бабушки, появившейся подобно сказочной фее-крестной, одному Богу известно, что бы сестры делали.

Заметив, что в подоле, ее платья запутался шмель, Доротея замерла на месте, чтобы получше его рассмотреть. Хорошо, что платье было совсем старым! Хотя тетушка Агнес и настаивала на необходимости носить траур, Доротея отстояла свое право ходить на прогулку в старомодном, кажется сшитом в прошлом веке, наряде зеленого цвета с квадратным вырезом. Корсаж платья выгодно подчеркивал тонкую талию, а широкий подол, лишенный объема из-за отсутствия нижних юбок, так и льнул к стройным ногам. Доротея присмотрелась к крошечным дырочкам, проделанным в материале колючим кустарником.

Выпрямившись, она заново ощутила на себе жар косых лучей солнца, пробивающихся через кроны деревьев и заливающих небольшую поляну. Повинуясь необъяснимому порыву, она поднесла руки к строгому пучку на затылке и стала вынимать шпильки, позволив своим темно-каштановым густым волосам каскадом заструиться до самой талии. Затем она продолжила сбор ежевики.

По крайней мере, она точно знала, что ожидает в Лондоне ее саму, но все же была уверена, что, сколько бы бабушка ни старалась, ей не удастся найти для нее мужа. В больших изумрудных глазах Доротеи засверкали искры. Глаза являлись ее главным — и единственным — достоинством. Все остальные черты представлялись ей ужасно несоответствующими моде. У нее были темные, а не белокурые волосы, и кожа лица имела бледный алебастровый оттенок, а не сливочно-персиковый, как у Сесилии. Хотя к собственному носу у Доротеи не имелось нареканий, она считала свой рот слишком большим, а губы — слишком пухлыми, ведь в свете сейчас все без ума от маленьких, похожих на розовый бутон, ротиков! Кроме того, она была довольно высокой и стройной, что шло вразрез с нынешней модой на пышнотелых красавиц. В довершение всего Доротее исполнилось уже двадцать два года, и она была чрезвычайно свободолюбивой особой. Едва ли девушке вроде нее по силам привлечь внимание великосветского джентльмена! Усмехнувшись, она положила в рот еще одну спелую ягоду.

Переход в разряд старых дев ее ни в коей степени не тревожил. Ее средств вполне хватит, чтобы до конца дней своих вести безбедное существование, поэтому, живя на Мызе, она спокойно относилась к ухаживаниям местных джентльменов, не обделяющих ее вниманием. Ни одному из них не удалось затронуть потаенных струн ее сердца и заставить захотеть сменить независимое существование на солидный статус замужней дамы. Сверстницы Доротеи плели интриги и замыслы, стремясь заиметь желанное кольцо на пальце, но сама она не видела смысла следовать их примеру. Доротея отдавала себе отчет в том, что лишь любовь, эго неизвестное притягательное чувство, которое ей еще только предстояло испытать в жизни, могла оказаться достаточно веской причиной, чтобы заставить ее выйти замуж. В действительности она с трудом могла представить себе джентльмена, которому удалось бы убедить ее изменить образ жизни. Слишком долгое время она была сама себе хозяйкой, вольной поступать так, как заблагорассудится, и ей этого было вполне достаточно. Вот ее младшая сестра — совсем другое дело.

Искрящаяся радостью, Сесилия мечтала об иной жизни. Она была совсем юной, но уже живо интересовалась людьми и считала, что замкнутый мирок Мызы слишком тесен для нее. Молодая и красивая, она, несомненно, встретит элегантного представительного юношу, который сумеет дать ей все, о чем она мечтает. Именно для этой цели они и намеревались ехать в Лондон.

Рассеянно глядя на особенно крупную ягоду, Доротея с улыбкой потянулась вверх, чтобы сорвать ее. Ее улыбка тут же погасла, сменившись удивлением, когда сильные руки схватили ее за талию. Не успела она осознать происходящее, как оказалась в чьих-то крепких объятиях. Перед ее глазами мелькнуло смуглое мужское лицо, а в следующее мгновение ее уже целовали безжалостные опытные губы.

