— Мне все равно. Не хотите — не надо. Тогда, с вашего разрешения, я остатки допью. Поухаживаете? — Маша нетвердой рукой придвинула свой фужер ближе к Антону. — Мне, так-то, пить нельзя, — запоздало призналась она, смутившись вида опешившего Антона, — панкреатит, знаете ли… Наливайте-наливайте, что вы сидите, как медведь на каменке?!

— С панкреатитом шутки плохи, — нахмурился Антон и неожиданно одним махом осушил бутылку. — Простите великодушно, вам — чай!

Антон резво вскочил из-за стола, чтобы поставить чайник, и тут же испуганно схватился за спинку стула. «Твою ж дивизию! Это как я так нахрюкался?» Медленно передвигаясь практически по стеночке, он дошел до шкафа, достал заварку и попытался попасть ложкой в открытую коробку.

— Не выходит, блин! — неожиданно ругнулся он и тут же прошептал: — Эм, я сказал это вслух?

— Вы сами с собой разговариваете?!! — округлила глаза Маша.

— Вы чем меня напоили? — продолжал шептать Антон. — Я здоровый мужик под центнер, а чувствую себя так, как будто по башке пыльным мешком получил. Вот вы у меня тут две. И обе красавицы. Сидите, ухмыляетесь. Подсыпали дряни какой-то в пойло, а сами теперь смеетесь.

Антон вдруг стал похож на обиженного ребенка. Огромного обиженного ребенка с горящими глазами.

— Я?! Смеюсь?!! — задохнулась Маша. — Да вы! Да ты!! Как вас там? Жопштейн?!! Да это вам чай пора пить!

С этими словами Маша с гордо поднятой головой соскочила со стула и, сделав шаг по направлению к плите, чтобы заварить этот самый чай господину Жопштейну, аккурат полетела прямо на Антона. Медленно и красиво, но весьма неожиданно для самой себя.

— Падение Римской империи — хищно улыбнулся Антон настолько близко от ее лица, что только дурак бы не воспользовался таким сокращением дистанции… Он помедлил несколько секунд — ровно столько ему потребовалось на то, чтобы увидеть лихорадочный блеск почти черных из-за расширившихся зрачков глаз, почувствовать горячее дыхание, шумно вырывающееся из приоткрытого рта, ощутить дрожь под своей рукой, прижатой к Машиной талии. И еще эта пульсирующая жилка на шее… Он прекрасно знал, что это значит.

— Немедленно отпустите меня, — прохрипела Маша. — Я твердо стою на ногах, а вас качает.

— Как пожелаете, сударыня, — Антон прищурился и убрал руку. В ту же секунду Маша совершенно неграциозно приземлилась на пятую точку.

— И чего вы стоите? — обиженно засопела девушка. — Вам не стыдно, да? То есть вам абсолютно все равно, что я ударилась? А еще джентльмен!

Маша попыталась встать, но, качнувшись, безысходно осталась сидеть на полу.

— Помогите же!!! — она требовательно протянула Антону руку.

Он молча сжал ее теплую ладонь и так резко дернул на себя, что Маша оказалась всем телом вплотную прижата к нему.

— Да, я абсолютно не джентльмен. Более того, я грубиян и нахал! — яростно выдохнул Антон и впился в мягкие податливые губы настойчивым поцелуем.

От удивления Маша захлопала глазами, но мужские прикосновения были требовательными и, как бы она ни сопротивлялась, желанными. Обомлев от крепких объятий, девушка еще сильнее прижалась к Антону и ответила на поцелуй. Но через мгновение все прекратилось.

— Почему вы остановились? — обиделась Маша. Ей так хотелось целоваться с этим мужчиной, что когда Антон прервался, она почувствовала себя обокраденной.

— А вы желаете продолжения банкета? Несмотря на то, что я такой «не джентльмен»? — Антон пристально посмотрел на нее и понял, что ответ совершенно очевиден.

Прижав обмякшее тело девушки, он снова нашел ее губы. Не отрываясь, не отпуская ее ни на секунду, словно боясь, что она передумает, он стал медленно продвигаться в сторону спальни. Но Маша не хотела медленно. Она рывками, пронизанными страстью, то прижимала к стенке его, то сама опиралась о косяки и мебель. Разум Антона затуманился, и он перестал контролировать свои желания. Осталось только одно, сосредоточенное на этой необыкновенной девушке.

Добравшись, наконец, до спальни, два сплетенных в страсти тела рухнули на постель…

ГЛАВА XII

Голова раскалывалась на части. Утро оказалось совсем не добрым, просыпаться не хотелось. Какого черта она достала эту бутылку? Маша вспомнила вкус настойки и содрогнулась. Повернулась на бок и почувствовала кого-то рядом. Обрывки памяти складывались в пикантную картину, и Маша в ужасе открыла глаза.

