Когда Доротея снова пришла в себя, то обнаружила, что находится в двуколке Хейзелмера, а сам он сидит рядом, умело выводя пару серых лошадей с постоялого двора. Выехав на дорогу, они взяли направление на юг. Доротея посмотрела на профиль Хейзелмера, четко очерченный в ярком свете луны. Ей очень хотелось услышать из его уст настоящее признание. Если он и дальше намерен поцелуями улаживать любые возникающие между ними разногласия, подумала она, ей никогда не удастся ни из одной ссоры выйти победительницей. Утвердившись в своем решении, она стала обдумывать аргументы.


Дорога между Тадуортом и Доркингом была узкой, но в хорошем состоянии. Это обстоятельство не могло не радовать Хейзелмера. Возвышающиеся по обеим сторонам изгороди отбрасывали тени и значительно сокращали видимость, невзирая даже на серебристый свет луны. Маркиз подозревал, что Доротея не станет долго хранить молчание. Одного взгляда на нее было достаточно, чтобы понять: она просто собирается с силами. Он перехватил ее подозрительный взгляд, устремленный на него, а она в ответ вздернула брови в немом вопросе.

Улыбнувшись, Хейзелмер снова сосредоточился на лошадях. Начинать разговор ему совершенно не хотелось. Пусть уж лучше Доротея сама сделает первый шаг.

Ждать ему пришлось недолго.

— Вы собираетесь сообщить мне, что тут, собственно говоря, происходит?

Маркизу очень хотелось ответить отрицательно, так как это было безопаснее всего, но все же он был вынужден сказать:

— Это долгая история.

— Сколько ехать до Хейзелмера?

— Около часа.

— В таком случае времени у нас предостаточно. Даже принимая во внимание ваших резвых скакунов.

— Нам нужно обязательно оказаться у Хейзелмер-Уотер до рассвета.

— Зачем?

Посмотрев в ее прекрасное, но смущенное лицо, маркиз успокаивающе улыбнулся:

— Потому что такова предполагаемая причина этого ночного приключения, поэтому хотя бы одной из сестер Дэрент, так давно и настойчиво об этом просивших, нужно своими глазами увидеть это зрелище. На случай, если кто-то вроде Салли Джерси, которая тоже там была, потребует от вас описания.

Глядя ему прямо в глаза, Доротея покорно поинтересовалась:

— Что за историю вы выдумали? Лучше рассказывайте с самого начала, в противном случае мне никогда не убедить в ее достоверности любопытных особ вроде Салли Джерси.

Хейзелмер повиновался, радуясь этой относительно безопасной теме разговора. Он поведал Доротее о том, что случилось в Мерион-Хаус после ее отъезда.

— Не забудьте потом с Ферди помириться.

— Он очень расстроился?

— Был вне себя от ярости.

Хейзелмер вкратце пересказал ей историю, не упомянув, однако, что они якобы уже помолвлены. Несколько минут ушло у него на живописание жертв, на которые им с Фэншоу пришлось пойти ради спасения репутации Доротеи и Сесилии. Доротея рассмеялась, заслышав о возложенной на Ферди миссии распространить слухи обо всей этой истории. Хейзелмер обрадовался тому, что удалось отвлечь ее от самого главного.

Снова посерьезнев, Доротея, задумчиво глядя на лошадей, стала мысленно перебирать все известные ей факты. Полуночная поездка — это, вероятно, лучшая возможность выудить из Хейзелмера интересующую ее информацию. При обычных обстоятельствах его внешний вид всегда отвлекал ее, поэтому разуму приходилось бороться с телом, и сформулировать связные вопросы было очень непросто, не говоря уже о том, чтобы понимать его уклончивые ответы. Доротея решила, что сейчас, сидя в двуколке с поводьями в руках и следя одновременно и за дорогой, и за ней самой, маркиз находится примерно в таком же положении, что и она. Значит, их шансы почти равны. Определенно в будущем ей следует поощрять подобные конные прогулки. В молчании они миновали Доркинг и выехали на сельскую дорогу, ведущую к Хейзелмеру. Глядя в лицо маркиза, Доротея спросила как можно более безразличным тоном:

— Какие еще записки присылал мистер Бьюкенен? Хейзелмер вспомнил замечание Ферди о том, что, если Доротея начнет задавать вопросы, от нее никак нельзя избавиться. Покорившись неизбежному, маркиз ответил:

— Он уже дважды пытался вас похитить. Пытаясь убедить весь свет в своем к вам интересе, я не мог предвидеть такого развития событий.

