- Перестань. Ей и так плохо.

- Вот именно, - обиделась я. – Мне плохо. А ты издеваешься.

- Я тебя жизни учу!

- Себя бы поучила, - неделикатно заметила тётка. – А то, как разбежалась со своим Витькой, так и сидишь сиднем!

- Поэтому и говорю, предупреждаю: не надо связываться с придурками! Тем более, замуж за них выскакивать. Даже по большой любви! Где она, любовь-то? У меня, у тебя, Лид? Кинул пятитысячную, и свалил. А ты: красивый, люблю!

- Больше не люблю, - буркнула я. – Я предателей, вообще, не жалую.

- Вот и помни об этом. – Анька, зараза, мне язык показала.

- Ты чего какая злющая? – спросила я у неё, когда мы из кухни переместились в её комнату. Дверь закрыли, я плюхнулась на диван и блаженно вытянулась на диванных подушках. На самом деле устала. И ноги от долгого хождения на каблуках гудели.

- Да ну, - отмахнулась сестра. – Одна сплошная морока, а не жизнь.

Я фыркнула от смеха.

- И кто же тебе голову заморочил?

- Смешно тебе. А я, может, страдаю?

- Может, - согласилась я.

Анька присела на край стола. Вытянула длинную ногу, полюбовалась. Ноги свои Анька любила. Считала, своей гордостью, и вечно носила мини.

- Что делать будешь? – спросила она меня, видимо, решив сменить тему. – Неужели здесь останешься?

- А у меня выбор есть? Надо прийти в себя… после такого предательства, - глухо проговорила я. Продолжила: - Денег накопить. А чтобы их копить, сама знаешь, нужно работать. А чтобы работать, не мешало бы работу найти. В общем, забот полон рот, как бабушка говорила.

- С одной стороны, это хорошо. Поменьше будешь думать о своём рыжем.

- Он не рыжий!

- Рыжий, рыжий, - настырно поддразнила меня Анька. – Конопатый.

- Ты точно злющая.

- Настроение на нуле. Жизнь идёт, а я живу с мамой.

- Не клевещи на тётю, она классная.

- Ага, когда ты в Питере живёшь. А вот как она начнёт решать твои проблемы, по-своему, вот тогда и посмотрим, как ты запоёшь.

- А я не против. Может, она семейство от меня отвадит?

- Сцепиться с Луизой по достойному поводу, мама давно не против. Но вряд ли она победит.

- Да уж. Против мачехи сработает только осиновый кол.

- Слушай, есть мысль. Пойдём в ресторан? Отметим твоё возвращение. – Заметив, как я в сомнении нахмурилась, бодрые интонации решила поубавить. – Или погорюем. За бокалом красного вина.

Я сделала вид, что призадумалась, но уже через пару секунд согласно кивнула. А Анька расцвела в улыбке. Победно вскинула руки.

- Тогда выбираем лучшие платья, и идём страдать. Хвались нарядами!

Хвалиться получилось плохо, все мои наряды оказались изрядно помятыми после многочасового путешествия из культурной столицы. Пришлось браться за утюг и приводить платья в порядок. Затем примерка, выбор был непростым, и, в итоге, из дома мы вышли глубоким вечером, под настойчивые наставлению и предупреждения тёти Наташи. Мы с Анькой, как когда-то в юности, словно нам снова было по семнадцать, кивали её маме и беспрестанно улыбались, обещали вести себя хорошо и быть серьёзными девушками. А когда, наконец, вышли за дверь, и закрыли её за собой, переглянулись, но смеяться или вздыхать поостереглись. Тётя Наташа наверняка ещё стояла за дверью.

- А ты говоришь, - страшным шёпотом проговорила Анька, спускаясь вперёд меня по ступенькам и покачиваясь на высоких каблуках. – Вот и попробуй наладить личную жизнь, когда тебя без конца пугают маньяками и аферистами.

Я решила согласиться, что это действует на нервную систему не совсем положительно.

Ресторан, в который меня сестра привезла, был мне неизвестен. Раньше на его месте располагался большой гастроном, и вспоминать это было смешно. Мы вошли в холл, я оглядывала интерьер, а вспоминала полки и прилавки. Хозяевам заведения мои воспоминания вряд ли пришлись бы по душе. Но что поделать. Но я так же оглядывалась не просто с любопытством, но и, хотелось бы так думать, с профессиональным интересом. Всё-таки в Питере я работала администратором в трёх ресторанах. Возможно, не фешенебельных, рассчитанных на клиента со средним достатком, но весьма популярных. С последнего места работы, которое я особо любила, я уволилась из-за Мишкиных уговоров. И теперь оставалось только локти себе кусать. Кстати, после бегства жениха, я рискнула позвонить на прежнее место работы, но, конечно же, в моих услугах больше не нуждались. Правда, я на такую удачу и не надеялась.

