Вернув ноги на мат, она улыбается.

— Больно?

— Немного, — признаюсь я и трясу рукой. — Знаешь, ты можешь быть такой милой, но стоит тебе разрешить меня бить, как ты становишься просто безжалостной.

— Прости, — хотя смех в ее голосе говорит об обратном. — Я не хотела бить тебя так сильно.

— Нет, хотела. — Я подбираю вторую перчатку и просовываю в нее пальцы. — Ладно, давай посмотрим, что еще ты умеешь.

С приготовленными руками она смотрит на меня.

— Ты шутишь? Хочешь, чтобы я дралась с тобой?

Одной перчаткой я ударяю о другую.

— Я не буду бить в ответ, но постараюсь устоять перед твоим натиском.

Она смеется, и мое сердце бодро подпрыгивает в груди.

— Хорошо, только не говори, что я тебя не предупреждала.

Улыбаясь ей, я двигаюсь вперед.

— Покажи свой самый лучший удар.

Она пытается выглядеть опасной, губы сжимаются в линию, глаза не моргают, но все это так забавно. Кэлли делает шаг в сторону, и мне кажется, что сейчас она вскинет ногу вверх и ударит, но она перекрещивает ноги, пока обходит меня. Я поворачиваюсь вместе с ней, с интересом размышляя, что же она делает, а потом вдруг из ниоткуда она выпрыгивает и ударяет меня ногой по руке. Я едва успеваю ее заблокировать, когда она опускает ногу, практически не давая мне времени на передышку, разворачивается на носке и впечатывает ботинок во вторую перчатку.

С дерзким выражением лица она опускает ногу на пол.

— Теперь достаточно?

Я качаю головой и переставляю ноги в другое положение.

— Что ж, хочешь грязную игру, будет тебе грязная игра.

Она подпрыгивает на цыпочках, готовясь прыгнуть и ударить меня. Но не успевает она закончить свой маневр, как я бросаюсь вперед, обхватываю руками ее за талию, разворачиваю и прижимаю спиной к своей груди.

Я замираю, гадая, запаникует ли она, но Кэлли вскидывает руку вверх, будто пытается присесть и выскользнуть из моей хватки. Я держу ее крепче и буквально придавливаю к груди.

— Это нечестно, — говорит она. — Ты нарушаешь правила.

— Да ладно, — поддразниваю я. Когда она пытается лягнуть меня в голень, я отпрыгиваю назад, но не отпускаю ее. — Это ты вела себя жестко, хотя сама развлекалась.

Ее тело внезапно замирает. Потом она тянется, хватает меня за руки и без предупреждения скидывает их с себя. Пытаясь удержать ее, потому что мне нравится ощущать рядом с собой ее тепло, я хватаюсь за низ ее майки. Она падает на меня, и наши ноги сплетаются. Разворачиваясь, мы спотыкаемся друг о друга и летим на мат сбоку от нас. Она быстро поднимает колено к моему животу и взбирается на меня сверху, пригвоздив мои руки своими маленькими ручонками.

Хвост частично растрепался, и теперь ее волосы касаются моих щек, когда она нависает надо мной. Ее грудь тяжело вздымается, кожа влажная, а глаза суровые.

— Я выиграла, — говорит она, перемещая вес тела.

То, что она сидит на мне сверху, как она пахнет, как ее ноги обхватывают мои бедра, опьяняет. Я начинаю возбуждаться, и она почувствует это, прижавшись ко мне.

— А ты жестокая, когда дерешься, — замечаю я. — Не думал, что в тебе такое есть.

Она морщит лоб.

— Я тоже.

Проходит еще несколько секунд, а я не вылезаю из-под нее. Мой взгляд опускается к ее губам, рука чуть ли не скользит по ее спине, запутывается в волосах, притягивая ее для поцелуя.

— Эх, как бы мне ни хотелось нарушать такой прекрасный момент, — говорит Сет, когда его лицо появляется над нами, — но я должен. Мисс Кэлли нужно кое-где быть.

Она моргает, ее щеки покрываются румянцем, будто она выходит из оцепенения, и поспешно слезает с меня.

— Извини, я немного увлеклась.

Я приподнимаюсь на локтях.

— Ты куда?

— Э-э...— Она снимает резинку со своих волос и завязывает их в новый тугой хвост. — Я кое-где встречаюсь с Люком.

— Люком, тем самым Люком?