— Вы-ы-ы????!!! Какого черта вы делаете в моей кровати?!!! — Маша мгновенно сорвалась на визг, но спящий рядом мужчина лишь хмыкнул что-то неразборчивое в ответ. Девушка нервно вцепилась в ткань своего платья, не без облегчения обнаружив, что оно надето, а не валяется где-нибудь на полу. С бешено колотящимся сердцем она проверила наличие нижнего белья и чуть не схватила инфаркт, когда оказалось, что бюстгальтер расстегнут. Но, он все же оставался на ней, как и все остальное. С горящими, как пламя, глазами она не без удовольствия обнаружила, что Антон тоже одет, хоть и изрядно потрепан. Не понимая и, что особенно накаляло, не помня событий минувшей ночи, Маша, еще сильнее запаниковала и воспользовалась безотказным методом:

— Рота, подъем!!!! Подъем!!!

Перед глазами Антона вспыхнуло обветренное лицо командира с яростно перекошенным лицом, что тут же подкинуло его на кровати.

— Так точно! — выкрикнул он и, увидев Машу, осекся: спутанные волосы, расстегнутое до самого неприличия платье, пылающие щеки, губы цвета спелой клюквы…

— Не надо так орать, иначе вы будете ассоциироваться у меня с комдивом — это раз, прибегут соседи — это два, я могу вам ответить — это три. Ну, и я думаю, Олега вы уже разбудили своими воплями.

Антон еще находился на границе сна и реальности, до конца не осознавая всей недвусмысленности ситуации. И только расширившиеся от ужаса Машины глаза будили в нем банальный для этой сцены вопрос: «Мы переспали??!»

— Послушайте, вы! — прошипела Маша. — Я вам сейчас такой наряд вне очереди устрою. Убирайтесь немедленно из моей спальни!!! Как вы вообще здесь оказались?!! — на последнем слове Маша опять взвизгнула, хоть и очень старалась не шуметь. Взвинченная, она вскочила с постели и, намотав по комнате несколько кругов, каждой клеточкой тела ощущая на себе задумчивый и откровенно насмешливый взгляд, указала на дверь: — Вон!!!

— Хватит орать! — зарычал Антон, переходя на «ты». — Я предлагал выпить чаю, тебе приспичило покрепче. Не знаю, что ты за сивуху мне подсунула, но я ни хрена не помню. И как оказался в твоей долбанной постели — тоже. Выпили. Довольна?

Антон сверкнул глазами, застегнул ремень с брюками и, выходя из комнаты, процедил:

— Еще раз рявкнешь на меня — ищи новую няню. Чокнутая.

Он нервно прошел мимо удивленно хлопающего глазами Олега и гневно шваркнул входной дверью. Уже на лестнице несколько раз глубоко вдохнул и спокойно сказал себе:

— Так, ничего не было. Она одета. Я, — он скептически оглядел все еще расстегнутую рубашку, — практически тоже. Навряд ли… нет… я б такое не забыл.

Вылетев из подъезда, Антон направился к дороге. Внутри бушевала злость, смешанная с любопытством.

«Как же меня достала эта психическая. То ей не это, это ей не то! И визжит постоянно, как будто я ее резать собираюсь или посягаю на девичью честь. А вот это другой вопрос — посягнул или нет? Налакались вчера, конечно, знатно. Так память у меня еще ни разу не отшибало… И непонятно — был секс или не был? Платье у нее расстегнуто, про трусы не знаю. Но у меня брюки нараспашку. И спали в одной постели. Что? Просто спали?»

Быстро поймав такси, Антон расположился на заднем сидении и принялся сопоставлять факты.

«Губы горят, у нее вообще ядрено-красные, значит, целовались. Одежда разкурочена, на груди, похоже, царапина — Антон прикоснулся к рубашке над карманом и поморщился — царапина ощутимая. — Но мышцы вообще не болят! И труселя на месте… Фиг знает, вроде, не было…»

Три часа промчались мгновенно, и за окном мелькнула знакомая табличка «Туманово». Расплатившись, Антон отправился к Степановне. Однако на полпути остановился и свернул в поселковый магазин. Неудобно с пустыми руками идти к человеку, который приютил и накормил незнакомого мужчину посреди ночи. Скупив половину ассортимента и распихав по пакетам конфеты, печенье, колбасы, сыры и прочую снедь, Антон пошел к своей добродетельнице.