Мишка, вообще, умудрился убить во мне надежду на какую-либо удачу в ближайшем будущем, на корню. Спасибо огромное. Вот и верь мужикам после этого.

- Классное место, - шепнула мне Анька, когда мы прихорашивались перед зеркалом в холле. – Заодно, гляну на конкурентов.

Чтоб вы знали, сестрёнка у меня тоже была вхожа в ресторанный бизнес. Успешно трудилась барменом, и уверяла, что в ресторане рангом покруче этого, к тому же при крупной гостинице. Но то заведение нам с ней явно было не по карману. По Анькиным рассказам, в «Алмазе» собирались приличные, солидные люди. Обеспеченные. Которые оставляли хорошие чаевые. Сестра тоже сменила немало мест работы, прежде чем сумела себя зарекомендовать настолько, чтобы подняться до «Алмаза». И этим, точнее, собой, весьма по этому поводу гордилась.

Нас проводили за столик, Анька тут же развернулась в сторону бара, придирчиво прищурилась, а я спокойно положила сумочку на соседний стул, и окинула зал заинтересованным взглядом. Тёмные тона, тяжёлая, дубовая мебель, несколько устрашающие картины на стенах, но было заметно, что в зале порядок и чистота. Официанты бегают между столиками, улыбаются и даже кланяются. Играет негромкая музыка, а желающим ставят на столики цветы и милые свечки, создавая романтическую атмосферу. Парочек в зале было немало. Они тихо переговаривались, держались за руки, и пили вино. Вдруг стало грустно и немножко обидно. У меня пары отныне не было.

Наверное, я не проницательная, и не мудрая. Раз далеко не сразу поняла, что что-то в наших с Мишей отношениях пошло не так. А я ведь к нему привыкла, и даже любила. Мне так казалось. Да, первая влюблённость прошла, и, возможно, чувства несколько угасли, но мне нравилось чувствовать себя нужной и любимой. Мне нравилось чувствовать себя женой. И поэтому я так легко, можно сказать, долго не сомневаясь, позволила превратить себя в домохозяйку. Считала, что это огромный, огромный шаг вперёд в наших с ним отношениях. Следующий – штамп в паспорте. Вещь банальная и не особо важная. Но к свадьбе всё равно готовилась. Церемония не должна была быть пышной и громкой, но я выбрала себе офигенное свадебное платье с пышной юбкой и фатой, как всегда мечтала, и даже готова была расцеловаться с Мишкиными родителями, которые не слишком меня жаловали. Почему-то. Я же считала себя завидной невесткой. Готова была выслушивать и уважать. Я столько всего себе напридумывала, столько обещаний надавала, самой себе, кстати, тоже, и ничего не сбылось. Конечно, обидно.

От этой самой обиды, я залпом осушила первый бокал. И приказала себе на парочек не смотреть. Чтобы не вспоминать, как мы с Мишкой вот так же сидели, перешёптываясь и держась за руки. В маленьком ресторанчике на берегу Невы. Мы любили проводить так время… Когда-то. В период ухаживания и разгорающихся чувств. Давно это было, правда.

- Ну вот, вечер испорчен, - неожиданно заявила сестра.

Я отвлеклась от своих мыслей, посмотрела на неё, заметила на лице недовольное выражение и недоумённо вздёрнула брови. Проследила за её взглядом. А когда поняла на кого она смотрит, даже на стуле развернулась. Правда, Анька тут же дёрнула меня за руку и зашипела:

- Отвернись, отвернись. Не смотри на неё.

Но было поздно. Во-первых, мне было слишком любопытно, а, во-вторых, моя сводная сестра нас уже заметила. Полина была не одна, в компании мужчины, именно мужчины, а не молодого человека. Лет пятидесяти, плотного телосложения, с заметным животиком, но, судя по тому, как он выдвигал своё пузико вперёд, он им безмерно гордился. А вот Полинка рядом с ним смахивала на тростинку. Сводная сестра, на самом деле, похудела, повзрослела, отрастила волосы, и теперь изображала русалку, которую выпустили на сушу на один вечер, поразить воображение простых смертных. Даже платье на ней было блестящее. А декольте такое, что грудь грозила вот-вот вывалиться, и тогда все точно бы поразились.