Она кивает, бросая взгляд на Сета.

— Да, с ним.

Я поднимаюсь с пола и срываю перчатки с рук.

— Зачем?

Она проводит рукой по лбу.

— Я не могу тебе рассказать.

В раздражении я швыряю перчатки в угол.

— Ладно.

— Я хочу тебе рассказать, — выпаливает она и добавляет: — но не могу.

— Все в порядке. Мне все равно пора уходить. Нужно кое-что уладить.

Я ухожу от нее, зная, что это к лучшему, но жалея, что она встречается не со мной.



Глава 7

№ 27 . Не спрашивая, предложи кому-нибудь помощь


Кэлли

Встречаясь с Люком, я чувствую себя странно по нескольким причинам, одна из которых — я едва его знаю. Понятия не имею, как я оказалась в такой ситуации. Вообще-то знаю. Я обходила заднюю часть кампуса, потому что знала, как там тихо.

Засыпав в рот несколько конфеток «Эм-энд-Эмс», я завернула за угол и чуть не врезалась в Люка. Он сидел на земле, в грязи, голова опущена, а ноги согнуты в коленях.

— Боже мой, — я отпрыгнула назад, прижав руку к груди. — Что ты здесь делаешь?

На нем были шорты и белая футболка, а каштановые волосы промокли от пота. Он поднял лицо, и его кожа оказалась белее снега.

— Кэлли, что ты делаешь?

Я скомкала в ладони обертку от конфет.

— Я хожу здесь после пар по английскому. Вообще-то я собиралась встретиться с Сетом, чтобы пойти в спортзал.

Он закивал головой, и по лбу скатились капли пота.

— Ох.

Я повернулась, чтобы уйти, но решила, что не могу оставить его в таком ужасном состоянии.

— У тебя все хорошо?

Он почесал руку.

— Да, я тренировался, но плохо себя почувствовал, так что зашел сюда на минутку, чтобы перевести дух.

Я присела на корточки напротив него, но сохраняя удобную для себя дистанцию.

— Ты болен или что? Ты выглядишь...

— Дерьмово, — закончил он за меня, поднимаясь на ноги и вздыхая.

Мой взгляд упал на его ногу, вдвое опухшую, покрытую пятнами и покрасневшую.

— Что у тебя с ногой?

Он медленно выдохнул, прислонившись к кирпичной стене школы.

— За последние несколько дней я, по-моему, забыл принять инсулин.

— У тебя диабет?

Он приложил палец к губам и покачал головой.

— Только не говори никому. Не люблю показывать слабость. Это моя странность.

— Почему ты не делал инъекции?

— У меня они закончились, а с собой я много не ношу. Еще одна моя странность... Иногда я просто не могу заставить себя воткнуть иглу в тело.

Осмотрев его ногу, воспалившуюся от колена, я не стала настаивать.

— Хочешь, я отведу тебя к врачу? Или найду Кайдена?

Он покачал головой, сделал шаг вперед, но отшатнулся назад и ударился локтем о стену.

— Не рассказывай Кайдену. Когда я говорю, никто не знает, значит, никто.

Я подтянула на плече ручку от сумки.

— Думаю, тебе нужно обратиться к врачу.

— Я знаю, что мне нужно к врачу. — Перенеся вес на ногу, он похромал ко мне. — Послушай, разве у тебя нет ничего такого, что не нужно знать остальным?

— Есть, — я осторожно покачала головой.

— Ну вот, у меня то же самое, — сказал он. — Так ты сможешь молчать об этом?

Я снова кивнула.

— Если только ты мне позволишь отвести тебя к врачу.

Он закрыл глаза, втянул воздух через нос, и его грудь под рубашкой расширилась, когда он распахнул веки.

— Ладно, договорились. Давай я пойду переоденусь, запишусь на прием, а потом встретимся с тобой минут через двадцать.

— Может, тебе лучше обратиться в отделение экстренной помощи? — предложила я. — Ты выглядишь ужасно.

— Дорога в отделение будет стоить дорого, — ответил он, прихрамывая к металлическим дверям. — А у меня нет таких денег.

— Ладно, встретимся у входа, — сказала я, и он вошел внутрь, захлопнув за собой дверь.

Направляясь к своему общежитию, чтобы закинуть вещи, я размышляла о том, что понятия не имею, как ввязалась в эту историю. Последние шесть лет я пыталась держаться подальше от парней, но последнее время только они меня и окружают, но бросать его я не собиралась.