Во дворе было тихо, Сеня лежал возле будки, положив голову на лапы, и тихонько поскуливал. Увидев Антона, пес едва шелохнулся, махнул хвостом и продолжил грустить.

— Эй, хозяева, есть кто дома? — зычно пробасил Антон.

— Заходи, — послышался тихий всхлип, — открыто.

Войдя в избу, Антон ужаснулся — такая чистая в его первый приезд комната, наполненная ароматами пищи и трав, теперь насквозь пропахла лекарствами и запахом грязного тела.

— Что за ужас? — сорвалось с языка. — Простите, Нина Степановна…

— Да ты прав, ужас. Заболела я, совсем плохо. Давеча прихватило так, что сознание потеряла прям в магазине. Скорая приехала, привели в чувство, а, вот, ноги отнялись. Вроде, говорят, не навсегда, может, и буду ходить. Да только это надо в больницу ложиться, в городскую. А откуда денег у меня столько, на больницу ихнюю? Там же не просто лежать надо, лекарства нужны, процедуры, массаж… А это все не за спасибо. Так что, положение бедственное, как видишь. Угостить тебя нечем. Помогают соседи иногда — приносят еду, воду, Сеньку, вон, кормят. Да только, видать, вышел мой срок.

— Ну-ка, отставить нюни! — выкрикнул Антон. — Что за больница? Какие препараты нужны? Конкретно можете сказать?

— Могу. Вон, на тумбочке лежит направление и листок с рекомендациями. Да какая ж польза от них?

Антон подошел к столу, сгреб в охапку бумаги и повернулся к Нине Степановне.

— Есть тут в деревне врач или кто с медицинским образованием?

Женщина кивнула:

— Нюрка с соседней улицы, она в институте на врача учится. Сейчас, пока лето, здесь живет, осенью обратно в город поедет.

— Отлично. Я скоро.

Антон выбежал из дома и зашагал по селу. Как найти эту Нюрку — фиг знает. Но пробовать надо. К счастью, по пути встретился словоохотливый дедок, который рассказал и про то, как Степановну «скорая» забрала, и про то, кто ей помогает, и где Нюру искать.

Девушка оказалась смекалистой и быстро обозначила цену взамен ухода за лежачей больной. Вопрос был решен. Барышня скоренько собрала все необходимое, и они вместе с Антоном вернулись к Нине Степановне.

— Вот вам отличный специалист. Будущий врач, между прочим, — улыбнулся Антон, впуская Нюру в дом.

— Ой, что вы! — испуганно приподнялась Нина Степановна. — Это ж сколько мне будет стоить сиделка личная?

— Нисколько, — успокоил Антон. — Нюра любезно согласилась помочь — все равно куча времени свободного. Да?

Он выразительно посмотрел на девушку, и та послушно закивала.

— Ну, вот и порешали ваши проблемы. А по этому списку, — Антон повертел в руках лист, испещренный мелким подчерком работника «скорой», — я проконсультируюсь в Москве. Но это уже не сегодня. Если не против, я проведу с вами выходные?

— Как я могу быть против? Ты — мой спаситель, — едва сдерживая благодарные слезы, прошептала Нина Степановна.

— Отлично! Тогда мы с вами сейчас сходим на прогулку, а Нюрочка пока здесь немного приберется. Там во дворе качели под навесом, сейчас пледом застелю и организую вам уютное местечко.

Антон быстро взял с кресла скомканный плед и вышел. Следом выскочила Нюра.

— Мы на уборку не договаривались!

— Я доплачу. Или мне самому убраться?

— Не надо. Я сделаю. Три тысячи.

— Ого, — присвистнул Антон, — это ж, как в столице! А я не олигарх. Штука максимум!

— Ладно, — быстро сдалась девушка, побоявшись остаться ни с чем.

Стрельнув глазками, она развернулась и пошла в дом. «Ишь ты, — подумал Антон, флиртует что ли?» Закончив с качелями, он вынес на руках Нину Степановну и, удобно устроив ее под навесом, улыбнулся:

— Чего желает дама?

Женщина рассмеялась и мягко коснулась руки Антона:

— Просто поговори со мной. И переставай уже «выкать».

— С удовольствием!

— У тебя жены, я так понимаю, нет, раз ты выходные здесь проводишь? — прищурилась Нина Степановна.

— Сейчас нет. Была недолго, но не срослось.

— А что так?

— Да… просто… Не знаю. Не любил, наверное.

— Любовь — главное в семье. Она — фундамент. А уж дальше страсть, доверие, уважение, взаимопонимание — все это стены, окна, потолок. Но без надежного фундамента дом недолго выстоит. А что ж сейчас, любишь кого?