Эвелина Андерсон - Случайный нянь

Облако сизого дыма лениво расползалось по небольшому помещению, укутывая собеседников.

— Такие дела, Тоха, — подытожил голос, чересчур высокий для мужчины. — Для тебя сейчас единственным вариантом будет залечь на дно и месяца два-три не высовываться. За хатой пригляжу, не волнуйся.

— А бизнес? — будто хлыстом разрезал воздух густой баритон.

Дымка рассеялась, и двое мужчин отчетливо прорисовались в пространстве. Тот, что стоял, высокий с холодными серыми глазами, протянул руку к лежащей на столе пачке сигарет.

— Ты ж бросил курить, — нахмурился собеседник, только что потушивший свою сигарету.

— Гера, не мути воду. Я спросил — что будет с бизнесом? — ледяной взгляд прожег насквозь. — Бросишь тут, блин.

— Антоха, ну что ты, в самом деле? Не врубаешься? Да, финансовый директор — я, но глава-то компании — ты. Даже на самой замшелой бумажке стоит твоя подпись. А мы, заметь, не песочницы для детей строим, а глобальные проекты осуществляем. Там такой кипишь с последним объектом поднялся! Какие-то финансовые махинации повылезали…

— Махинации?

— По идее у нас почти все чисто, но…

— Стоп. Как это — почти? — в баритоне прорезался металл.

— Ну, эм-м-м… Там, помнишь, не хотели давать добро на офисную 25-этажку в центре? Ну, вот, пришлось подмаслить… А еще они кой-какие доки нарыли в сейфе…

— Гера! Твою налево! Ты понимаешь, что это статья?! И как открыли сейф?

— Слушай, ты не ори. Приперлись чуваки и начали мне в морду тыкать ксивами. А я что могу? Открыл. Там особо без проблем доки, но это пока все проверят… Вот я и говорю — на дно тебе надо, пока не утихнет. Если ты, конечно, не хочешь каждую неделю в отдел мотаться. А я тут разберусь. Насчет бизнеса — так у нас сейчас затишье. Тендер испанцы только через полгода планируют, я уточнил. Бизнес-центр почти закончен, все подписано. Там пару росчерков осталось, но это можно и попозже — сроки не жмут.

— Зря ты, Гера, дал…

— Да я всегда даю, типа, ты не знал!

— Типа — нет. Ты — финансовый, ты — мой друг. Я тебе доверяю, как себе.

— И правильно делаешь! Вот и расслабься, поживи на моей даче под Смоленском. Там никто тебя искать не будет — дом на бывшую жену оформлен, а она в Англии живет уже лет пять. Так что, место надежное. Туманово!

— Не знаю…

— Да не сомневайся ты! Все норм будет. Я тебе и ключи прихватил.

— Ты что это, — глаза Антона сузились до размера прорези в копилке, — уверен был, что я соглашусь?

— Я тебя, брат, не первый год знаю. Тем более, выбор невелик — наши личные счета арестованы, счета фирмы заморожены, на квартире тебя достанут. Сам видишь — мое предложение идеально.

— А жить мне на что?

— Ну, так я найду, с голоду не помрешь, — Герман неприятно усмехнулся, обнажив ряд мелких зубов. — Так что, хорошего вам отдыха, Антон Юрьевич Кронштейн! Первый отпуск за пять лет, однако!

Худощавый мужчина поднялся из-за стола и, одернув пиджак, вытянул руку с небрежно зажатой между липкими пальцами связкой ключей, на которой болтался брелок в виде крысы.

— Мерзкий брелок, — поморщился Антон.

— А мне нравится! — снова расплылся в масляной улыбке Гера. — Бери и пользуйся! Не потеряй только.

Все еще находясь в каком-то туманном состоянии, Антон взял ключи и с надеждой посмотрел на друга.

— Точно, ненадолго?

— Да месяца два, от силы — три. Все будет в ажуре!

— Ну, Шакалов, смотри, чтоб четко тут. И больше не вздумай никого «подмасливать»!

— Все-все, не буду! Давай! Если что, скажу, ты внезапно исчез. И это, слышь, симку мою возьми — это вторая. Я все равно не пользуюсь. Ну, и налик — пока два чирика, больше нет с собой. Привезу через пару дней. Кстати, ключи от хаты оставь, мало ли что…

Гера вынул симкарту из телефона duо-sim и протянул другу. Антон забрал всю предложенную Шакаловым мелочевку и направился к выходу, попутно бросив на стол свою связку ключей от квартиры.

— Тоха!

— Чего?

— Тачку не бери — спалят. На такси езжай.