Когда спустя двадцать минут мы встретились с Люком у входа, выяснилось, что в ближайшие два часа ему не попасть к врачу, так что мы обменялись номерами, и я пообещала вернуться за ним из спортзала.

Спустя два часа мы сидим в приемной. Люк подергивает коленом, пока я читаю журнал «Пипл» и доедаю лакрицу. Я сменила спортивную одежду на джинсы и футболку. Удивительно, как хорошо я справляюсь с тем, что произошло между мной и Кайденом в спортивном зале. Сидеть на нем сверху было странно, но моему телу это понравилось. Всю дорогу домой Сет подкалывал меня по этому поводу, так что я все ждала, когда же меня накроет, но мне по-прежнему хорошо.

В свете ламп приемной кожа Люка выглядит почти желтой. Я перелистываю страницу и склоняю голову набок, делая вид, что смотрю на что-то другое.

— Тебе нравятся медицинские кабинеты? — вдруг спрашивает Люк.

Я поднимаю голову и вижу, как он своими огромными карими глазами пялится на мужчину со сломанной рукой напротив нас.

— Думаю, что нет.

Он взволнованно чешет висок, пока на коже не появляются красные полосы.

— Сплошная антисанитария.

Я захлопываю журнал и кладу его на стол.

— Может, если ты перестанешь постоянно об этом думать, то сможешь немного расслабиться.

Он замолкает, а нога его перестает дергаться.

— Я просто ненавижу иглы.

Какая-то бессмыслица, потому что ему какое-то время наверняка приходилось делать себе инъекции инсулина. Хотя страх в его глазах заставляет меня задуматься, не скрыто ли за этой фобией что-то еще помимо игл.

— Ладно, подумай о чем-нибудь другом. — Я беру со стола рядом с собой номер «Спортс Иллюстрейтед». — На, почитай. Поможет тебе отвлечься.

Хмуря брови, он забирает у меня журнал и изучает девушку на обложке.

— Знаешь, я не помню, чтобы ты была такой в средней школе. Ты была действительно тихой, и все... — Он замолкает, но я знаю, что он хочет сказать: что все смеялись надо мной, придирались, дразнили и издевались. — Прости. Я не должен был заводить об этом разговор.

— Все нормально, — заверяю я его, но воспоминания осколками стекла врезаются в мозг.

— Знаешь, ты напоминаешь мне мою сестру, Эми, — говорит он. — Не знаю, помнишь ли ты ее. Она на пару лет была нас старше.

Я качаю головой.

— Нет, не помню. Извини.

Он открывает журнал и переворачивает страницу.

— Она была очень на тебя похожа. Тихая, милая, но грустная.

Я замечаю, что он говорит «была». Я поджимаю губы, когда стекла в голове становится больше, и оно разбивается на множество кусочков.

— Я отойду на минутку.

Я поднимаюсь со стула и несусь по коридору в туалет. Мои плечи горбятся, когда в животе нарастает боль. К счастью, в туалете никого нет, иначе меня вывернуло бы прямо в коридоре и все узнали бы мой маленький секрет. То единственное, что утешает меня в самые мрачные думы. То единственное, что принадлежит только мне и никто не может его забрать.

***

— Думаю, я должен отвезти тебя туда в качестве благодарности, — говорит Люк, когда мы едем на карнавал, устраиваемый на ярмарочной площади. Солнце опускается за горы, а серое небо окрашено всплесками розового и оранжевого. Землю охватывают неоновые огни и музыка.

— Я с одиннадцати лет не бывала в подобных местах, — признаюсь я. — Я никогда не каталась на аттракционах, особенно расположенных высоко.

— Ты не ходила даже на нашу городскую ярмарку? — спрашивает он, останавливаясь на светофоре.

Я трясу головой.

— Я перестала ходить, когда мне исполнилось двенадцать.

Он глядит на меня, ожидая объяснений, но что я могу сказать? Что мое детство закончилось лет в двенадцать, когда у меня украли невинность? Что после произошедшего сладкая вата, шарики, игры и аттракционы заставят меня жалеть о том времени, которого у меня никогда больше не будет?

— Ну, тогда я отвезу тебя, — говорит он, когда загорается свет, и на его лице отражается зеленый. Он отпускает сцепление, и грузовик катится вперед.