Коста Портиа да - Случайная девушка по вызову

– Так и есть.

Она снова накрутила прядь волос на пальцы, но тут же отпустила.

– Сначала покажи, как поклоняешься мне!

Отступив, она приподняла подол и обнажила шелковистый треугольник трусов кофейного цвета из кружева и атласа.

– Целуй! – скомандовала она. – Но только поцелуй. Никаких выходок!

Подавшись вперед, он прижал губы к тонкому атласу. И глубоко вдохнул ее аромат. Запах духов и «киски».

– Раб молит о разрешении говорить, – прошептал он.

– Можешь, но это дорого тебе обойдется. И помни, моя рука не привыкла к орудию наказания. Я могу покалечить тебя.

Она никогда бы этого не сделала, разумеется, потому что ни за что не причинила бы зла Джону, но угроза, кажется, испугала его, потому что он охнул:

– Раб молит разрешения ублажить госпожу губами и языком.

Лиззи едва не пошатнулась, вспомнив, что способен делать Джон губами и языком. Мог молниеносно превратить ее в покорную, потерявшую голову марионетку. Нужно быть осторожной… но искушение оказалось слишком велико.

– Продолжай!

Она приняла удобную позу и развела бедра. Поклонившись, словно противнику в некоем неизвестном виде боевого искусства, он сунул пальцы за резинку трусиков, осторожно стянул вниз, до колен. И взглядом попросил разрешения продолжать. Глаза были влажными озерами полуночно-синего цвета.

Лиззи кивнула, и он спустил атласный лоскуток до щиколоток. Она оперлась о его плечи и выступила из трусиков.

Стол был как раз за ее спиной, и Лиззи прислонилась к нему, заставив Джона подползти к ней на коленях. Она снова расставила ноги и зарылась руками в его волосы. В этом странном истерическом состоянии она вспомнила школьную пьесу, в которой играла восточную принцессу, и слова роли:

– Служи, раб!

Хорошо, что Джон был занят, иначе маска могущества наверняка слетела бы, заметь он ее усилия не захихикать.

Все мысли о давнем любительском спектакле рассеялись, когда он принялся за дело. Его ловкие нежные пальцы разделили губы «киски». Жарко дыша, он принялся лизать ее, медленно и методично. Лучше его никто не делал куннилингус. Она уже знала это, но, похоже, он стремился превзойти самого себя.

Он ласкал, дразнил, касался, сосал. Дышал, возбуждая ее теплым потоком воздуха, и, возвращался к более хитрой тактике. Наслаждение мерцающей плазмой собиралось в ее лоне, и если бы не стол, на котором полусидела Лиззи, и не волосы Джона, в которые она вцепилась, могла бы свалиться на ковер: таким сильным было напряжение.

И все же в нарастающую эйфорию внезапно ворвался бесстрастный голос: «Ты, дьявол… вместо того, чтобы быть покорным рабом, по-прежнему пытаешься взять надо мной верх».

Она рассмеялась, несмотря на надвигавшийся, грозивший вскружить голову оргазм, и вцепившись в белокурые локоны, силой оттянула его голову. Каким восхитительным было ее торжество, когда он вскрикнул от боли и поднял на нее затуманенные глаза!

– Рано еще, хитрый ты дьявол! – прошипела она, все еще держа его за волосы, так, что «киска» нависла над его губами, влажными от ее соков.

– Знаю, что ты делаешь…. пытаешься довести меня до края. Думаешь, меня так легко согнуть?

Он молча качнул головой, хотя это было нелегко из-за того, что она все еще держала его.

– Я кончу, когда захочу, мистер Смит, слышите? И ни секундой раньше. А теперь вставай и перестань пресмыкаться!

Она разжала пальцы, и он немедленно вскочил. Подол платья Лиззи опустился на бедра, закрыв голую «киску».

Джон стоял в нескольких футах, по-прежнему склонив голову. У Лиззи было такое чувство, что его тоже разбирает смех, но он прекрасно разыгрывал роль раба.

Что делать сейчас? Нужно держаться с достоинством.

Оглянувшись, она снова увидела линейку. Что же, самое время ее испытать. Оставалось надеяться, что Лиззи не причинит ему настоящей боли, потому что никогда не била человека.

– Ложись на стол! – рявкнула она, схватив линейку.

Джон уставился на нее. Если он обладает способностью читать ее мысли, неужели знает о сомнениях?

