Он неожиданно охнул. Насколько ОН близок к разрядке?

– Представляю твои губы, мягкие, розовые, нежные и упругие… о, господи, господи, как бы я хотел, чтобы они ласкали меня сейчас.

– Мистер Смит, вы, никак, дрочите? Мне следует представить вам счет. Секс по телефону – все равно секс, не находите?

Он снова рассмеялся, свободно, счастливо, как совсем молодой человек. Как мальчишка, онанирующий на фото своей первой девушки.

– Не волнуйся, в следующем конверте будет плата за лишний час. Оно того стоит.

– В таком случае, продолжай. Хочешь, чтобы я что-то сказала или сделала, если уж у нас сейчас очередной сеанс?

Легкий шум в трубке. Выдох? Вздох? Стон наслаждения?

– Говори, где сейчас твои руки? Что ты делаешь? Что делала?

«Правда? Или выдумка, чтобы ублажить его?»

Правда, решила она. По крайней мере, частичная.

Переложив телефон в другую руку, Лиззи улеглась поудобнее. Будь у нее хоть какое-то подобие мозга, она вскочила бы и заперла дверь. В любой момент ввалится Шелли с «Санди таймс», и ей в голову не придет постучать. Но голос Джона гипнотизировал ее, она просто не могла отвлечься.

– Сейчас я лежу на кровати, держа телефон в одной руке и лаская себя другой. Когда ты позвонил, я мастурбировала. И только-только кончила, но собиралась повторить. Я…

Она запнулась. Сказать ему? Он считал ее проституткой, дерзкой и наглой, хотя она была обычной женщиной, не ханжой, но и не сексуальной маньячкой.

– О, Бетти, Бетти, не замыкайся в себе. Не сдерживайся, ничего не скрывай. Я удвою плату. Продолжай, сделай счастливым старичка.

Послышался смешок, потом учащенное дыхание. Она не сомневалась, что он на волоске от разрядки.

– Сколько раз говорить, идиот, ты вовсе не стар!

Она тоже рассмеялась. Он чудесный, восхитительный, полный сил мужчина. Но даже он может быть идиотом и иметь комплексы.

– У тебя прекрасный возраст, Джон, и такого изобретательного мужчины я сто лет не видела!

«Никогда не видела», – прибавил внутренний голос.

– Ну-ну, прелестная Бетти, не стоит льстить. Не стоит обманывать. Скажи, где были твои руки, когда зазвонил телефон. Скажи точно.

Теперь в их беседу вкрались новые интонации. Он неожиданно превратился в прежнего, неистового, неумолимого, грозного господина. Мужчину, заставившего ее содрогаться самым восхитительным образом. Она только что не ползала перед ним на коленях и не задумалась бы это сделать наяву.

– Я… я ласкала себя одной рукой и сунула внутрь другой палец. То есть, два пальца… мне нравится это делать. Когда я себя ублажаю, приятно ощущать что-то внутри.

– Превосходно. И как часто ты ублажаешь себя, Бетти? Как часто гладишь себя и при этом работаешь двумя пальцами?

Это дало ей время подумать. В нормальных обстоятельствах она мастурбировала вовсе не так уж часто. Но теперь, когда в ее жизни появился Джон Смит, ей хотелось этого постоянно.

– Ты о чем? Когда я устраиваю шоу для клиентов или делаю это для себя?

Последовала пауза. Она почти ощущала, как он думает, взвешивает, а может, даже осуждает ее. Подонок! Кто он такой, чтобы ее судить? Мужчина, предпочитающий платить за секс, ничем не лучше женщины, предпочитающей этот секс продавать.

– Для себя, глупая девчонка, конечно, для себя. Насколько мне известно, у тебя нет других клиентов.

Вот это да! Неужели что-то заподозрил? Он не дурак…

– Я не девчонка. Мне двадцать четыре. Я женщина!

Он тихо засмеялся.

– Тут ты права. И кому, как не мне, это знать!

В наступившем молчании Лиззи показалось, что она услышала шелест. Неужели он до сих пор дрочит? Уже подошел к самой черте?

– Ты также своевольна и упряма и отходишь от темы. Как часто ты мастурбируешь?

– Довольно часто… несколько раз в неделю. Зависит от того, насколько я занята, понимаете?

Джон нетерпеливо вздохнул, словно директор школы, выслушавший непослушную, упертую ученицу.

– В чем дело? Или ожидал, что я вечно возбуждена только потому, что работаю в эскорт-службе? Надеюсь, ты понимаешь, что на деле все прямо противоположно? Секс для меня работа. Может, в свободное время я хочу заняться чем-то другим!