Лунный свет рассеялся, приближался рассвет. Они пересекли границу владений Хейзелмера и теперь ехали к искусственному озеру Хейзелмер-Уотер, расположенному неподалеку.

Долгое время Доротея не произносила ни слова, обдумывая услышанное. Наконец, она сказала:

— Как я понимаю, первый раз был на маскараде у Брессингтонов?

— Да. Я сразу догадался, что это была не шутка. Вот почему с тех пор я сделался на редкость внимательным к тому, что происходит вокруг вас, и даже пошел на тот скучный прием в воскресенье. Не представляю, что бы я делал, не будь я в состоянии узнавать обо всех ваших планах. Знаете ли вы, что один из моих лакеев встречается с вашей горничной?

Доротея посмотрела на Хейзелмера с удивлением, а он, усмехнувшись, продолжил:

— Вторая попытка была предпринята Бьюкененом на пикнике, на который вы ходили с Ферди. Он забыл передать доставленную для вас записку и прочел ее лишь на следующий день, когда его камердинер нашел ее у него в кармане сюртука. Послание было якобы подписано мной, но Ферди знает мою подпись и сразу обратился ко мне. У меня в то время был Тони, и мы не стали от него ничего утаивать.

— А когда об этом узнали остальные ваши друзья?

Решив, что отрицать бесполезно, Хейзелмер ответил:

— За обедом в среду. Мне нужно было уехать из города, а Ферди с Тони не сумели бы вдвоем все время держать вас в поле зрения.

— Вам ни разу не приходило в голову мне обо всем рассказать? — спросила Доротея.

— Приходило. Но я не видел, как это могло бы нам помочь. — Заметив, что она нахмурилась, маркиз вздохнул. — Никто же не знал, когда и где может быть предпринята следующая попытка.

Воцарилось молчание. Выждав минуту, Хейзелмер рискнул посмотреть на Доротею. Как оказалось, она также смотрит на него вопросительным взглядом.

— Вы невероятно своенравны, знаете ли.

Сладко улыбнувшись, он ответил:

— Знаю. Но я всегда действую из лучших побуждений.

Двуколка одолела небольшой подъем. Незадолго до развилки Хейзелмер направил лошадей на поросший травой участок, представляющий собой смотровую площадку.

— А это, — провозгласил он, — и есть Хейзелмер-Уотер.

Над горизонтом в отдалении показались первые лучи восходящего солнца, в свете которых распростертый у ног Доротеи пейзаж показался невероятно красивым. Выпрыгнув из двуколки, Хейзелмер надежно привязал поводья к кусту, затем помог выйти Доротее. Вместе они спустились по вырезанной в склоне холма лестнице, ведущей к расстилающемуся внизу плато. Под старым дубом стояла каменная скамейка, с которой было удобно любоваться видом на долину. Хейзелмер-Уотер было большим искусственным озером, берега которого обрамляли плакучие ивы. В центре озера имелся островок, на котором также росли ивы. Между их зелеными ветвями виднелся летний домик с выкрашенными белой краской стенами. По поверхности воды неспешно плавали лебеди.

По мере того как солнце поднималось выше, окружающий пейзаж расцвечивался все новыми красками: от холодных оттенков сепии к теплым розоватым всполохам первых лучей рассвета и, наконец, к золотистому сиянию света, затопляющего все вокруг. Когда солнце полностью показалось из-за холмов в дальней части плато, трава и листва ив заиграли яркими зелеными красками, а вода в озере — насыщенно-синими.

Сидя на скамье, Доротея в немом изумлении наблюдала за меняющейся на глазах картиной. Хейзелмер, бесчисленное множество раз наслаждавшийся этим видом, все же не перестал получать от него удовольствие. Но сегодня его взгляд был устремлен только на сидящую рядом с ним женщину. Вернувшись в Лондон, чтобы одним махом покончить с прошлым и устроить будущее, он обнаружил, что его свободолюбивая Доротея, вместо того чтобы тихо и мирно ожидать его дома, уехала тайком посреди ночи сражаться с Эдвардом Бьюкененом. Вообще-то в этом не было ничего удивительного. Хотя маркиз не сомневался, что ей удастся справиться с задачей, ее желание разбираться со всем самостоятельно породило в нем стремление довести их отношения до логического конца. Но сейчас Доротея, несмотря на ее внешнее спокойствие, занимала оборонительную позицию. Даже для такой независимой девушки, как она, было бы странно держать Хейзелмера на расстоянии после всего, что с ними произошло. Он посмотрел на нее. На ее выразительном лице отражалась радость любования красивым видом. Хейзелмер вздохнул про себя. Ему нужно выяснить, что ее тревожит. Узы, связывающие его с Доротеей, крепчали с каждым днем. В прошлом у него не было столько проблем ни с одной другой женщиной. Теперь же, хотя маркизу и казалось, будто он сумел разорвать путы и вырваться на свободу, он тут же каким-то невероятным образом снова угодил в ловушку.

