— Вовсе нет, — ответила она. — Я понимаю, какая это великая честь — прокатиться в экипаже, запряженном вашими знаменитыми серыми лошадьми.

Подняв голову, девушка погрузилась в омут его теплых ореховых глаз.

— Вы правы, дитя мое, — прошептал он. — Ведите себя хорошо в мое отсутствие.

Рассердившись на его покровительственный тон, Доротея хотела было сказать в ответ что-нибудь едкое, но, глядя в его глаза, вспомнила, сколько раз он выручат ее из затруднительных ситуаций. От необходимости давать ответ ее спасло плотное уличное движение. Внимание Хейзелмера снова целиком сосредоточилось на лошадях. К тому времени, как они вернулись на Кэвендиш-сквер, Доротея убедила себя не придавать значения его последнему замечанию.

Затормозив у крыльца Мерион-Хаус, Хейзелмер выпрыгнул из экипажа и, приобняв Доротею за талию, помог ей выйти. Он поднялся с ней по ступеням, а когда. Меллоу открыл дверь, привычно поцеловал ей руку и с улыбкой произнес:

— Au revoir, мисс Дэрент. До среды.

* * *

В воскресенье и понедельник сестры Дэрент были заняты хлопотами, связанными с их предстоящим дебютным балом. В отличие от Сесилии, напропалую флиртующей со своими юными поклонниками, Доротея мудро воздерживалась от каких-либо поощрений своих кавалеров. Однако сколь бы холодна она ни была с Эдвардом Бьюкененом, ей никак не удавалось его отвадить. К несчастью, даже леди Мерион считала, что единственным лекарством здесь может стать только время.

Поэтому Доротея гораздо чаще, чем ей бы того хотелось, оказывалась в обществе мистера Бьюкенена. Его манера разговора доводила ее до умопомрачения, как и непрерывные попытки проявления галантности. Ясность рассудка ей помогали сохранить лорды Питерборо, Элвенли, Десборо и другие, которые не хуже Хейзелмера умели заявлять о своих правах.


Леди Мерион сидела, сосредоточенно изучая список гостей. В самом ли деле такая схема расположения гостей за столом самая правильная? С раннего утра вторника пожилая дама занималась этой важной, но тяжелой работой — решала, кого рядом с кем посадить во время ужина. В доме царил полный хаос: прибывали поставщики продуктов и флористы с табуретками и столами, готовясь демонстрировать свою продукцию. Повсюду сновали слуги, начищая до блеска и полируя медные, бронзовые и серебряные поверхности и протирая канделябры. Все понимали, что завтра леди Мерион дает самый важный бал сезона, и ни один из ее высокопоставленных гостей не должен заметить нигде ни малейшего изъяна.

Бросив взгляд на позолоченные часы на каминной полке, леди Мерион поняла, что почти настало время обеда. В попытке обнаружить просчеты в своей схеме, она еще раз пробежала список глазами. Почувствовав полное удовлетворение, леди Мерион спустилась на первый этаж в утреннюю гостиную, временно служившую столовой, в то время как в настоящей столовой и главной гостиной заканчивали косметический ремонт. По совету непревзойденного знатока моды, мистера Ферди Ачесон-Смита, леди Мерион распорядилась декорировать эти комнаты в бледно-голубых тонах с добавлением белого и серебряного акцентов, которые казались гораздо более привлекательными, чем привычные белый и золотой. Эта цветовая схема повторялась в убранстве всех комнат в доме и конечно же бального зала, который будет украшен белыми и голубыми гиацинтами, белыми анемонами и белым жасмином.

Бледно-голубой, белый и серебряный цвета составляли превосходный фон для бальных платьев внучек леди Мерион, которые по праву могли называться вершиной гения Селестины. Работа над нарядом для Доротеи продвигалась очень непросто, но приносила модистке удовлетворение. Селестина лично обошла несколько складов в поисках нужного оттенка шелка, который идеально гармонировал бы с цветом глаз Доротеи. Платье поражало своей простотой. Вырез горловины был очень глубоким, что для более юной дебютантки сочли бы непристойным. Он шел параллельно маленьким пышным рукавам, спущенным с плеч так, чтобы оставить их обнаженными. Лиф был узким, а линия талии — завышенной, что позволяло юбкам плавно струиться по бедрам, опускаясь до самого пола.

Платье Сесилии, хотя и менее поразительное, также был очень красиво в своей простоте. Выполненное из шелка аквамаринового цвета, с круглым вырезом горловины и завышенной талией, расшитое мелким жемчугом, оно превосходно подчеркивало достоинство ее фигуры.