Джон продолжал молчать.

Черт, она испортила общий настрой. Он, возможно, гонял шкурку, постепенно приближаясь к оргазму, а она с таким же успехом могла опрокинуть на него ведро холодной воды.

– Я ценю твою честность, Бетти, но скажи, со мной ты действительно получаешь наслаждение? Ты действительно кончила?

Его голос был мягким. Искренним. Сочувственным.

– Я не обижусь, если узнаю, что ты притворялась. Но мне показалось, что ты кончила. Я на это надеялся. Но, полагаю, в таком бизнесе девушка должна быть хорошей актрисой.

– Честность? Да, Джон, с тобой я испытала наслаждение, и мне действительно понравились наши игры. У меня были оргазмы. Много.

Она набрала в грудь воздуха.

– Могу смело сказать, что никогда не испытывала ничего подобного с другими клиентами. Ты, конечно, не поверишь, но с тобой все было иначе.

Она сказала чистую правду. Потому что никогда не кончала под другим клиентом. Хотя бы потому, что у нее никогда не было клиентов, и в ее жизни, если не случится чего-то ужасного, никаких клиентов вообще не будет.

– Я верю тебе! – счастливо воскликнул он. Каким бы он ни был утонченным и умудренным жизнью человеком, все же оставался мужчиной, а мужчины обожают лесть и похвалу своей сексуальной доблести и мастерству. Кроме того, им очень приятно слышать о своей необычайности.

– И я действительно играла с собой, когда зазвонил телефон. И думала о тебе. Честное слово.

– Еще лучше. Хотя я наверняка расхолодил тебя.

– Вовсе нет, – возразила она, поняв, что и это правда. Разговаривая с ним, слыша бархатный голос, она вновь завелась. Недаром представляла его в подземелье, а потом в номере отеля. И он, даже невидимый, отдавал ей приказы. Хоть бы он и сейчас велел ей что-то сделать. Она с радостью повинуется.

– Твой палец все еще там, где был до этого?

– Если честно, то нет. Для этого мне пришлось принять такую неудобную позу. И я не смогла бы сосредоточиться на разговоре с тобой. А мне нравится слушать твой голос. У вас чудесный голос, мистер Смит. Бьюсь об заклад, все девушки вам это говорят.

– Верно. Меня восхваляют за нежные интонации, – признал он. Она так и видела, что он улыбается. – Но вовсе не девушки. Одна дама, которая обожает грязные словечки во время секса.

– Кто она?

Черт, опять дурацкие вопросы, эскортницы никогда этого не делают.

– Моя знакомая, не слишком молодая женщина. Когда-нибудь я расскажу тебе о ней. А теперь, может, возобновим секс по телефону? Я искренне наслаждаюсь. Где сейчас твои пальцы?

Лиззи повертелась, устраиваясь со всем комфортом, и сунула руку в штанишки. Она все еще возбуждена. Все еще мокрая. Все еще на грани оргазма. Несмотря ни на что.

– Одна рука, естественно, держит телефон, вторая – в трусиках. На обычном месте.

– Превосходно. С риском показаться самым банальным, грязным телефонным извращенцем в мире… что на тебе сейчас? Носишь трусики в постели? Ты сказала, что растрепана и в полном беспорядке. Что это означает?

Лиззи улыбнулась. Он действительно допрашивал ее, как телефонный извращенец. Но ее бросало в дрожь.

– На мне мягкие трикотажные шортики и простая белая майка. Ничего гламурного. Но спать удобно.

– Мммм… представляю эту сцену. Белая майка. И соски натягивают тонкий хлопок. Короткие тесные поношенные шортики, и твоя рука внутри теребит… кстати, ты вся промокла, я прав?

– Да. Под ней уже собралось озерцо. Еще немного – и она достигнет желаемого.

– О ком ты мечтала, когда мастурбировала раньше? Расскажи? Что заводит таких женщин, как ты? Выдай свои секреты. Что тебя возбуждает?

Женщину, вроде нее? О, как мало он знал. А может, не так уж мало? Может, он разгадал ее и теперь просто дурачит? Недаром он старше и гораздо умнее всех тех мужчин, с которыми она встречалась раньше. И его трудно понять.

– Женщина моей профессии? Я представляю, как сижу перед телевизором в велюровом красновато-коричневом спортивном костюме, ем чипсы и смотрю «Обратный отсчет»[5]. Вот это для меня поистине экзотическое развлечение.