Антон ничего не ответил, только сверкнул глазами и вышел. Гера взял трубку стоящего на столе коммутатора и просипел:

— Рыбусь, зайди-ка.

Через несколько минут в переговорку вплыла эффектная брюнетка с алыми губами и густо подведенными черными глазами. Уставившись туда, где у обычных девушек декольте, а у бухгалтера компании «Олимпус» едва прикрытые полусферы четвертого размера, Гера сглотнул и хрипло выдавил:

— Все четко, по плану.

— Чудненько… Месть — какое сладкое слово… Даже слаще, чем секс…

Брюнетка прикрыла веки и повернула ключ в дверном замке…

Антон вышел из огромного зеркального здания, в окнах которого плясали солнечные зайчики, и сплюнул. Омерзительное послевкусие заполняло рот, и глава многомилионной корпорации выругался:

— Чертово курево! Ведь бросил же! Залечь на дно… Без денег, без машины, без работы… Да как?? Съем мороженку!

В детстве родители каждое лето отправляли Антона к деду в деревню. Уже нет ни деда, ни той деревни, да и родители один за другим пару лет назад отошли. Но извечный жизненный совет прошедшего не одну войну старика отпечатался в мозгу Антона, как тавро на бычьей шее: «Ты как встанешь нос к носу с непоняткой какой — съешь мороженку! Оно, знаешь, как помогает! Проблема не решится, а настроение улучшится. А под хорошее настроение все проблемы — ниже колена! Глядишь, и идейка какая появится. А не появится — так хоть полакомишься вкусненьким».

Воспоминания о дедушке и деревне хранились в отдельном углу памяти Антона. Там, куда не добрались кадры семейной жизни с Людмилой, страстно мечтающей о ребенке. Это были странные обрывки памяти. Антону, вроде, было не больно думать о своем не сложившемся браке, поскольку он всегда ставил на первое место карьеру. Достичь невозможного, прыгнуть выше головы, заставить отца, полжизни проработавшего в НИИ, гордиться сыном. А семья требовала слишком много времени и внимания. Взяв в жены дочь одного из партнеров, Антон надеялся укрепить фундамент своего бизнеса. Однако, попытка провалилась. Нет, бизнес, конечно, попер в гору. Но мягкая тихая Людмила, мечтающая о детях, неожиданно твердо поставила вопрос ребром — ребенок или развод. К ультиматумам Антон не привык, поэтому обрубил резко. Не сказать, что его сильно расстроила ситуация, но осадок остался. И вывод: семья — для бизнеса помеха. Сперва надо выстроить империю, а потом о наследниках думать. Чтоб эти самые наследники с голой жопой не ходили и пустой хлеб не жевали. Возможно, такие мысли плотно засели в голове основателя крупнейшего строительного холдинга страны по причине не слишком обеспеченного детства и юности. Сразу после института упертый и предприимчивый парень довольно быстро освоился в мире бизнеса и, взяв в напарники студенческого друга, проныру Герку Шакалова и внушительный кредит в банке, за несколько лет достиг вполне ощутимых высот.

Жаждой славы Антон не болел, поэтому журналистам приходилось либо выдумывать про него небылицы, либо довольствоваться скудной информацией, выдаваемой Герой. Шакалов же, напротив, обожал внимание прессы и регулярно мелькал на всевозможных вечеринках и богемных тусовках, меняя подружек, как носки. Поэтому многие ошибочно считали именно Геру, а не Антона президентом «Олимпус».

Обладающий острым чутьем и цепким умом Гера стал финансовым директором холдинга и по совместительству руководителем тендерного департамента, где речь шла о миллионах евро. Основной задачей было выиграть тендер или получить грант на строительство объекта, в который иностранными компаниями инвестировались заоблачные суммы. Это была золотая жила, и Шакалов справлялся со своей работой на пять с плюсом, пока на рынке не появилась выскочка Мария Лидэр. Сотрудница какой-то убогой конторки, о которой Гера слыхом не слыхивал, вдруг выиграла один за другим два привлекательных контракта. Конечно, это были не слишком сладкие куски, но сам факт очень расстроил Шакалова. Расстроил и разозлил. Он давно решил бы вопрос «по-пацански» — припугнуть девчонку, и все дела. Но Антон был категорически против силовых методов, поэтому Гере приходилось крутиться, как миноге на раскаленной сковороде. Вот и докрутился — не там подмазал, не те документы показал, а отдуваться теперь Кронштейну. В общем, ситуация сложилась принеприятнейшая, и Антону ничего не оставалось делать, как съесть мороженое и ждать озарения.

