Анна Грейси - Случайная свадьба

— Меня, — сказала она, изобразив улыбку.

Он снова фыркнул. Это было возмутительно. Сама мысль о ней с каким-то стариком... с каким-то мужчиной... Он засунул глубоко в карманы сжатые в кулаки руки, чтобы она этого не заметила.

— Это правда, — сказала она. — Когда я еще была маленькой девочкой, он говорил, что когда-нибудь женится на мне.

Нэш вытаращил глаза.

— Такое часто говорят детям.

— Я знаю, — сказала она уже спокойнее. — Но он с тех пор был верен сказанному. Я думала, что он говорит это для того, чтобы сделать приятное. Но когда умирал папа, мистер Хьюм настоял на том, чтобы он благословил наш брак. — Она скорчила гримаску. — Думаю, что больше всего ему понравилось, как я ухаживала за умирающим отцом.

— Ты хочешь сказать, — с отвращением воскликнул Нэш, — что он желает привязать к себе красивую молодую женщину, чтобы за ним хорошенько ухаживали в старости?! Я еще никогда не слышал о таком расточительном расходовании жизни и всех чудесных возможностей, которые открываются перед человеком!

Она невесело усмехнулась и огляделась.

— Да уж, как можно расставаться с этими чудесными возможностями, — сказала она, обводя рукой маленькую комнату, теперь пустую и лишенную своего тепла, — чтобы выйти замуж за богатого старика? Зачем отказываться от повседневной борьбы за возможность накормить и одеть пятерых детей, если благодаря замужеству можно дать, им все, в чем они нуждаются и чего хотят?

— А как насчет того, чего хочешь ты?

Она долго смотрела на него, потом пожала плечами.

— Но ты уже отказывала ему раньше, — настаивал Нэш.

Сама мысль о том, что она выйдет замуж за этого старика, выводила его из себя.

Она отвернулась от него и начала складывать одежду.

— Да, я ему отказывала. Но теперь я стала старше и поумнела.

Нэша мучило чувство вины. Она ни слова не сказала о том, что намерена стать игрушкой старика, когда два дня назад был вытоптан ее огород и сожжены пчелы. Ни о каком браке с Хьюмом тогда не было и речи. Наоборот, она была твердо настроена бороться.

А теперь весь ее боевой задор исчез, и ему очень не нравилось выражение смирения, появившееся в ее глазах, потому что он понимал, что сам был причиной этого.

— Если тебе нужны деньги, то, как я уже говорил, я мог бы...

Она возмущенно повернулась к нему.

— Не смей предлагать мне деньги!

Проклятие! Неужели у него пропала вся его дипломатическая сноровка? Нэш сделал вдох, чтобы успокоиться, и сказал то же самое, но несколько по-другому.

— Я не это хотел сказать, и ты это знаешь. Но совершенно естественно, что ты хочешь безопасности для детей. Я думал, что ты поняла, что я буду заботиться о них, как и о тебе. Должно быть, я недостаточно ясно сказал об этом.

— Ты все сказал ясно, и тебе не в чем себя упрекнуть. Но я не могу принять такую помощь. Тебе, возможно, неизвестно, что такое жизнь в маленькой деревне, где все знают друг о друге всё и где, если ты пришлешь мне телегу дров, об этом будет известно всей деревне, а если пришлешь ковер, чтобы застелить пол, то и об этом все сразу же узнают. И будут шептаться за моей спиной. Хорошие, респектабельные женщины, которые до сих пор были моими друзьями, перестанут заказывать у меня шляпки. И все будут сплетничать. А от этого будут страдать дети.

— Я куплю тебе дом где-нибудь в другом месте — на территории, принадлежащей моему брату.

— Спасибо, не надо, — решительно остановила его она. — Ты хочешь сказать, что я буду жить там в качестве твоей любовницы?

Она чуть помедлила, и он с ужасом понял, что не знает, что ответить. Единственное, о чем он думал, — что он теряет ее, едва успев найти.

Она прочла ответ на его побледневшем лице и покачала головой:

— Жить в качестве твоей любовницы, видеться с тобой только тогда, когда ты приезжаешь в Англию и когда найдешь для этого время? — Она решительно махнула рукой. — Я отказываюсь питаться крохами внимания и проводить свою жизнь в ожидании. Я сделаю собственный выбор.

Ее хладнокровная оценка ситуации усугубила мучившее его чувстве вины. Какой же он мерзкий тип, если довел до такого состояния девушку, которая спасла ему жизнь!