Полина заметила нас, точнее, её больше заинтересовала я, в первый момент на её лице мелькнуло недовольство, не меньшее, чем посетило Аньку минуту назад. Затем она что-то шепнула на ушко своему сопровождающему, и направилась к нам через зал. Я развернулась на стуле, посмотрела на Аньку, та выглядела кислой. Они с Полинкой друг друга терпеть не могли, с самого знакомства. А с тех пор, как Аньке исполнилось тридцать, и Полина на законных основаниях смогла величать её барышней бальзаковского возраста, и вовсе друг друга возненавидели. Потому что Анька тоже за словом в карман не полезет, и она в ответ придумала для Полины столько ободряющих и милых эпитетов, что моей сводной сестре не оставалось ничего, как начать выстраивать оборону по полной. Вот и сейчас Полина подошла к нашему столу, и предпочла Аньку проигнорировать. Присела на свободный стул, и повернулась ко мне. Анька осталась за её плечом. Это, правда, было невежливо, но я вмешиваться поостереглась. Уж слишком воинственно обе выглядели.

- Кого я вижу, - протянула Полина. – Вернулась на малую родину?

Я разглядывала сестру, которую, на самом деле, никогда сестрой не считала. Всерьёз. И она отвечала мне взаимностью. Просто обстоятельства так сложились, что мы какое-то время вынуждены были жить под одной крышей.

Я ослепительно улыбнулась, откинула назад роскошную, бронзовую шевелюру. Волосы у меня шикарные, густые, к тому же сочный, бронзовый оттенок абсолютно натуральный, ни в каких красках и других манипуляциях я не нуждалась. А вот Полина лет с пятнадцати старательно вытравливала свой тусклый, русый цвет, в надежде превратиться в платиновую блондинку. За те годы, что мы не виделись, ей это удалось. И теперь она была совершенно не похожа на ту девочку-подростка, какой я её помнила.

- Приехала вас навестить, - ответила я.

А Полина совершенно неуважительно фыркнула.

- Не ври. Мне мама звонила. Рассказала, как ты Женьку с детьми из дома выгоняла.

Улыбаться я перестала, переглянулась с разозлённой Анькой.

- Во-первых, из моего дома. А, во-вторых, не выгоняла, а вежливо попросила уехать. И причина для этого следует из первого пункта.

- Сути это не меняет.

- Ни о какой сути я ничего знать не хочу, - практически перебила я её. – И проблемы не вижу. У вас трёшка. Живите и наслаждайтесь.

- Совести у тебя нет.

- У тебя с матерью совести много, - не вытерпела Аня. Сунулась вперёд через стол, чтобы не оставаться за плечом Полины. Кивнула на поджидающего Полину кавалера. Усмехнулась. – Опять папика подцепила. Попроси, вдруг поселит тебя у себя. В апартаментах! Должно же тебе когда-нибудь повезти, в конце концов.

- А ты, вообще, молчи, - огрызнулась Полинка. – Ты сама обслуживающий персонал, и мужиков таких же цепляешь. Электрик тебя бросил. Кто следующий на очереди, сантехник? А часики-то тикают.

- Ах ты, зараза, - от всей души, и даже с каким-то извращённым удовольствием, проговорила Анька. И уставилась на мою сводную сестру с явным намёком обдумать причину для её небыстрой, мучительной гибели.

Я взмахнула рукой, словно судья на ринге. И несколько неуверенно проговорила:

- Девочки, прекратите. Вы же сёстры!

- «Чёрная вдова» ей сестра, а не я! С противными восемью лапами и зубами в разные стороны! А меня Бог миловал! – Выпалив всё это, Аня с чувством выполненного на этот день долга, откинулась на спинку стула и вальяжно взмахнула рукой. – Официант! Официант! Ещё вина!

Полина показательно наморщила аккуратный носик, наблюдала за Анькой, после чего негромко, но отчётливо проговорила:

- Какое жалкое зрелище. – Красиво поднялась и направилась прочь, к осчастливленному «папику». Я посмотрела ей вслед, потом на мужчину взгляд перевела. Тот, на самом деле, выглядел счастливым. Поразительно, меня это отчего-то царапнуло. Не хотелось даже думать, что это зависть.

Захотелось обратно в Питер. Сильно.

2

В гостях хорошо, но дома, всё равно, лучше.

Правда, и я не была в гостях, ещё до переезда в Питер я частенько жила у тёти, сбегала от ссор с мачехой, можно сказать, что их с Анькой квартира для меня дом родной. А вот бабушкина квартира никогда не была для меня домом. И поэтому никакой ностальгии или облегчения из-за того, что в очередной раз припёрлась сюда с чемоданом, не почувствовала. Но квартира была пуста, никто не выбежал мне навстречу с намерением устроить скандал, и вот это уже радовало. Я заперла за собой дверь, включила в прихожей дверь и минуту прислушивалась к себе. Не совсем понимала, что я должна в этот победный момент чувствовать, потому что не чувствовала ничего. У меня есть своя квартира. Маленькая, но своя. Женька даже ремонт сделал кое-какой. Правда, в маленькой комнате обои голубые со смешным детским рисунком в виде облачных замков, но это даже символично. Буду смотреть на них, и уговаривать себя в собственной голове подобных не строить.