На мгновение она совершенно растерялась, но в следующую секунду самообладание вернулось к ней. Она вовсе не была неопытной дурочкой и знала, что полное бездействие с ее стороны позволит ей освободиться быстрее, чем любые действия. Будучи прозаичной и практичной особой, она решила изображать полную холодность.

Но похоже, она серьезно недооценила угрозу. Ее тело отказывалось повиноваться четким командам, посылаемым мозгом. Содрогаясь от ужаса, Доротея почувствовала, как все ее существо затопляет тепло и желание прижаться к незнакомцу, слиться с ним в страстном объятии. Ни один сельский кавалер не осмеливался целовать ее подобным образом! С каждой секундой Доротее все отчаяннее хотелось сдаться на милость этих требовательных губ. Полностью лишившись присутствия духа, она забилась, пытаясь высвободиться. Незнакомец запустил свои длинные пальцы ей в волосы, чтобы удержать голову, и крепче обхватил за талию. Будучи с силой прижатой к телу мужчины, Доротея осознала собственную беспомощность. Из обрывков мыслей, со страшной скоростью проносящихся у нее в голове, она заключила, что ее поработитель не цыган и не бродяга. И вообще человек не местный. Доротее показалось, что он наделен небрежной элегантностью. Она испытывала к нему необъяснимую тягу и опасалась, как бы охвативший ее водоворот эмоций не поглотил ее с головой. Внезапно незнакомец искусно оборвал поцелуй, точно захлопнул дверь.

У Доротеи кружилась голова, когда она, подняв голову, посмотрела мужчине в лицо. Его орехового цвета глаза, в которых плясали веселые чертики, пристально всматривались в ее изумрудные. Охваченная гневом, Доротея размахнулась, чтобы залепить ему звонкую пощечину, но не смогла. Не моргнув глазом, он перехватил в воздухе ее руку и мягко, но твердо заставил опустить.

Незнакомец улыбнулся, глядя в ее прекрасное раздраженное лицо.

— Нет-нет, я не думаю, что готов позволить ударить себя. Откуда мне знать, вдруг вы — дочь кузнеца?

У незнакомца был мягкий, веселый голос, явно принадлежащий образованному человеку. Вспомнив о том, как она, должно быть, выглядит в своем стареньком хлопковом платье и с распущенными по плечам волосами, Доротея прикусила губу, внезапно почувствовав себя очень юной. На щеках появился предательский румянец.

— Итак, — произнес вкрадчивый голос, — если не дочь кузнеца, то кто же тогда?

Насмешливый тон его голоса заставил ее вызывающе вздернуть подбородок.

— Меня зовут Доротея Дэрент. Отпустите меня, сделайте милость.

Рука, обнимающая ее за талию, даже не дрогнула, но между бровями мужчины обозначилась легкая складка.

— А-а-а, Дэрент. С Мызы?

Доротея едва заставила себя кивнуть. Из-за того, что она стояла так близко к этому мужчине, ей приходилось прикладывать неимоверные усилия, чтобы поддерживать с ним разговор. Ради всего святого, кто же он такой?

— А я Хейзелмер.

Простая констатация факта. На мгновение ей показалось, что она неправильно расслышала. Но это лицо, эти искривленные в надменной улыбке крепкие губы едва ли могли принадлежать кому-то другому, не так ли?

До нее доходили слухи. Они уже жили в Дэрент-Холле, когда их давняя приятельница, леди Мортон, чье поместье было окружено этим лесом, скончалась. Как говорили, внучатый племянник этой дамы, маркиз Хейзелмер, унаследовал Мортон-Парк. В маленьком спокойном графстве эта новость наделала много шума. То, что один из признанных светских аристократов стал хозяином главного поместья, не могло не привлечь к себе повышенного внимания. А то, что этот аристократ — маркиз Хейзелмер, лишь подлило масла в огонь.

