— Хочу, — сказала она.

— О’кей. Я только возьму себе еще выпивки.

Глава двадцать пятая

— Сказать по правде, я был счастлив, — начал Луис, отпив добрый глоток из своего бокала. — Правда, счастлив, пока все это не рухнуло. Я не понимал, что конец уже скоро, а когда понял, был совершенно уничтожен. И не смог этого вынести. Все говорили, что наш брак обречен, и не только мать Кэрри — само собой — но даже все наши друзья, пусть даже в шутку. Ты, кажется, тоже не возлагала больших надежд, насколько я помню по рассказам Кэрри?

Софи подумала, стоит ли это отрицать, но только пожала плечами.

— Просто все произошло слишком стремительно, — сказала она.

— Знаю, но тогда я думал — да, собственно, думаю и сейчас, даже после всего, что произошло, — если что-то случается слишком стремительно, это вовсе не обязательно должно плохо закончиться. Иногда спонтанность как раз приводит к хорошим результатам. — Луис с минуту помолчал, как будто ожидая услышать мнение Софи. Но она только слушала, поэтому он продолжил. — Мы действительно очень быстро сошлись, а в Кэрри от природы было столько силы, что ей невозможно было противостоять, но я и не хотел! Когда красивая веселая талантливая женщина говорит, что она тебя хочет, ты вряд ли будешь задумываться о том, как далеко это может зайти и к чему привести, во всяком случае, не в тот момент, когда вам обоим так хорошо.

Софи снова пожала плечами. Реакция была самой подобающей, потому что она и не знала, как ей на это реагировать.

— Нам действительно было хорошо, и, что до меня, то я ее действительно любил. Я был на седьмом небе, когда Кэрри забеременела. Отца своего я никогда не видел, а моя мать… она была не самой идеальной матерью. Меня воспитала нянька. Удивительная женщина, просто удивительная, но мне ужасно не хватало семьи, такой же, которая была у всех моих приятелей. Няня умерла, когда мне было семнадцать, и с тех пор семьи у меня не было, хотя друзей много, и хороших друзей. До тех пор, пока я не встретил Кэрри, и тогда моей семьей стали она и наш ребенок. Кэрри не пыталась заманить меня в ловушку. Просто однажды мы провели ночь на пляже, и… — Луис оборвал фразу и погрузился в воспоминания, а на его лице появилась тень улыбки.

Софи не пошевелилась, раздираемая ревностью и чувством вины.

— Я любил Кэрри, — продолжал Луис, — это была моя первая любовь. Я женился бы на ней, даже если бы она не забеременела. Я уже собирался сделать ей предложение, когда мы пробыли вместе где-то с год. Я все равно решил это для себя в тот день, когда познакомился с ней. Просто это получилось само собой, когда она сказала мне про Беллу. Я сделал предложение, она согласилась. Сейчас, когда я все это вспоминаю, думаю, что, наверное, если бы не было Беллы, то мы еще месяцев шесть или семь любили бы друг друга. Но Белла родилась, и я рад этому обстоятельству. Я ни о чем не жалею. Это было такое счастливое время.

Софи вспомнила фотографию Кэрри на пляже с Луисом на заднем плане, обнимающим другую женщину, с которой он, видимо, флиртовал так же, как недавно — с миссис Александр.

— Луис, можно задать тебе один вопрос? — спросила Софи.

Он кивнул, слегка задрав подбородок.

— Ты встречался с другими женщинами после свадьбы? — спросила Софи, стремительно и метко нанеся свой удар.

Луис даже не моргнул. Он выдержал ее взгляд и покачал головой.

— Нет, — ответил он и улыбнулся. — Кэрри постоянно твердила, что я жутко люблю пофлиртовать, хотя я, если честно, так не думаю. Просто стараюсь быть милым с окружающими и, если это называется флиртом, то получается, что я флиртую со всеми, в том числе и с мужчинами.

Софи на мгновенье задумалась. Вряд ли ее можно было бы назвать лучшим в мире экспертом по данному вопросу, но она была более-менее уверена, что с ней он не флиртовал.

— Если только человек мне действительно не нравится, — добавил Луис. — Вот тогда я двух слов связать не могу. — Он замолк, и между ними повисла неловкая пауза.

Софи снова почувствовала, что он ждет какого-то ответа. Но от какого-то непонятного страха у нее онемели губы. Она была слишком напугана, чтобы думать о том, что он мог бы сказать ей. Что он попытался бы сказать.

