Никита уже разливал чай по чашкам, когда в дверь позвонили. На пороге стоял улыбающийся Колька с маленькой кастрюлей в руках.

– Здрасте. Вот, мамка передала. Она вас из окна видела. С девушкой, – во весь рот заулыбался он. – Ужина у вас, небось, нет?

Никита в очередной раз обрадовался тому, что у него такие соседи, и чуть не расцеловал рыжего оболтуса.

– Спасибо, Колька, вы меня выручили! У меня, знаешь, даже хлеба не оказалось, – косясь в сторону кухни, признался он. – Так неудобно…

– Тю! Хлеба? Так я мигом в магазин слетаю! – с готовностью вызвался парнишка.

– Правда? Вот спасибо! Погоди, я тебе сейчас денег дам.

Он вернулся с кошельком и протянул Кольке несколько купюр, перечисляя, что следует захватить вместе с хлебом:

– Сыр, колбасу, масло, молоко, яйца. Не тяжело будет?

– Обижаете, дядь Никит. Хотите, я еще торт куплю? У нас в гастрономе такой классный торт продают, вашей девушке понравится. Только он дорогой.

– Бери. И знаешь что, захвати еще фрукты: яблоки там, апельсины, бананы. В общем, чего увидишь. Ну и себе что захочешь купи. За беспокойство.

Колька бросился вниз по лестнице, а Никита вернулся в кухню, неся в руках спасительную кастрюльку. Настя сидела, горестно подперев ладонью щеку. Волосы она убрала с лица, и ее высокий лоб был озабоченно нахмурен.

В кастрюльке оказались голубцы, распространяющие такой умопомрачительный запах, что у Никиты прямо слюнки потекли. Он выложил голубцы на тарелки и присел к столу:

– Давай-ка ешь.

Настя не заставила себя упрашивать и налегла на голубцы. На несколько минут воцарилось молчание.

– Ну как? – спросил Никита, подцепив вилкой новую порцию.

– Очень вкусно! – ответила Настя с полным ртом.

– Соседка передала. Мировая женщина! Увидела нас в окно и догадалась, что у меня есть нечего.

– Может, она в тебя влюблена?

– Что ты! Она в возрасте. Просто со всеми соседями дружит. Мне вот занавески сшила. Старушкам лекарства носит. Ну и я, если надо чего, всегда пожалуйста. На рынок свозить, мебель передвинуть… С соседями дружить надо.

– Дружить – это хорошо. – Настя подобрала последние зернышки риса и повторила: – Спасибо. Очень вкусно.

– Погоди, мы еще чай с тортом пить будем. Сейчас Колька принесет.

– А я, сколько в городе жила, ни с одной соседкой не познакомилась. Каждый сам по себе. Это у нас в селе все друг друга знают, а здесь ты никому не нужен, хоть сдохни.

– Ну, ты же видишь, не все такие.

– Это в старых домах, а в новых… В лифте вместе едут – не здороваются. Еще и морды воротят, ни с кем знаться не хотят.

Вернулся Колька с пакетами, доверху наполненными продуктами. Поставил их на стол и отдал сдачу Никите.

– Оставь себе, – запротестовал тот.

– Не-а… – помотал головой Колька. – Я себе колу купил и чипсы, мне хватит. Вот торт. Сегодняшний.

Никита передал половину торта Лилии Петровне. Колька ушел довольный, с улыбкой во весь рот.

Никита нарезал торт.

– Объясни, что с тобой произошло, – спросил он.

– Сумочку украли. В аэропорту. Представляешь? Прямо на регистрации! Я на секунду к табло отвернулась, смотрю – а сумочки нет! А в ней все: документы, билет, деньги… Хорошо еще, что мобильник был в кармане. Я к милиционеру: найдите, я же на рейс опаздываю! А они: где, как, чего? Никого не искали. А меня продержали целый час! Лучше бы я сама за ним бросилась. Кучу бумажек подписать заставили – и все! Самолет мой улетел. Сумочка пропала, а с ней… – Настя махнула рукой и громко вздохнула, – вся моя жизнь.

Голос ее задрожал.

– А ты куда улететь должна была?

– Какая теперь разница куда! У меня последнее время все так! Хуже некуда! Думала: уеду, другую жизнь начну. И тут облом. – У Насти в глазах стояли слезы.

– Погоди, погоди. Давай подумаем, что можно сделать. Какие документы были в сумочке?

– Загранпаспорт, а в нем виза. Ну и билет, деньги…

– Ну, с билетом все. Визу можно обновить или еще раз получить, объяснив ситуацию. А загранпаспорт – дубликат заказать. Слушай, а где твой внутренний паспорт?

– В сумке.

– В этой?

– Да.