— Извини. Я понимаю, что это моя вина, что мое пребывание здесь... и то, что произошло между нами прошлой ночью...

— Не извиняйся за прошлую ночь! — сверкнув глазами, сказала она дрожащим голосом. — Прошлая ночь не имеет к этому никакого отношения — никакого! Это произошло только между тобой и мной, и если я о чем-то сожалею, то уж никак не о том, что мы с тобой занимались любовью!

Она устало провела рукой по лицу, собираясь с силами. Пальцы ее дрожали. У него мучительно заныло сердце.

— Ты сделал очень щедрое предложение, Нэш, — сказала она более спокойным тоном, — но тебе не нужно заботиться обо мне, давать мне деньги, дома, ковры или дрова, чтобы смягчить чувство вины, которое ты себе придумал. Тебе не в чем упрекнуть себя. Все, что произошло в этом коттедже, было сделано по моему выбору — моему, понимаешь? И я ни о чем не сожалею. — Она немного помолчала. — Если не считать, пожалуй, того, что тебя обнаружил здесь мистер Харрис. Но ведь я знала, что рискую, однако сознательно пошла на риск...

Она была необычайно щедра. Нэш сам спровоцировал мстительность Харриса и вызвал скандал, который теперь заставляет ее уехать и выйти замуж за старика.

— И если я возвращусь в Лестершир и выйду замуж за мистера Хьюма, то это тоже будет мой выбор. Так что, пожалуйста, прогони это никому не нужное чувство вины, вступай во владение своим новым поместьем и возвращайся в Россию к своей жизни дипломата, а мне позволь продолжать жить собственной жизнью.

Схватив ее за предплечье, он развернул ее к себе лицом.

— Но ты, черт возьми, не можешь выйти замуж за человека, который годится тебе в дедушки! Это просто непристойно!

Она раздраженно вырвалась из его рук.

— Будь любезен, не стыди меня. Что я делаю, тебя не касается, Нэш Ренфру. Это моя жизнь. И мой выбор.

— И твое тело будет неумело ласкать, пуская слюни, старик.

Она отвернулась, пытаясь скрыть невольное содрогание, вызванное его словами. Нэш заметил это и обрадовался.

— Признайся, что ты не хочешь выходить за него замуж.

— Я ничего признавать не буду! — вспыхнула она. — Это мое решение. А теперь прошу тебя...

Она замолчала и отошла в другой конец комнаты. Повернувшись к нему спиной, она стояла, явно собираясь с последними силами. Когда она повернулась, на ее лице не было никаких признаков эмоций.

Она подошла к Нэшу и спокойным, вежливым тоном сказала:

— Прощайте, мистер Ренфру. Я желаю вам всего наилучшего в вашей жизни.

И протянула руку.

Он смотрел на руку, словно это была живая змея. Если он возьмет руку, это будет означать, что он согласен с тем, что она с ним порывает.

Черта с два! Не позволит он ей уехать и выйти замуж за какого-то мерзкого старого козла из-за того лишь, что он, Нэш Ренфру, погубил ее репутацию.

— Ладно. В таком случае я женюсь на тебе! — услышал он собственный голос.

Сказав: «Ладно. В таком случае я женюсь на тебе!» — он словно брызнул ей в лицо ледяной водой. Он произнес эти слова в гневе, возмущенно, как если бы она умоляла его жениться на ней.

После этого он выглядел каким-то встревоженным, словно шокировал этими словами не только ее, но и себя. Или вовсе не собирался говорить их.

Он придал своему лицу выражение вежливого ожидания, запоздало спрятав подальше гнев и ревность — то, что это было не что иное, как ревность, она отлично понимала, — и перед ней предстало лицо дипломата, ожидающею ее реакции на его необдуманное, явно незапланированное предложение руки и сердца, о котором он, очевидно, сразу же пожалел.

Ей хотелось расплакаться... нет, лучше дать пощечину этому несносному мужчине!

Поделом ему было бы, если бы она приняла предложение.

Он ждал: лицо непроницаемое, все эмоции под контролем. Работа дипломата — лгать в интересах своей страны. Он профессиональный дипломат, она была уверена в этом.

Он занимался с нею любовью с такой нежностью и страстью, что окончательно лишило покоя ее абсолютно беззащитное сердце, однако в какой-то момент она все-таки сумела понять, что он действительно думает. И это глубоко ранило ее сердце.