— Я никогда не обманывал Кэрри, — продолжал Луис. — Зачем? Кэрри была ослепительна, это было самое красивое создание на свете. Она расцвела еще больше, когда забеременела и родила Беллу. Это было мое солнышко, с каждым утром светившее все ярче. Наверное, Софи, я слишком любил ее. Сейчас, когда я на это оглядываюсь, мне кажется, что я был влюблен как подросток. У меня ведь до Кэрри не было девушек.

— Как! — недоверчиво выпалила Софи, чей взбунтовавшийся язык, вероятно, развязался под воздействием затопившей ее сердце ревности, когда Луис заговорил про Кэрри.

Луис приподнял брови, и уголки его губ растянулись в подобии улыбки.

— А в чем дело? — задал он вполне закономерный вопрос.

— Ну, тебе же было двадцать три-двадцать четыре года, когда вы с Кэрри познакомились, — сказала Софи, совершенно позабыв, что у нее у самой был только один постоянный парень, да и то ей к тому времени было уже почти двадцать семь.

— У меня были девушки, — сказал Луис, — но ни к одной из них я ничего не испытывал. Наверное, поэтому вложил в отношения с Кэрри всю душу. Может быть, переборщил. Знаешь, я правда считаю, что именно мое чувство отпугнуло Кэрри. Я никого не видел, кроме нее и Беллы — нашей семьи. Она тоже никого, кроме нас, не видела, и, наверное, это заслонило собой все те желания и возможности, о которых она столько мечтала. Видимо, под конец она почувствовала, что поторопилась.

Софи переварила эту информацию.

— Ты хочешь сказать, что это Кэрри разрушила ваш брак? — недоверчиво спросила она. — Но она то и дело говорила, что вы так счастливы, даже после того как ты сбежал она говорила мне, что вы были счастливы!

Луис пожал плечами.

— Кэрри ни за что не признала бы своих ошибок, — объяснил он.

Неужели, думала Софи, упрямства ее подруги и страха перед упреками окружающих — «Мы же тебе говорили!» — хватило, чтобы она не стала приписывать разрыв себе. И тут ее осенила еще одна мысль. Может, их дружба и не оборвалась сразу же после крестин. Может быть, Кэрри намеренно начала перерезать эту ниточку. Что само по себе было бы достаточно просто, потому что Софи не старалась ее уберечь. Может быть, она вовсе и не была такой уж хорошей подругой для Кэрри. И какой смысл, думала она, хранить верность подруге, которая уехала навсегда? Софи только было начала гордиться тем, что спасла их семью. Но если бы она действительно оставалась для Кэрри настоящей подругой, Софи и так все это знала бы. Луис не сидел бы сейчас здесь и не рассказывал бы ей всего этого.

От стыда Софи опустила голову. Она подвела свою подругу, а теперь еще тайком воспылала страстью к ее мужу, который явно до сих пор любит Кэрри несмотря на то, что прошло столько времени.

— Точно, — тихо прошептала самой себе Софи. — Вот к чему приводят глупые поступки. Итак, — твердо сказала она Луису. — Что же произошло?

Он внимательно посмотрел на нее, вероятно, приняв изменившееся настроение собеседницы за признак неодобрения, против чего Софи совершенно не возражала.

— Денег у нас было мало, — продолжал он. — Мы оба работали, поэтому Белла оставалась в яслях на весь день. Ни у Кэрри, ни у меня не было возможности проводить с ней столько времени, сколько нам хотелось бы. Кэрри забросила живопись. Я месяцами не прикасался к фотоаппарату. Я видел, что повседневная рутина начинает ее убивать. Поэтому решил подрабатывать в типографии. Кэрри бросила свою работу в магазине, снова начала писать, Белла стала проводить меньше времени в яслях, и они с Кэрри стали чаще бывать вместе. Только не пойми меня неправильно, здесь не было никакой жертвы. Мне казалось, что я поступаю правильно ради своей семьи, поэтому я был очень доволен. Но мы с Кэрри почти не виделись, а домой я приходил без сил. Поэтому день за днем мы все больше отдалялись друг от друга, и соединявшая нас ниточка рвалась.

Луис замолк и отпил из бокала. Софи сделала глоток бренди. Ей хотелось знать все, но мысль о том, что она сейчас узнает, приводила ее в ужас. Она отпила еще бренди.

— А потом однажды ночью я пришел домой — к тому времени я уже месяца два работал допоздна — и Кэрри дожидалась меня. Она сказала, что у нее замечательные новости: она снова будет зарабатывать деньги. В городе открывалась студия и галерея одного нового художника. Он был валлиец и руководил еще двумя-тремя художниками, которые работали там же. Кэрри познакомилась с ним у подруги. Его звали Тони или как-то вроде этого. Ему очень понравились ее работы, и он захотел, чтобы она создавала полотна для галереи. Она была в восторге, в подлинном восторге, она была так счастлива! И только в тот момент, когда я увидел, как она сияет, понял, что она уже несколько месяцев была несчастна. А потом она снова забеременела.