– Бетти, – предостерегающе пробормотал он, и по ее телу прошла приятная дрожь. Совсем как в подземной тюрьме ее фантазий.

– Ладно-ладно, если уж так хочешь знать, я представляла, что нахожусь в подземной тюрьме и ты меня наказываешь. Должно быть, я повредилась в уме из-за тебя и твоих причуд.

Но она уже снова была в подземной камере. Висела на цепи, пока Джон обходил ее с хдыстом в руке, готовый ударить.

– Я больший извращенец, чем многие твои клиенты? А мне казалось, что ты навидалась всякого, и буквально напрашивалась на любые игры.

– Да, но как я уже говорила, что касается наказания, обычно именно мужчины просят задать им порку. Для меня в новинку оказаться на их месте.

И ничто так не завидит, как порка.

В шортах уже пролегла мокрая дорожка, и она нетерпеливо сорвала их, отбросила и широко развела ничем не стесненные бедра.

– Джон, я только что сняла шорты… ты не возражаешь?

– Но я не давал тебе разрешения.

Его голос казался ей синим бархатом. Дорогим и темным.

Она немедленно подыграла ему.

– Простите меня, господин. Надеть их снова?

– Нет… не стоит. Твои ноги широко расставлены?

Она могла поклясться, что он наблюдает за ней. Но каким образом? Он видит сквозь стены или просто кто-то, вроде волшебника?

– Да, господин.

– Положи свободную руку на бедра. Не касайся себя. Говори со мной. Если ослушаешься… если кончишь, я узнаю и накажу при следующей встрече еще сильнее.

О, нет! Ее беспокоило не наказание. Она неожиданно и страстно захотела этого. И клитор пульсировал ноющей болью, взывая о ласке. Она могла поклясться, что он стал вдвое больше: разбухший и невероятно чувствительный.

– Ты поняла меня, Бетти?

– Д-да, господин.

Свободная рука, прижатая к внутренней стороне бедра, казалась бесполезным предметом, но она не могла шевельнуться, обездвиженная его волей.

– Давай потолкуем о твоей тюремной фантазии. Что ты носила? Думаю, тебе неплохо надеть кожаное бикини с прорезями для сосков и трусики-танга.

Лиззи поперхнулась смехом. О, какой он чудак! Неужели хочет видеть ее в этом? Звучит, как порновариант костюма из сериала «Держись»!

– А, так ты считаешь мои желания смешными?

– Нет! Нет! Это я от удивления. Но ты, возможно, прав. Немного подумав, я сообразила, что на мне кожаное бикини. Очень открытый лифчик, ты можешь видеть все. Я чувствую себя более обнаженной, чем если бы была просто голой.

– Прекрасный костюм. А твои соски, наверное, нарумянены? Красные в тон твоей помаде и полосам, которыми я собираюсь разукрасить твою попку?

– Э… да… именно.

Она глянула на свои соски, очень темные и уже твердые, проступающие через тонкую ткань майки.

Ее рука так чесалась поиграть с ними, стиснуть, покатать между пальцами, но, скорее всего, ей запрещено и это.

– Превосходно. А теперь кожаные трусики. Надеюсь, очень узкие. Всего несколько полосок мягкой, как масло, кожи. Маленький треугольник спереди и шнурок между твоими аппетитными ягодицами, так что они остаются голыми и доступными моим ласкам. Возможно, все будет именно так?

Она так и видела себя в этом обличье. Корсет, который «был» на ней раньше, куда-то исчез, и его место заняла порнофантазия Джона. Она висела на цепи, из прорезей лифчика выглядывали нарумяненные соски, а зад был голым, если не считать врезавшегося между ягодицами шнурка.

О, Господи…

Она вонзила ногти в бедро, щипля себя, чтобы не наброситься на клитор. Не привести себя к оргазму. Если бы только Джон был здесь и поиграл с ней!

Подземная тюрьма была забыта. Он здесь, склонился над ней, стоя на коленях на кровати. Ласкает ее «киску».

– Бетти? Что ты делаешь?

– Ничего. Восхищаюсь твоим выбором элегантного белья.

Она услышала в трубке легкое дыхание. Не смех и не ворчание. Неужели опять дрочит? Вполне вероятно.

– А теперь назад, к твоим кожаным трусикам. Они такие узкие, что твой чудесный темный кустик выбивается из-под них. Почему, Бетти? Большинство моих знакомых профессионалок очень ухаживают за ним. А некоторые даже снимают волосы воском. Но у тебя такая роскошная растительность!