– Это хорошо. По нему тебе сделают новый загранпаспорт. Билет купишь. Вот и все. Безнадежных ситуаций нет!

Настя вздохнула:

– Да, придется все начинать сначала.

– Ничего. Это не смертельно.

– Так не хочется все по-новому проходить! Я уже со всеми попрощалась. Все здесь оставила.

– Значит, не все, – улыбнулся Никита. – Значит, надо было, чтобы ты осталась.

– Зачем? – подозрительно глянула она на него.

– Мало ли зачем… Может, для того, чтобы мы с тобой встретились. Если честно, я ждал, что ты позвонишь…

– Вот еще! – нахмурившись, фыркнула Настя. – У меня просто твоя визитка с телефоном в книге осталась вместо закладки. Я как стала рыться в сумке в поисках денег, думала, может, что в карманах завалялось, так на нее и наткнулась.

– Вот видишь! А не украли бы твою сумочку, мы бы не встретились.

– Я бы это как-то пережила, – неблагодарно ответила Настя и снова помрачнела. – Теперь еще деньги найти…

– А сколько надо?

– Какая тебе разница?

– Ну, – пожал плечами Никита, – я могу помочь.

– Спасибо, обойдусь. – Она снова напустила на себя холодность. – Если можно, я у тебя сегодня останусь, а завтра уеду.

– Куда уедешь?

– Какая тебе разница? Чего ты взялся меня опекать?

– Но я же тебя спас! Не затормози я тогда, тебя могло бы уже не быть. В китайской философии тот, кто спас человека, должен заботиться о нем. Он как бы подарил ему новую жизнь и теперь обязан проследить, каким будет его путь.

– Чушь собачья! Тот, кого спасли, тот и должен.

– Это у нас так, у них наоборот.

– Но мы же с тобой не китайцы.

– И что? Поэтому ты не хочешь принять от меня помощь?

– Просто мужчины бескорыстно никогда ничего не делают.

– Может, я исключение?

– Ага! – Ее кукольные губки возмущенно сжались. – Я помню, какой ты бескорыстный!

– Что ты имеешь в виду?

– То и имею!

– Но… – Никита растерялся. – Ты же сама хотела…

– Не ври! Этого я не хотела.

– Ты же просила тебя поцеловать!

– Да. Поцеловать просила. – Настя опустила глаза, и губы ее задрожали. – Мне было очень плохо. Я просто просила меня утешить. А ты… Ты воспользовался моим состоянием. Все вы такие: говорите девушке о душе, а смотрите на ее ноги!

– А вы считаете, что мужчина – это машина, которая включается и выключается по щелчку! То «поцелуй», то «не надо»… Хотя «не надо» ты не говорила! – вспылил он, чувствуя, как в душе поднимается волна досады.

– Я была не в себе, а ты воспользовался! – закричала она. – И сюда поэтому привез? Так вот, ничего тебе не обломится! Где мои вещи? Я сейчас же уйду!

Она вскочила, собирая волосы в узел.

Никита тоже встал, беспомощно уронив руки. Пожалуй, она права, он просто не сдержался, не совладал с собой. Но он не думал, что это было ей так неприятно.

Настя присела у своей сумки, достала куртку и, закрыв все замки, потащила ее к выходу. Потом стала обуваться, не глядя на него.

– Настя, – сказал Никита, – не уходи. Я… Если ты не хотела, извини меня. Я не так понял… Я не буду к тебе приставать. Честное слово! Ты же хотела переночевать. Куда ты сейчас пойдешь? Завтра утром я отвезу тебя, куда скажешь.

Никита лежал тихо, прислушиваясь к ее дыханию. Спали они вместе на его кровати, поскольку другой пригодной для сна мебели в его комнате не было. Настя плотно завернулась в его единственное одеяло, а он лег с краю одетым и укрылся пледом. Его гостья быстро уснула после насыщенного событиями дня, а он пролежал почти всю ночь без сна, боясь пошевелиться. Во сне Настя повернулась к нему лицом. В свете луны оно было спокойным и безмятежным, как у ребенка. И он вдруг снова почувствовал к ней необычайную нежность. Хотелось прикоснуться губами к этому высокому чистому лбу, погладить кончиками пальцев ее щеку, но он, помня свое обещание, этого не сделал.

Утром он отвез Настю в центр и поехал на работу. С утра она надела темно-серый костюм с прямой юбкой до колен и узким приталенным жакетом, скрутила волосы в узел и закрыла пол-лица черными очками. В таком виде она показалась Никите невероятно элегантной. Она села на переднее сиденье машины, положив на колени маленькую концертную сумочку, больше похожую на кошелек, и Никита вовремя вспомнил, что у нее нет денег. Он протянул ей несколько купюр и спросил:

– Ты когда вернешься?

