На обычно невозмутимом лице камердинера появилось удивленное выражение.

— Милорд? — недоверчиво переспросил он.

— Мисс Дэрент, — пояснил Хейзелмер.

Когда до Мургатройда дошел смысл сказанного, он несколько успокоился.

— Разумеется, милорд.

Поклонившись, он почти дошел до двери, когда маркиз снова заговорил:

— Кстати, Мургатройд, мы с мисс Дэрент через несколько недель поженимся, поэтому, боюсь, вам придется привыкать к подобным находкам.

— В самом деле, милорд?

Мургатройда охватил вихрь противоречивых эмоций. Никогда прежде ему не доводилось прислуживать женатому джентльмену. Предпочитая холостяков, свое последнее место работы он оставил именно потому, что хозяин женился. Но у Хейзелмера ему очень нравилось, да и мисс Дэрент, которая скоро станет ее светлостью, тоже казалась ему женщиной весьма приятной. Ну а маркиз… останется самим собой. Мургатройд изобразил на лице некое подобие улыбки.

— Желаю вам обоим счастья, милорд.

Улыбнувшись, Хейзелмер откинулся обратно на подушку, а Мургатройд отправился разыскивать Триммер.


Следующие пять дней промелькнули в хлопотах. Хейзелмер хотел сочетаться браком в церкви Святого Джорджа на Ганновер-сквер через две с небольшим недели, но до этого нужно было сделать множество приготовлений и принять множество решений. Между поместьем и Лондоном курсировал неиссякаемый поток посыльных, доставляющих приказы и распоряжения. Ближе к вечеру первого дня в Хейзелмер на обратной дороге в столицу заглянули Фэншоу и Сесилия. Услышав новости, Сесилия пришла в восторг, а Бетси ударилась в слезы.

Леди Мерион сообщала, что весь город только и говорит, что о поездке на Хейзелмер-Уотер. Отношения Доротеи с маркизом называли не иначе, как романом сезона. Когда Доротея, сидя за завтраком, закончила читать письмо от бабушки, Хейзелмер, улыбнувшись ей через стол, заметил:

— Хорошо, что никто не узнает о том, что на самом деле произошло на берегу Хейзелмер-Уотер.

Доротея ахнула от неожиданности и запустила булочкой в самодовольное лицо маркиза. Вжав голову в плечи, он запротестовал:

— А я думал, только Сесилии свойственно кидаться предметами!

В Лондон они решили вернуться в понедельник. Вторую половину дня в воскресенье Хейзелмер провел с Лиддиардом за обсуждением дел поместья. Управляющему предстояло одному следить за всем, пока маркиз с женой не вернутся из свадебного путешествия по Италии.

Для Доротеи время тянулось на удивление медленно. Однажды она вышла посидеть в розарии. Прошло уже пять дней с момента их прибытия, пять дней с тех пор, как они встречали рассвет на Хейзелмер-Уотер. Все это время Марк вел себя по отношению к ней очень учтиво, но на удивление отстранений. Они лишь время от времени обменивались невинными поцелуями — никаких страстных объятий и сладостных ласк! Доротее это казалось глупым. Она никак не могла понять, что с ним случилось.

Шелест шелковых юбок известил о прибытии леди Хейзелмер, с которой Доротея очень подружилась. Улыбнувшись, леди Хейзелмер присела на каменную скамью рядом со своей будущей невесткой и, по своему обыкновению, сразу же перешла к делу:

— Что происходит?

Доротея, уже привыкшая к подобной манере маркизы, поморщилась:

— Ничего. В самом деле.

Смерив Доротею проницательным взглядом, леди Хейзелмер тут же обо всем догадалась.

— Вы с Марком еще не были близки?

Доротея густо покраснела.

Ее светлость рассмеялась, но тут же взяла себя в руки:

— Не нужно смущаться, дитя мое. Когда вы приехали, я заметила отсутствие на тебе важного предмета дамского гардероба. Полагаю, когда ты покидала Лондон, все было на месте?

— Да, — усмехнулась Доротея.

— Что ж, — продолжила ее светлость, задумчиво глядя на мыски своих туфель, выступающие из-под подола элегантного платья, — Марк, похоже, очень многое унаследовал от отца. Тебя, должно быть, шокирует, что, выходя замуж за признанного распутника, ты до свадьбы получаешь такое же обхождение, какое оказывал бы тебе, скажем, сын архиепископа.

Доротея опять усмехнулась.

— Ну, может, и не совсем такое, — поправилась леди Хейзелмер. — Все мужчины из рода Генри такие — в чем-то они скандальны, а в чем-то ужасно сдержанны. Это сбивает с толку. И все же, хочу тебе заметить, в нашей семье едва ли было много невест-девственниц.

Доротея села прямо.

— О?

— Послушай моего совета, дорогая: если не хочешь ждать целых две недели до венчания, нужно брать ситуацию в свои руки. Завтра вы возвращаетесь в Лондон. Насколько я знаю Марка, там тебе не удастся ничего сделать. Но если ты сломишь его сопротивление прямо сейчас, то и в столице никаких проблем не возникнет.