Несмотря на хмурое небо, с утра сестры совершили свою обязательную конную прогулку в парке, после чего занялись написанием писем. Присоединившись к бабушке за обеденным столом, они продолжали весело щебетать, рассказывая, кого встретили и кто передавал наилучшие пожелания. Глядя на их счастливые лица, леди Мерион пришла в смятение. Скоро, очень скоро эти юные создания упорхнут из гнездышка, и дом снова опустеет, вернется к привычному спокойному распорядку. Пожилая дама поняла, что ей этого совсем не хочется.


Леди Мерион распорядилась, чтобы в среду внучки отказались от прогулки верхом. Обе они должны были поспать до десяти часов, а потом присоединиться к ней в утренней гостиной за завтраком и распаковать подарки, присланные многочисленными доброжелателями по случаю дебютного бала. Если Сесилии и Доротее захочется, они могут прогуляться по парку, расположенному на площади, но после обеда обязаны прилечь отдохнуть, пока не придет время одеваться. Больше всего леди Мерион опасалась, что от перевозбуждения у Сесилии начнется лихорадка или, еще хуже, у Доротеи случится приступ мигрени.

Услышав бабушкин план, Доротея заявила, что совсем скиснет от скуки, но, будучи бесконечно благодарной бабушке за усилия, приложенные ею в подготовке к балу, обещала неукоснительно повиноваться.

Спустившись к завтраку в утреннюю гостиную, сестры обнаружили, что стол доверху завален букетами, коробками и свертками всевозможных форм и размеров. На помощь в их распаковывании призвали Триммер, Бетси и Уитчетт. Доротея и Сесилия, забыв о еде, с головой ушли в приятные хлопоты.

Вошедшая в гостиную леди Мерион замерла на пороге, точно громом пораженная.

— Великий боже! Что-то не припомню, чтобы мне прежде доводилось видеть подобное! — Она положила перед внучками еще по одной коробке. — Это вам, мои дорогие. Не думаю, что на свете найдется бабушка счастливее меня.

Обе девушки порывисто вскочили со своих мест и принялись обнимать и целовать бабушку. Потом они распаковали ее подарки. Сесилия получила маленькую жемчужную брошь, специально созданную для того, чтобы украсить ее бальное платье. Развернув упаковочную бумагу и раскрыв красный кожаный футляр, Доротея достала изумительное колье из изумрудов.

— О, бабушка! Какая красота! — воскликнула она.

После того как внучки примерили украшения и вдоволь ими восхитились, леди Мерион велела им распаковывать остальные подарки. Она также охотно включилась в эту веселую игру.

Полученные подарки были призваны скорее продемонстрировать экстравагантный вкус дарителя, чем выразить восхищение одариваемой, но многочисленные букеты цветов и стихотворения Доротея и Сесилия исправно получали и во время сезона. Хотя лорд Элвенли и прочие приятели Хейзелмера частенько подносили Доротее цветы и другие знаки восхищения, сам он ни разу ей ничего не прислал. Ей было невдомек, что Хейзелмер, признанный эксперт по части соблазнения, избрал такую тактику неслучайно. Поэтому, дойдя до небольшого свертка, в котором оказался футляр от Эстли, Доротея не связала его с Хейзелмером.

Дарить дебютанткам ювелирные украшения было не принято. Заинтригованная, она расчистила вокруг себя побольше места, чтобы как следует рассмотреть этот подарок.

— Интересно, от кого это, — негромко сказала она.

Леди Мерион подошла поближе:

— Очень странно! Открывай скорее, дорогая, давай посмотрим. Внутри непременно должна быть карточка.

Но карточки внутри фуляра не оказалось. Там лежала самая восхитительная брошь, какую только можно было себе вообразить. Она была выполнена из золота с инкрустацией из изумрудов и рубинов, и имела форму ягоды ежевики. На губах Доротеи расцвела улыбка. Какая дерзость!

Леди Мерион не могла взять в толк, чему улыбается ее внучка. Зато Сесилия, подняв голову от своих подарков и увидев в руке у сестры брошь, тут же обо всем догадалась.

— О! Это от лорда Хейзелмера? — воскликнула она, глядя на смущенную Доротею карими глазами, и засмеялась.

Леди Мерион тут же ухватилась за эту соломинку. Ради всего святого, какое отношение имеет ежевика к лорду Хейзелмеру? Хорошо зная этого джентльмена, она догадывалась, что его подарок далеко не такой невинный, как кажется.