– Не знаю. – Голос ее был холоден.

Никиту снова задел ее тон: так отвечает, словно он навязывается!

– Я не знаю, когда освобожусь, – проворчал он, скрывая обиду. – Ты адрес запомнила?

– Да.

– Я заканчиваю в полвосьмого.

– Я позвоню.

И она вышла из машины. Ни тебе «до свиданья», ни «спасибо».

На работе дым стоял коромыслом: приехали партнеры из Швеции. Никита весь день был занят, он участвовал в переговорах, а вечером должен был сводить гостей в ресторан. Он так закрутился, что совсем забыл о своей гостье. Только в девять вечера, когда они уже заказали кофе и обменивались вежливыми, ничего не значащими фразами, Настя позвонила. Он извинился и вышел из-за стола.

– Ты где?

– Я? Еще на работе. А ты?

– Вообще-то у тебя под дверью.

– Что же ты раньше не позвонила?

– Зачем? Ты же сказал, когда заканчиваешь.

– Прости. Я буду через… полчаса. Можешь зайти к моей соседке в тридцать четвертую.

– Вот еще! Ладно, я подожду.

Никита мчался по ночным улицам. Его губы сами собой растягивались в улыбку. Она ждет его! Она ждет!

Но в парадном Насти не было. Не было ее и во дворе, куда он, дойдя до двери своей квартиры, снова спустился. Он прошелся по двору и снова поднялся наверх. Прежде чем зайти к себе, он позвонил Лилии Петровне.

– Ага, вот и Никита! – вместо приветствия воскликнула она. – Ну, что я говорила? – крикнула она в глубину квартиры.

Из комнаты показалась Настя. Она была в той же юбке от костюма и в маечке, а жакет держала в руках. Волосы она снова распустила, и они свободно рассыпались по плечам.

– Здравствуйте, Лилия Петровна, – заулыбался Никита, у которого словно гора с плеч свалилась. – Спасибо вам огромное!

– Да не за что. Смотрю, сидит твоя красавица под дверью. Ну как же я могла ее там оставить?

– Спасибо, спасибо…

В квартире Настя сразу отправилась в душ, а Никита тем временем переоделся: снял новый костюм, который надел сегодня из-за шведов, и облачился в спортивные штаны и футболку. Ему нужно было просмотреть пару писем, на которые надо было ответить сегодня, и он сразу же включил компьютер. Он еще работал, когда Настя вышла из ванной и молча начала расстилать постель.

– Как дела? – спросил он, не поворачиваясь, но стараясь побыстрее закончить.

– Нормально, – ответила Настя, и по скрипу он понял, что она ложится. – Если бы ты вернулся раньше, я бы успела уехать к знакомой. Но они уже легли спать. Там грудной ребенок.

– Я тебя не гоню. Можешь оставаться сколько надо. Сама видишь, во сколько я прихожу. Совсем забыл про этих шведов. Пришлось еще вести их ужинать. – Он отправил последнее письмо, выключил компьютер и повернулся к ней. – Паспорт заказала?

– Пока нет. Но договорилась.

– А визу?

– Визу сделают. Только деньги нужны.

– Сколько?

– Какая разница? – недовольно ответила она.

– А у тебя есть где взять? – стараясь не заводиться, спросил Никита.

Нахалка какая! Могла бы быть хоть немного любезнее, раз находится в его доме.

– Не беспокойся, найду, – отрезала она и отвернулась к стене.

Никите стало стыдно. Если он дал кров девушке, это вовсе не означает, что она обязана отчитываться перед ним.

– Настя! – позвал он. – Может, чаю выпьем?

– Я не хочу. Меня твоя соседка накормила.

Никита тоже не хотел есть после ресторана, но он рассчитывал поговорить с ней.

– Ну, тогда просто посиди со мной, – еще раз попытался он.

– Я устала, спать хочу. – Она повернулась к нему и приподнялась на локте. – Я нашла, где подработать, и могу от тебя съехать. Вот только жилье подыщу.

– Ты же собиралась уезжать!

– Я и уеду. Но только через две недели. Пришлось попроситься на мою старую работу. Там как раз девочка заболела, так что меня взяли на подмену.

– А что за работа?

– Неважно. Главное, что деньги каждый день платят. Так что я смогу и с тобой рассчитаться, и билет купить.

– Ты мне ничего не должна.

– Как хочешь. Это я для ясности. – Она легла на спину и положила руки поверх одеяла.

– Ты можешь эти две недели пожить у меня, – вырвалось у него.

– Вряд ли это хорошая идея.

– Почему?

– Ну, хотя бы потому, что у тебя всего одна кровать и только одно одеяло.

– Я могу завтра купить второе одеяло и спать на полу. Если ты меня боишься.