— Но он кажется таким отстраненным. Я подумала, что, возможно, он…

— Отстраненным? — воскликнула ее светлость, гадая, что же на самом деле произошло на Хейзелмер-Уотер. — Подобные вещи не случаются, если мужчина, как ты говоришь, «отстранен». Марк старается держаться от тебя как можно дальше, потому что не доверяет самому себе, — он знает, как близок к тому, чтобы переступить последнюю черту. Если хочешь, чтобы он занялся с тобой любовью до свадьбы, нужно его к этому подтолкнуть.

Доротея смотрела на свою будущую свекровь широко раскрытыми глазами. Идея склонить своего упрямого властолюбивого нареченного к интимной близости показалась ей очень новой и заманчивой.

— Как?

Взяв, руки Доротеи в свои, леди Хейзелмер весело улыбнулась:

— Пойдем-ка поищем подходящую одежду!


В тот вечер Хейзелмер, как обычно, явился в гостиную прямо перед прибытием Пентона, чтобы проводить своих мать и невесту к столу. Взгляд его, стоило ему лишь переступить порог, устремился к Доротее. Маркиз не верил своим глазам. Ему потребовалось некоторое время, чтобы прийти в себя.

На протяжении ужина он изо всех сил старался оторвать взор от сидящей справа от него Доротеи, одетой в шелковое платье цвета слоновой кости. Как это ни удивительно, его мать хранила молчание, предоставив им с Доротеей возможность вести разговор. Наконец, Хейзелмер заставил себя сосредоточиться только на лице своей невесты. Это тоже не особенно помогло, но все же было лучше, чем любоваться ее платьем. Где, черт подери, она его только раздобыла? Скорее всего, это работа Селестины, подумал он, ведь простота — ее отличительная черта. Корсаж был очень узким, с рядом крошечных перламутровых пуговок, а поверх была надета прозрачная газовая накидка. Никогда еще Хейзелмер так не радовался окончанию ужина.

Проследив глазами за тем, как его мать с Доротеей удаляются наверх в гостиную, он, облегченно вздохнув, отправился в библиотеку. Полчаса спустя, устроившись у огня в большом кресле с подлокотниками, Хейзелмер с головой ушел в чтение газеты. Тут он услышал стук закрываемой двери. Подняв глаза, он вскочил, завидев приближающуюся к нему Доротею. Спокойная и безмятежная, как и всегда, она держала в руках книгу.

— Твоя мама уже легла спать, чтобы утром проводить нас в дорогу, а я подумала, что будет неплохо посидеть с тобой немного. Ты же не возражаешь, правда?

Улыбнувшись в ответ на ее улыбку, маркиз усадил ее в кресло напротив. Доротея открыла книгу и, похоже, погрузилась в чтение. Сам он снова взял в руки газету.

Некоторое время единственными звуками, нарушающими тишину, были тиканье стоящих в углу больших дедушкиных часов да потрескивание поленьев в камине. Посмотрев на Доротею, маркиз увидел, что она отложила книгу и просто наблюдает за пламенем в камине, из-за которого ее неподвижная фигура казалась окутанной розоватым сиянием, а в темных волосах как будто проскакивали золотистые искры. Хейзелмер заставил себя вернуться к газете.

Перечитав один и тот же столбец четыре раза, но, так и не поняв, о чем в нем идет речь, он сдался и отложил газету в сторону. Быстро подойдя к Доротее, Хейзелмер взял ее за руки, заставив подняться с кресла, и заключил в объятия. Глядя в ее изумрудные глаза сверху вниз, он склонил голову, ища губами ее губы.

В комнате было тихо, и пламя, то разгораясь сильнее, то стихая, освещало две сплетенные воедино фигуры. Когда поцелуй закончился, оба тяжело дышали. Безмолвный диалог ореховых и зеленых глаз продолжался некоторое время, затем Хейзелмер, снова легонько поцеловав Доротею, признался:

— Я люблю тебя.

Опасаясь, как бы окружающее их волшебство не рассыпалось на тысячи кусочков, Доротея прошептала едва слышно:

— И я тебя люблю.

На его четко очерченных губах появилась дьявольская усмешка.

— Идем в постель.


Они поднялись в его спальню — ее комнату по соседству еще не успели привести в порядок. Их разбросанная по полу одежда тянулась цепочкой от двери к камину. В первый раз они занялись любовью на диване, потом переместились на большую кровать. Несколько часов спустя, тихонько вздохнув, Доротея уютно устроилась на груди Хейзелмера, а он крепко прижал ее к себе.

Внезапно в темноте раздался его смешок.

— Боже мой! Что скажет Мургатройд на этот раз?

Доротея сонно пробормотала что-то и поцеловала его в ключицу. Она понятия не имела, кто такой Мургатройд, и ей было все равно. Ее переполняло торжество, ведь она только что победила в споре со своим заносчивым маркизом. И она не расстроится, даже если в обозримом будущем ей не удастся проделать это снова, ведь она слишком счастлива, чтобы обращать на подобные вещи внимание.