Лицо Луиса исказилось от боли, и у Софи сжалось сердце.

— Сначала я ничего не понял, почему она была такая… замкнутая, когда сказала мне об этом. Она не могла смотреть на меня. Я думал, что она боится, что мы не сможем себе позволить еще одного ребенка, и попытался ее успокоить, сказал, что мы выберемся, и тогда она разразилась слезами. «Прости, Луис, — сказала она. — Прости». И добавила: «По-моему, я больше не люблю тебя». — Луис отвел взгляд от Софи и теперь внимательно изучал завитушки на ковре в пабе, вспоминая те события. — Она сказала, что влюбилась в того, другого мужчину, в этого Тони. И они уже пару месяцев спят вместе. И что это настоящее. Сказала, что сомневается в том, что ребенок от меня, потому что за несколько недель у нас с ней было всего один раз.

— Она мне ничего не рассказала. — Софи была в шоке. — А я-то думала, что мы так близки. Именно поэтому я и взяла к себе девочек, из-за того, что мы были близкими подругами… всегда, когда бы ни понадобилось и что бы ни случилось. Мы дали друг другу эту клятву. Но я вела себя неправильно. Наверное, Кэрри поняла, что нашей дружбе подошел конец.

Луис покачал головой.

— Вряд ли. Кэрри постоянно о тебе вспоминала. И жалела о том, что у нас нет времени и денег, чтобы видеться с тобой почаще. Она бы рассказала, если бы у нее получилось с Тони, в этом я не сомневаюсь. Но у них ничего не вышло. Кэрри с большим трепетом относилась к своим мечтам, для нее было важно выдавать их за действительность. Это был вопрос ее самолюбия. Мне кажется, она бы не вынесла, если бы поняла, что мечты не сбылись.

Софи посмотрела Луису в глаза, отчаянно желая в глубине души, чтобы он солгал, что придумал это все для того, чтобы выглядеть в ее глазах лучше: тогда бы она его возненавидела, и на этом бы все закончилось. Но даже самый профессиональный мошенник-виртуоз не может лгать каждой клеточкой своего тела. Каждый мускул, каждая линия фигуры Луиса, каждое из сменяющих друг друга выражений его лица показывали, что он говорит правду, правду, которая причиняла боль и ему, и Кэрри.

— Значит, она тебя вышвырнула? — спросила Софи. — Но тогда как ты узнал, что случилось с этим Тони?

Луис сделал глубокий вдох и прикончил свою выпивку.

— Нет, она меня не вышвыривала. Я же сказал, что любил ее отчаянно. В нее я вложил все свое стремление иметь нормальную стабильную семью. Моя реакция была просто смешной… детской. Я должен был остаться и попытаться все обсудить, но меня буквально ослепили боль и ярость. Я поднялся наверх, взял свой паспорт, кредитку, запихнул в саквояж кое-какую одежду и ушел, не имея ни малейшего понятия, куда мне идти. — Луис замолк, уголки его губ были опущены. Он резко потер глаза тыльной стороной ладони. — Белла проснулась от криков. Она плакала в своей кроватке, звала меня, просилась на руки. Но я прошел мимо нее. Если я сейчас и хотел бы что-то изменить, так это тот момент. Я каждый день просыпался с мыслью о том, чтобы вернуть его. Тогда я взял бы ее на руки. Это — самая непростительная ошибка за всю мою жизнь.

Софи захотелось прикоснуться к его руке, но он как-то подобрался, убрал руки со стола и выпрямился на своем стуле.

— Кэрри не хотела, чтобы я уходил. Она хотела, чтобы я остался, и мы поговорили, но я должен был уйти. Я чувствовал, что моя идеальная жизнь разрушена, все, что я с таким трудом создавал, рухнуло. Повел себя как ребенок, которому хочется выбросить сломанную игрушку. Я не мог даже смотреть на Кэрри. Просто ушел, и все. Даже не поцеловал Беллу на прощанье. Следующие сутки провел как в кошмаре, почти и не помню, что делал эти двадцать четыре часа. Я доехал на поезде до Лондона, а оттуда — в Хитроу. А потом первым же рейсом отправился в Штаты. В Малибу! — Луис грустно засмеялся. — Какая ирония: я всегда хотел туда попасть еще до того, как познакомился с Кэрри!