Задумчиво позвякивая ключами от дачи, твердой походкой Антон направился в сторону городского парка. Возле витой кованой ограды, обозначающей парковую зону, стояла мороженщица. Раньше торговки холодным лакомством были как на подбор пышнотелыми, с перегидрольными химиями круглолицыми дамами из разряда «сорок пять — баба ягодка опять». Теперь же это сплошь молоденькие девицы с боевым макияжем, отчаянно строящие глазки любому, чей внешний вид тянет больше, чем на сотню баксов.

Антон заглянул под зонтик и склонился над витриной холодильника.

— Чего желаете? — промурлыкала худая блондинка, улыбаясь во весь рот и ловко демонстрируя предельно допустимый вырез на майке.

— Эскимо. Вот это дайте, с орехами.

— Прекрасный выбор! — продавщица улыбнулась так, как будто он только что купил «Феррари».

Сунув ей в руку сотню, Антон резко отрезал:

— Сдачи не надо.

Собственноручно достав эскимо, он развернулся и зашагал в парк, так и не увидев разочарованное выражение лица девушки, которая в этом момент прощалась с мечтой о сказочном принце в костюме «Бриони»…

А за пределами ограды начинался иной мир. Шумная Москва с вечно спешащими людьми осталась снаружи. Внутри царила приятная прохлада и звуки природы: легкий плеск тихих вод паркового пруда, птичьи трели и шум деревьев, отбрасывающих тень на присыпанные гравием дорожки. Погрузившись в свои мысли, Антон шел по парку, не замечая ничего вокруг. В голове, как тараканы при включенном свете, бегали вопросы: «С чего вообще вся эта история раздулась? Почему они нагрянули ко мне? Сколько денег засветилось? Какую сумму предложил Гера и кому? Что мне грозит? Ехать в какую-то деревню, непонятно — куда, непонятно — зачем и непонятно — на сколько! Надо подробнее узнать у Геры, да и бухгалтерша молчит. Ни черта не понимаю!»

— Вот, дерьмо! — вырвалось у Антона.

Тут он обнаружил, что сидит на скамейке, причем не один. Соседка, занявшая противоположный край лавочки, не стесняясь, рыдала в голос и утирала маленьким платком уже порядком распухший и покрасневший нос. Размазанная тушь на сузившихся глазах свидетельствовала о том, что девушка плачет не пять и не десять минут, а гораздо дольше. Для такого неиссякаемого потока слез наверняка имелась веская причина, и Антон предложил единственный имеющийся у него на данный момент вариант спасения:

— На, съешь мороженку — полегчает!

Нет, она не истеричка. Просто обстоятельства так сложились. Просто сегодня такой чудесный день, греет солнце и щебечут птицы, а она не может позволить себе столь необходимого отдыха…

Да, она устала. В конце концов, она не железная, как думают конкуренты. Весь этот фарс, бескомпромиссность и стервозность — всего лишь профессиональные привычки, маски, которые с каждым разом все сложнее снимать. Просто поддержать некому… Просто уже почти год она одна. Она и Олежка, пятилетний сыночек, любовь всей ее жизни. Не считая мужа, конечно. Царство ему небесное.

Стоило Марии вспомнить мужа, как душевная рана закровоточила. Юра… Как же без него тяжело! Как он ее любил — боготворил! Наверное, никто не сможет вот так вот ее полюбить, чтобы ради семейного благополучия от профессии отказаться. Юрка хоть и говорил всегда, что в Москве для фельдшера из глубинки рабочего места не нашлось, Маша знала — лукавил. Видел, как она между офисом и домом разрывается, нервные срывы себе зарабатывает. Потому и взял на себя ее обязанности, сидел дома и занимался сыном, пока она пропадала на совещаниях, в пучине телефонных звонков и отчетов за стеклянными дверями своего кабинета. Ведь Маша карьеристка, до мозга костей карьеристка, коренная москвичка с амбициями и претензиями к себе и к окружающим.

И вот, когда Юры не стало, пришел ее звездный час. Маша грезила о нем с тех пор, как поступила на инженера-проектировщика в ИСА МГСУ. Она не спала ночами и тайно рыдала в подушку, стоило только представить, что однажды такой шикарный контракт может достаться кому-то другому. Но, хвала небесам, справедливость все-таки есть на этом свете. Правда, у справедливости оказались свои взгляды на себя любимую или же она тетка с особым чувством юмора. Почему? Потому что победа в тендере целенаправленно плыла именно в ее, Марии, ухоженные ручки, конкурсный просмотр — всего лишь формальность, которая необходима. А Маша его практически запорола, ведь сейчас ее руки оказались связанными.