— Доротея, я запрещаю тебе надевать это украшение сегодня, — непреклонно заявила она.

— Ах нет, бабушка, не делайте этого! Видите эту петельку? Мистер Эстли сделал ее для того, чтобы брошь можно было носить и в качестве кулона на ожерелье из изумрудов. Как предусмотрительно с его стороны!

Тщательно изучив брошь и подаренное бабушкой ожерелье, Доротея совместила их и теперь критически разглядывала полученный результат. Украшения прекрасно сочетались друг с другом.

— Доротея, я не знаю, что эта брошь символизирует, и не уверена, что хочу знать, — самым жестким тоном, на какой только была способна, произнесла леди Мерион. — Но, что бы Хейзелмер ни задумал, тебе нельзя надевать сегодня это украшение. Только подумай, как это будет подозрительно. Как ты сможешь смотреть ему в глаза, надев его подарок?

— С привычной хладнокровностью, смею надеяться, — упрямо возразила Доротея. — Я не могу не принять этот вызов, бабушка, вы же понимаете. Просто не могу.

Леди Мерион подозревала, что Хейзелмер намерен заманить ее внучку в ловушку, но ничего не могла с этим поделать.


Единственное отклонение от намеченного леди Мерион распорядка дня произошло из-за Эдварда Бьюкенена. Нежданно-негаданно он объявился у дверей, наотрез отказываясь слушать Меллоу, которому были даны строгие распоряжения никого не пускать. Упомянув имя Герберта Дэрента, он все же убедил Меллоу проводить его в утреннюю гостиную. Сам дворецкий отправился предупредить о госте хозяйку.

Кипя от негодования, леди Мерион спустилась на первый этаж и величественно вплыла в гостиную. Пять минут спустя она с озадаченным видом отправилась искать свою старшую внучку.

Через десять минут Доротея, выглядевшая очень бледной, спустилась по лестнице. Замешкавшись на пороге, она с отвращением посмотрела на дверь утренней гостиной, затем, глубоко вздохнув, вошла.

Все оказалось еще хуже, чем она предполагала. Леди Мерион говорила о букете маргариток — подумать только, маргариток! — который к тому же уже завял. На лице человека, держащего в руках этот букет, застыло самодовольное выражение.

— А! Мисс Дэрент! — На мгновение мистер Бьюкенен лишился своего красноречия, но, быстро придя в себя, продолжил: — Подозреваю, дорогая, что вы отлично понимаете, почему я здесь.

От этих слов Доротея почувствовала дурноту. К счастью, от мистера Бьюкенена ее отделял маленький круглый столик, и она намеревалась и впредь сохранять эту дистанцию.

Мистер Бьюкенен, похоже, не заметил ничего необычного в ее молчании и бодро продолжил:

— Да, моя дорогая, я пришел просить вашей руки! Сомневаюсь, что вы ожидали предложения так рано, еще до вашего дебютного бала. Не многие юные леди могут похвастаться, что оказались так быстро и успешно устроены еще не будучи представленными ко двору, не правда ли?

Больше Доротея терпеть была не в силах.

— Мистер Бьюкенен, благодарю за ваше предложение, но, боюсь, я не могу стать вашей женой.

— О, не беспокойтесь, моя дорогая. Эдвард Бьюкенен знает, как такие дела делаются. Я уже заручился согласием лорда Герберта. Вам нужно сказать всего одно слово, и мы объявим о радостном событии на вашем балу.

Хейзелмер, будучи человеком проницательным, тут же объяснил бы Бьюкенену, что тот выбрал неверный подход к такой независимой девушке, как Доротея Дэрент. Залившись краской, она уже не скрывала испытываемого ею отвращения:

— Мистер Бьюкенен, вы глубоко заблуждаетесь. Хотя Герберт Дэрент и является моим опекуном, он не может заставить меня выйти замуж. Я не принимаю ваше предложение, потому что не имею ни малейшего желания становиться вашей женой. Полагаю, я достаточно ясно выразилась? А теперь прошу меня извинить, мы очень заняты. Меллоу проводит вас.

С высоко поднятой головой она направилась к дверям, задержавшись на мгновение, чтобы отдать Меллоу распоряжения касательно их нежеланного посетителя, после чего с видом победительницы стала подниматься по лестнице.


Тем же вечером, незадолго до того, как начнут съезжаться гости, леди Мерион стояла в прихожей, наблюдая, как ее внучки спускаются по ступеням. Она испытывала чувство гордости и удовлетворения. Ее девочки превосходны!