Спокойно глядя на него, она постаралась не выдать себя. Хорошо, что на ней маска! Не так заметно, что госпожа из нее никакая.

Джон снова уставился в пол, готовый выполнить любой приказ.

– Подожди. Сначала сними пиджак.

Он молча повиновался и бросил пиджак на стул. Как обычно, он был в костюме-тройке, и когда лег на стол, короткий жилет подчеркнул упругость его мускулистых ягодиц под идеально скроенными брюками.

Голым или в одежде? Как поступить?

Признавая собственную неопытность, Лиззи решила, что он будет лучше защищен парой слоев ткани. В конце концов, акт, скорее, символический. Она не хотела делать ему больно или бить долго. Слишком велико ее желание, чтобы тратить много времени на ритуалы. Слишком долго она мечтала о том, как он войдет в нее.

Даже в этой позиции покорного раба Джон выглядел сильным и грациозным. Он вытянул руки и лег щекой на столешницу, повернув лицо к Лиззи. На лице не тени страха. Воплощение спокойствия. Глаза закрыты. Длинные густые ресницы тенями лежат на щеках.

Она не должна была что-то говорить, потому что госпоже приличествует быть молчаливой, но все же спросила:

– Готов?

– Да, госпожа, – тихо отозвался он, и она задрожала от желания. Это было так же волнующе, словно он лежал с ней в постели готовый взять ее. Трахать до умопомрачения.

«Это я вся на нервах. Это я испугана!»

Лиззи улыбнулась абсурдности всей ситуации, но признавшись в этом себе, обрела уверенность. Ступив вперед, она положила линейку поперек ягодиц Джона. Всего на момент. Понятия не имея, с какой силой бить, она примерилась и ударила. Он не издал ни звука. Только мышцы рук напряглись под тонким полотном сорочки.

Начало неплохое.

Оказалось на удивление трудным НЕ бить сильно. Лиззи взмахивала линейкой снова и снова, на этот раз с большей силой, метя в одно место, в вершинки ягодиц. Так безопаснее. Легче сосредоточиться. Она не хотела наносить жестокие удары по более нежным местам. И сначала решила отвесить всего четыре-пять ударов, но процесс оказался странно гипнотическим. Она с каким-то мрачным восторгом наблюдала за его реакцией. И увидела, как он скрипнул зубами. Услышала, как он громко охнул. Бесстыдный дьявол плясал в ней, дьявол, питавшийся могуществом.

После десятого удара она больше не смогла сдерживать силу. Намерения изменились. Желание все настойчивее требовало удовлетворения. Она почти рычала, представляя, как сжимает ноющие ягодицы любовника, когда он вонзится в нее, выполняя волю госпожи.

– О, к черту! Я хочу тебя! Шевелись! – воскликнула она, отбрасывая линейку и вцепляясь в задницу Джона. Тот снова охнул. Когда он оттолкнулся от стола и встал, Лиззи уселась на столешницу и подняла юбку.

– А теперь раб, покажи, на что годен. Трахни меня! Трахни без жалости! – воскликнула она, широко раздвигая ноги.

– Как пожелаете, госпожа, – улыбнулся Джон, неистово сверкая глазами. На скулах выступили красные пятна. Интересно, его ягодицы такого же цвета? Лиззи искренне надеялась, что так и есть.

– О, пропади все пропадом! – прошипела она, дергая его за рукав. – Ты прекрасно знаешь, что все это время был господином, мерзкий подонок!

Широко улыбаясь, она наблюдала, как он вынимает презерватив из жилетного карманчика.

– Не совсем, – признался Джон, бросив упаковку на ее голый живот и расстегивая ремень и молнию. – Похоже это на господина?

Отвернувшись, он спустил брюки и трусы и поднял полы рубашки. Мускулистые полушария были покрыты вспухшими багровыми полосами.

– О, вы питомцы пансионов, обожаете подобные вещи!

Зрелище было впечатляющим, хотя еще больше усилило ее голод к нему.

– Я, во всяком случае, – обожаю.

Он повернулся к ней лицом. Мощная плоть стояла, чуть покачиваясь. Сигнал, который так нужен был обоим. Он отогнул свой прибор в ее сторону и грубо встряхнул, прежде чем поспешно натянуть презерватив.

– И он тоже.

Он снова показал свой тяжелый, затянутый в латекс прибор и встал между ее расставленными ногами.