Как бы сильно она ни хотела его — а, видит Бог, она его очень хотела! — она была слишком гордой, чтобы принять его предложение выйти за него замуж, которое он явно не собирался делать. Тем более что она знала, какие требования он предъявляет к своей будущей жене: она должна получить соответствующее воспитание и иметь необходимые связи. У нее же ничего подобного не было.

Пусть брак с мистером Хьюмом был бы жестом отчаяния, она при этом приносила в жертву только свое тело. С Нэшем она поставила бы на кон все: тело, сердце и душу.

Он ждал, наблюдая за ней с этим ужасным, непроницаемым выражением лица.

Если бы она приняла его предложение, воспользовавшись охватившим его чувством вины и ревности, чтобы поймать его в ловушку, такое выражение лица она видела бы у него всю оставшуюся жизнь — дипломатически вежливое и абсолютно непроницаемое. Это не только разбило бы ее сердце, но превратило бы его в пыль.

Она гордо взглянула на него.

— Неужели ты думаешь, что я приму всерьез подобные слова, которые ты сказал под воздействием обиды, словно швырнул их передо мной в грязь, чтобы я их подобрала?

Он открыл рот от удивления.

— Благодарю вас, мистер Ренфру, но я не принимаю ваше предложение. Свое решение я уже приняла. Прощайте.

Мэдци повернулась к нему спиной, чтобы он не заметил, что она с трудом сдерживает слезы.

— Понятно, мадам, — сказал он напряженным тоном и выскочил из коттеджа.

Она ему отказала, думал Нэш, сердито шагая туда, где привязал своего коня. Она ему отказала. Отчитала его и выгнала, словно какая-нибудь герцогиня.

Само собой разумеется, он испытал облегчение. Он не собирался делать ей предложение. Он и сам не знал, что на него нашло.

Ему хотелось ускакать отсюда галопом, забыв об этой унизительной истории с отказом, но его конь устал. Двух безумных скачек— туда и обратно — было вполне достаточно для одного утра. Отъезд непринужденной рысцой не давал успокоения.

Он попытался вычеркнуть из памяти ошеломленное выражение ее лица. Он напомнил себе, что все равно ничего бы из этого не получилось, что Мэдди слишком неопытна и наивна для той жизни, которую вел он, у него было тяжело на душе, но это, конечно, объяснялось тем, что он недоволен собой, а вовсе не ее отказом.

Хотя ее отказ причинил острую боль.

Что она там сказала? «Не принимаю ваше предложение... брошенное в грязь...»

Что за вздор! Он ничего не швырял в грязь.

С ним поравнялась женщина средних лет, ехавшая в легкой тележке, запряженной собаками. Рядом с ней на сиденье стояла корзина с цветами. Она улыбнулась ему с явным намерением начать разговор. Еще одна проклятая арендаторша?

— Как поживаете, мадам? — сердито пробормотал Нэш и поехал дальше.

Браку с ним Мэдди предпочла брак с похотливым старым козлом втрое старше ее!

Это был не просто укол самолюбию. Это была глубокая рана. Чреватая гангреной.

Какая-то собачонка выскочила из фермерского домика и принялась злобно лаять на него.

«Ладно. В таком случае я женюсь на тебе!»

Боже милосердный, неужели он и впрямь так сказал? Таким тоном? Женщине, с которой занимался любовью, которая потрясла его своим теплом и щедростью? Которая спасла ему жизнь, лечила его раны и заботилась о нем так, как никто никогда в жизни о нем не заботился.

Чурбан! Где его краснобайство дипломата, которым он всегда славился?

Беда в том, что он привык иметь дело с мужчинами и вести с ними переговоры. Он понимал мужчин. Мужчины были логичны, а если не вполне логичны, то их мысли можно было без труда прочесть, потому что они действовали под влиянием эмоций, которые были ему понятны, таких как жадность, эгоизм, жажда власти.

Тогда как женщины... Он никогда не понимал женщин. Он держал их на почтительном расстоянии, флиртовал, избегая каких-либо серьезных намерений, позволяя себе время от времени легкомысленную интрижку с какой-нибудь особой женского пола, которая руководствуется в жизни такими же принципами, как и он. Но в его отношениях с женщинами не было ничего, хотя бы отдаленно напоминающего подлинные чувства. Он всегда с самого начала четко объяснял свою позицию. Он позволил Мэдди Вудфорд подойти к нему ближе, чем любой другой женщине в своей жизни.