Солнце поднялось уже высоко, когда Доротея наконец повернулась к Хейзелмеру, глядя на него сияющими глазами:

— Это было самое восхитительное зрелище, которое я когда-либо видела! Боюсь, лорду Фэншоу все же придется привезти сюда Сесилию на рассвете.

Хейзелмеру не было дела до Фэншоу и Сесилии.

— Только если вы сами его об этом попросите. Как мне кажется, после двухчасовой поездки в экипаже с Сесилией и этой вашей Бетси он сейчас пребывает не в самом благостном расположении духа.

Доротея потупилась. Хейзелмер взял ее за руку, побуждая придвинуться ближе к нему, но она воспротивилась, понимая, что, если он ее сейчас поцелует, у нее не хватит духа вытянуть из него признание. Хейзелмер тут же замер. На мгновение их поглотила тишина. На губах Хейзелмера появилась кривая усмешка, но Доротея, так и сидящая с опущенными глазами, ее не заметила. Маркизу был известен только один способ ускорить развитие событий, и он им воспользовался.

— Доротея? — произнес он непривычно серьезным голосам. — Дорогая, не окажете ли вы мне честь, согласившись стать моей женой?

В первое мгновение этот вопрос ошеломил Доротею, хотя она и ожидала его. Затем, все еще глядя на их переплетенные руки, она попыталась подобрать слова, чтобы выбраться из затруднительного положения, в которое он ее поставил. Если она просто ответит согласием, то никогда не узнает правду.

— Милорд, я понимаю… это действительно большая честь для меня. Однако, я… я не уверена, что… имеются… причины… или основания… для заключения между нами брачного соглашения. — Доротея осталась довольна произнесенной ею туманной фразой.

Хотя ее слова и не слишком сильно удивили Хейзелмера, все же были подобны удару под дых. Интересно, как она пришла к такому удивительному умозаключению? Он в любом случае собирался кое-что ей объяснить и, видя, что девушка сомневается в его мотивах, сразу перешел к делу:

— Почему, по-вашему, я хочу на вас жениться?

В его голосе не было ни капли притворства, и Доротея искренне ответила:

— Вам же нужно жениться. Полагаю, вам требуется покладистая жена, которая рожала бы вам наследников и занималась домашним хозяйством. — Помолчав немного, она добавила: — Женщина, которая не заставила бы вас отказаться от привычного стиля жизни.

Впервые Хейзелмер пропустил косвенный намек.

— В моем нынешнем стиле жизни нет ничего такого, чему вы стали бы мешать. — Его слова ничуть не убедили ее, оказав прямо противоположное действие.

Доротея ахнула. В первое мгновение ей почти удалось убедить себя, что она и не хочет ничего знать. Затем она покачала головой:

— В таком случае, полагаю, мы… не подойдем друг другу.

Хейзелмер пребывал в полнейшем недоумении. Он представления не имел, о чем говорит Доротея, но услышал, как дрожит ее голос. Сообразив, что, продолжив в том же духе, они лишь усугубят ситуацию, маркиз решил поставить на кон все. В конце концов, запутанные поводья проще всего перерезать. Главное, суметь удержать после этого коней. Завладев обеими руками Доротеи, он заставил ее посмотреть себе в лицо.

— Если вы уверены в собственной правоте, то, разумеется, я не стану пытаться вас переубедить. Но если вы намерены убедить в этом и меня тоже, то вам придется, глядя мне в глаза, сказать, что вы меня не любите.

Ее сердце камнем упало вниз, в голове взметнулся водоворот мыслей. Как ей это сделать? Последовало долгое молчание, во время которого Доротея ощущала на себе его жаркий взгляд. Если она поднимет глаза, то проиграет.

— Доротея?

Она лишь покачала головой.

— Почему? Дорогая, вы должны предоставить мне хоть, какое-то объяснение.

Когда Доротея услышала его невыносимо мягкий и лишенный привычной насмешливости голос, ей захотелось плакать. Девушка попыталась посмотреть на Хейзелмера, но не смогла. Высвободив руки из его ладоней, она встала со скамьи и неуверенно подошла к дубу. Ее хитроумный план обернулся сушим кошмаром. Великий боже, зачем она это только затеяла?