– Кто теперь главный? – выдохнула Лиззи, притягивая его к себе и ерзая, чтобы ему было легче найти вход. И когда он оказался в ней, издала тихий счастливый крик, стараясь вобрать его глубже, впиваясь в его красную попу, чтобы насладиться стоном боли.

– Да плевать! – рассмеялся он, входя до конца. – Думаю, мы оба. Проигравших нет!

Когда он просунул руку между их телами, чтобы отыскать ее клитор, Лиззи, поняла, что победила она. Не успел он до нее дотронуться, как она кончила, выкрикивая его имя.

– Да!!!! – вторил Джон, словно наслаждение было его собственным, и она, почти потерявшая голову в разгар оргазма, вместо экстатических воплей стала смеяться. Дьявол, ублюдок, он добился своего, как она и предвидела!

Летя на восхитительных волнах, она сжала его крепче. Пальцы скользили по его избитой попе, словно вбирая каждый дюйм его плоти. Она не понимала, испытывает ли Джон боль, когда их тела сталкивались с размаха, но едва Лиззи взлетела на невероятную высоту, он вознаградил ее хриплым неразборчивым криком и знакомой дрожью бедер, бьющихся в оргазме. Старый массивный дубовый стол раскачивался и скрипел, пока они напрягались, подскакивали и извивались.

Под протестующие звуки рассохшегося дерева они снова шагнули в пропасть, целовались и, бормоча всякую чушь, кончили.

– Господи, неплохо бы выпить. Ты кактебя? – весело спросил Джон, приводя себя в порядок, перед тем как бросить использованный презерватив в корзинку для мусора. Лиззи стояла на четвереньках. Ей удалось найти и втиснуться в трусики, но линейка пропала. Должно быть, нечаянным пинком зашвырнули ее куда-то, когда бились в приливе страсти.

– Не знаю, где она, – вздохнула Лиззи, выпрямившись. – Как по-твоему, хозяева что-то заподозрят?

Джон в последний раз поправил жилет и, подойдя к ней, поцеловал в щеку, прежде чем отвести волосы с лица. Оба сняли маски, сбившиеся набок во время поцелуев, и Лиззи с сожалением коснулась бывшего еще недавно таким аккуратным пробора. Пришлось порыться в маленькой вечерней сумочке, которую она уронила, похоже, еще в прошлом веке, и вынуть расческу. Видимо, ей суждено до конца вечера остаться с распущенными волосами. Учитывая то, чем занимались гости, вряд ли кто-то обратит внимание на распустившийся узел.

– Думаю, хозяева будут поражены и немного разочарованы, если половина линеек и других подходящих для порки орудий не запропастится неведомо куда!

Он взял у нее расческу, зашел за спину и стал ловко расчесывать волосы, распутывая колтуны.

– Возможно, ее специально оставили на столе, чтобы подстроить подобную сцену.

Лиззи довольно вздохнула. Руки Джона были нежными и умелыми. Он причесывал ее, словно делал это сотни раз, а потом пригладил ладонями. Когда он отступил и протянул ей маленькую расческу, она посмотрелась в карманное зеркальце.

Лицо раскраснелось, губы порозовели от его поцелуев, но волосы выглядели так, словно она сама делала прическу.

– Если когда-нибудь разоришься, можешь сделать карьеру парикмахера.

Джон просиял, аккуратно пригладил свои локоны и кивнул.

– Приятно слышать. Никогда не помешает иметь несколько профессий.

Взгляд его смягчился, стал почти томным.

– А из тебя выйдет идеальная госпожа, если когда-нибудь вздумаешь этим заняться.

– Не уверена, что все делала правильно… и ты искренне наслаждался. Ты… э… часто это делаешь?

Она спрятала зеркальце, наблюдая, как Джон надевает пиджак и одергивает лацкан. Элегантный светский мужчина, облаченный в идеально сшитые доспехи. Все, как всегда….

– Нечасто. И впервые наслаждался так, как сегодня. Как я уже сказал, одно твое прикосновение творит чудеса. А теперь пойдем поищем, где выпить.

Он слегка нахмурился, словно вспомнив о внезапно возникшей проблеме.

Сердце Лиззи сжалось. Как же велика пропасть между ними! Она знала, что рано или поздно он тоже об этом вспомнит. Но все же это ранило.

– И еду тоже. Я опять голодна.

Ей действительно хотелось есть. Безумие, конечно. Но недаром еда обладает способностью успокаивать.

Она едва не рассмеялась, но вместо этого изобразила улыбку.

– Ты в порядке, Лиззи? – уже мягче спросил он.