Говоря о нем, жена приходского священника неодобрительно поджимала губы.

— Боже мой! Никакая сила не заставит меня познакомиться с подобным человеком! У него же такая скандальная репутация! И это всем известно.

Когда Доротея поинтересовалась, как он завоевал эту репутацию, миссис Мэттьюз, вспомнив, с кем разговаривает, поспешила извиниться и стала обносить гостей печеньем. В другой раз, у миссис Маннерим, Доротея услышала множество обвинений в адрес маркиза: пристрастие к азартным играм, разврат и разгульный образ жизни. Хотя Доротея не была вхожа в высшее общество, наличие здравого смысла всегда являлось одной из сильных сторон ее характера. Раз лорд Хейзелмер до сих пор вращается в свете, размышляла она, значит, слухи о нем, как и обычно, сильно преувеличены. Кроме того, ей было трудно представить, чтобы внучатый племянник глубокоуважаемой леди Мортон мог оказаться безнравственным человеком.

С трудом заставляя себя оторваться от его притягательных ореховых глаз и будто высеченных резцом скульптора губ, Доротея мысленно пыталась составить собственное мнение о маркизе Хейзелмере. Судя по всему, он был еще более опасен, чем о нем думают.

Все ее мысли отражались у нее на лице: первоначальное замешательство сменилось осознанием и, наконец, полным осмыслением. Ореховые глаза сверкнули. Для человека, измученного общением с неиссякаемой вереницей светских красавиц, на жеманных лицах которых никогда не отражалось ни лучика искренних эмоций, было особенно приятно смотреть в такое прекрасное и выразительное лицо.

— Именно так.

Он сказал это, надеясь снова увидеть ее румянец, и она его не разочаровала.

Кипя от негодования, Доротея уставилась взглядом в его левое плечо. Ее определенно нельзя было назвать низкорослой, но, стоя рядом с Хейзелмером, девушка едва доходила ему макушкой до подбородка. В таком положении ей было очень удобно смотреть ему на грудь.

Скудного опыта Доротеи было явно недостаточно, чтобы подготовить ее к подобной ситуации. Никогда в жизни она не чувствовала себя столь беспомощной!

Отвлекшись, она не заметила, как на губах мужчины, совсем недавно целовавших ее, появилась улыбка.

— И что же мисс Доротея делает в моем лесу?

Собственнический тон его голоса заставил ее снова поднять голову.

— Ах! Так вы в самом деле унаследовали поместье леди Мортон?

Кивнув, он неохотно отпустил ее и незаметно отступил в сторону, не сводя с нее взгляда своих ореховых глаз.

Испытывая облегчение от того, что избавилась от его тесного соседства, Доротея попыталась взять себя в руки. Стараясь вложить в свой голос как можно больше властности, она произнесла:

— Леди Мортон всегда разрешала нам собирать травы и ягоды в ее лесу. Однако, так как теперь вы стали новым хозяином…

— Вы можете продолжать собирать их и дальше, — мягко перебил ее Хейзелмер, — когда пожелаете. — Он улыбнулся. — Ну а я постараюсь в следующий раз не спутать вас с дочерью кузнеца.

Сверкая зелеными глазами, Доротея небрежно присела перед ним в реверансе.

— Благодарю вас, лорд Хейзелмер! Я обязательно предупрежу Хэтти.

Это замечание явно сбило его с толку, чего она и добивалась. Она отвернулась, чтобы забрать свою корзину. Девушка еще не до конца привела в порядок мысли после их поцелуя, поэтому сочла за лучшее поскорее ретироваться. Иногда отступление тоже может считаться проявлением отваги. Но насчет лорда Хейзелмера она крупно просчиталась.

— И кто же такая эта Хэтти?

Намеревавшаяся было постыдно сбежать, Доротея замерла на месте и, пытаясь собрать остатки самообладания, едко ответила: