Екатерина Кариди - Служебный роман

- Переживешь, Олежек. Да ты уже и не Олежек, ты теперь Олег Феликсович!

Потом Марк повернулся к Тане и протянул ей руку.

- Сердечно рад за вас.

Переглянулся с женой и добавил:

- В субботу ждем. У нас как раз большой сбор намечается, Андрей приедет, Сашка. Познакомитесь...

- Нефиг ей знакомиться с Андреем! - тут же выпалил Олег, собственнически прижимая Таню к себе.

А те двое с таким одинаковым выражением лица стали прятать усмешки, что она невольно подумала, в чем подвох? Но ей было так хорошо сейчас, что Таня просто не могла не смеяться вместе со всеми.

Однако время, которое они могли себе позволить, истекло.

- Пора, - сказал Олег, выпуская ее из объятий.

Они еще раз переглянулись и вышли в приемную.

***

Там было людно. Все, кому предстояло принять участие в заседании, уже собрались, отсутствовали только Лариса Серова, по инициативе которой, собственно, и проводилось это внеочередное правление, и брат Олега Роман.

Олег и Марк Савельев с женой сразу направились в директорский кабинет. Кто-то из участников последовал за ними, кто-то остался. Не глядя по сторонам, Таня прошла к своему столу. Села, опустив голову, и постаралась отрешиться от происходящего.

Полностью уйти в работу, спрятать эмоции. Как дети говорят - я в домике. Это сработало, негромкий гул голосов как будто отдалился. Ей даже удалось настроиться на позитивный лад. Помечтать, что этот тяжелый день закончится, и они снова...

Как будто порыв холодного ветра пронесся. Ей показалось, даже все остальные звуки стихли, кроме звука женских шагов. Внезапное чувство опасности иголками скользнуло по позвоночнику и заставило Таню поднять голову.

В приемную вошла Лариса Серова, мать Олега.

Высокая, идеально одетая женщина, все еще красивая, несмотря на возраст. Это ее будущая свекровь??? Мысль испуганно пискнула и испарилась. А Таня внутренне сжалась, стараясь сделаться незаметнее.

Лариса Серова кивнула кому-то из своих людей, потом обвела взглядом приемную и остановилась на ней. Несколько секунд всматривалась, потом на лице возникло узнавание. Она прищурилась даже сделала в ее сторону шаг, но остановилась. Презрительная улыбка скользнула по губам и какое-то победное выражение.

Вот теперь Тане было страшно! Как будто она мышь, а на нее смотрит удав. У нее даже руки похолодели.

Однако Лариса Серова уже отвернулась и прошла в директорский кабинет. Дверь за ней закрылась, отрезая кабинет от внешнего мира.

Внеочередное заседание правления началось.

Оказывается, это так трудно, когда ты сидишь здесь, а что-то такое, жизненно важное для тебя происходит за наглухо закрытыми дверями. И тебе остается только гадать.

Таня пыталась занять себя работой. Набирала что-то, какой-то текст. Нужный и даже важный. Нет! Не получается. Ей казалось, горло сдавливает, от волнения сохло во рту и мелко подрагивало все внутри. Не получается сосредоточиться, не выходит.

Пробовала откинуться в кресле, закрыть глаза и медленно глубоко дышать. Раньше помогало, теперь никак. Да еще началось хождение мимо нее. Сосредоточенный, весь прямо излучающий скрытое напряжение, несколько раз заходил и выходил Дементьев, что-то заносил и выносил. Какие-то папки.

У Тани каждый раз сердце куда-то в пустоту падало, когда приоткрывалась наружная дверь, и через внутреннюю просачивались звуки. Она пыталась уловить, напрягая слух, бесполезно. В очередной раз, сглатывая сухой ком в горле, уставилась на закрывшуюся дверь.

Понимая, что ее уже трусит. И надо отвлечься, не важно как.

Встать, походить, убраться на столе, цветы, блин, полить, что ли!

Потому это все продолжалось уже слишком долго. Минуло время обеда. Но ей и не хотелось есть. Кусок бы не полез в горло. А вот начать убираться - руки занять, чтобы разгрузить голову, наверное, это было нужно.

Только встала, стала перебирать и перекладывать бумажки, из кабинета вышел Дементьев. И к ней.

- Татьяна Аркадьевна, директор просил, чтобы вы для всех сварили кофе и занесли в кабинет. И там... - он сделал неопределенный жест рукой. - Всяко разно.

- Хорошо, да, хорошо, - пробормотала Таня.

И стала мысленно прикидывать, сколько ей понадобится чего. Минералка была в достаточном количестве, ее занесли в кабинет заранее еще вчера. А вот еды... В кухоньке имелось две пачки шоколадного печенья, какие-то конфеты. Мало.  

- Максим Максимыч, мне бы надо несколько пачек печенья и еще заправить кулер.

Тот кивнул:

- Будет сделано, - и тут же убежал.

Таня поразилась. Есть вообще, что-то такое, что этот человек не берется или не умеет делать? Замечательный умница - юрист, а никакой заносчивости. И не чурался белые ручки пачкать. Впрочем, тут все...

- Вот, держите, Татьяна Аркадьевна. Из нашей чайной взял, - и сгрузил ей с десяток пачек разнообразного печенья. - На любой вкус.

И тут же ушел снова, вернулся, таща две большие бутыли воды. Заправил. Потом приволок откуда-то упаковку эксклюзивного, несусветно дорогого зеленого чая.

- На всякий случай. Может пригодиться.

Потом строго оглядел ее с ног до головы и сказал:

- Не волнуйтесь,Танечка, все будет хорошо.

И снова убежал.

Ох, его бы устами...

Дальше уже Таня, подавив все эмоции, готовила кофе и разносила. Это была механическая работа, она давала призрачное ощущение причастности, как будто ее незначительный вклад тоже может помочь общему делу. А главное, работая четко как машина, она как будто абстрагировалась от того, что говорилось в кабинете, потому что ей было страшно вслушиваться.

***

Среди всех мужчин там было всего две женщины, и так уж вышло, что они сидели за столом друг против друга. Взглянув на обеих, Таня поняла, что Лиза ничуть не уступает Ларисе Серовой по силе, только у нее другая стать. И вдруг подумала, а смогла бы она вот противостоять? Наверное, если бы пришлось защищать самое дорогое. Но тут сейчас решались деловые вопросы.

Она поставила перед Лизой чашку кофе, та улыбнулась и проговорила одними губами:

- Спасибо.

И тут Таня заметила взгляд и выражение лица, с которым на нее смотрела Лариса Серова. Взгляд был пристальный и до крайности презрительный. Но мгновение, и она уже смотрела в другую сторону. Таня подошла, поставить перед ней чашку кофе, та бросила, не глядя:

- Уберите. Я не стану это пить.

Как будто кипятком Таню от этого ледяного тона ошпарило.

- Принесите мне чай.

Все тот же негромкий голос, но тон! Она назвала марку и добавила:

- И не вздумайте подсунуть мне подделку.

Таня даже не ответила, просто опустила голову, убрала чашку и отошла. Уже потом до нее дошло, что именно этот сорт чая принес ей Дементьев. Как будто знал. А может... Ей уже было не до этого. Она как будто утратила чувствительность. Своим отношением мать Олега за несколько секунд показала ее истинное место. Прислуга. Недочеловек.

Заварила чай в соответствии с рецептом, указанным на упаковке, принесла. Та ничего не сказала, просто презрительно скосилась и отодвинула руку. Брезгливый жест. Плевать.

Потом Таня еще несколько раз варила и заносила кофе, убирала грязную посуду. Еще несколько раз туда-сюда ходил Дементьев. А заседание и не думало заканчиваться. Наконец, уже после пяти он в очередной раз вынырнул оттуда, подошел к ней и склонился над столом.

- Ну все, Танечка, по большинству проблемных пунктов отбились, осталось несколько второстепенных. Понимаете, бывают такие маленькие спорные моменты, по которым просто невозможно отбиться. И все это знают! - он скривился улыбкой, разводя руками. - По ним предложено было перенести на завтра...

- На завтра...? - жалобно пробормотала Таня, понимая, что еще один такой день она просто не выдержит.

А он подмигнул ей:

- Но мы решили голосованием сегодня.

Таня закрыла рот рукой, боясь дохнуть. А Максим Максимыч вещал:

- На этот раз отбились, правда, наша дама заявила, что не успокоится, будет бороться дальше. Но этого и следовало ожидать, - и закатил глаза. - Танечка, милая, мы СДЕЛАЛИ их. Завтра еще придется добивать по мелочи, потом готовить тонну отчетов, а после еще год отписываться, но. НО!

То есть... Все? Ей казалось, она ослышалась. Это было слишком хорошо, чтобы...

Двери директорского кабинета открылись, Таня сразу уставилась в проем, все еще не веря, что закончилось. В проеме стали появляться люди.

Но первой оттуда вышла Лариса Серова и направилась прямо к ней.

На этот раз ошибки не было. И надежды никакой - ее узнали.

Таня поняла это по взгляду, по выражению лица, с которым Лариса Серова к ней приближалась. Было панической желание встать и сбежать от нее, просто глаза зажмурить и прикинуться ветошью. Сунуть голову в песок, как страус, и тогда, может быть, ее не заметят и уйдут.

Но смысл? Эта женщина искала подходящую жертву, на которой оттанцуется ее ущемленное самолюбие. И она нашла. В ее лице.

- Хочешь снова быть жертвой? - пронеслось в мозгу.

Нет. Довольно, было уже один раз.

И потому, когда мать Олега замерла в трех шагах от ее стола, Таня заставила себя выпрямиться и натянула на лицо офисную улыбку. У той глаза нехорошим огоньком вспыхнули. Склонила голову чуть набок и проговорила, растягивая слова.

- А ты, я смотрю, не тонешь? Выплыла. Ну надо же.

Она усмехнулась и сложила руки.

Может быть, в другой ситуации Таня и спасовала, или если бы та нашла какие-то другие слова. Но то, и главное, как это было сказано, уравнивало их. И да, черт побери, теперь многое уравнивало их, о чем, возможно, Лариса Серова не знала или не хотела знать.

Пусть внутри все сжалось, улыбка не сошла с Таниного лица

- Как видите.

- Вижу, что мой сын как раньше был неразборчив в связях, так все и осталось.

Слова могут поливать презрением, бить как плети. А вокруг люди, которые всех нюансов их застарелой вражды не знали, для них это просто бесплатный цирк. И на нее уже устремились взгляды, лижущие кожу как мухи. Но этот удар надо было не просто выдержать, его надо было отбить.

Таня сидела за столом, а Лариса Серова стояла, и чтобы видеть ее глаза, Тане пришлось поднимать голову. Но она только еще больше выпрямила спину и вскинула подбородок, подпирая его рукой, и проговорила:

- Ваш сын достойный человек, им стоит гордиться.

На ее слова Лариса Серова рассмеялась, язвительно, обидно.

- Возможно. Мой сын - это МОЙ сын. И мне решать, чего он стоит, и как к нему относиться. Но ты?

Выброс адреналина сделал свое дело, Таню трясло так, что постукивали зубы. От гнева и обиды невольно сжимались кулаки. Сейчас начнется самое неприятное - оскорбления полетят ей в лицо. Ее обольют грязью, и она ничего не сможет сделать, чтобы это предотвратить. Не получится заткнуть рот этой страшной женщине. Но и отступить, опустить взгляд сейчас Таня просто не могла.

- Ты-то чем гордишься? - скривила та губы брезгливой улыбкой. - Как была подстилкой, о которую ноги вытирают...

У Тани уже звенело в ушах, но договорить той не удалось.

- Не заставляй меня забыть, что мы все-таки родня, - неожиданно раздался рядом голос Олега. - Еще одно слово, МАМА. Только одно твое слово, и тебя выведут отсюда.

Они обе не заметили, что ситуация изменилась. Олег подошел к матери и встал, закрывая Таню собой. Он был без пиджака, в одной белой белой рубашке, руки в карманах брюк. Говорил тихо очень спокойно, но никогда еще Таня не слышала таких страшных интонаций.

Лариса Серова осеклась и замерла, глядя на него, а потом резко развернулась и ушла.

Повисло неловкое звенящее молчание.

Олег обвел взглядом помещение, и все, кто там на тот момент находился, невольные свидетели этой отвратительной сцены, тут же отмерли и заторопились уйти. Марк Савельев с женой подошли последними, он хлопнул Олега по плечу, а его жена улыбнулась Тане и напомнила обоим:

- В субботу ждем.

Двери приемной закрылись, и они наконец остались один на один. Олег повернулся к ней, протягивая руку. Нозвал тихонько:

- Иди ко мне.

Прижал к себе и они застыли, тесно обнявшись. Наплевать на камеры, им сейчас надо было просто почувствовать тепло друг друга. Был очень, безумно трудный день. Да еще под занавес случилась эта сцена. Таня чувствовала, как он глубоко и тяжело дышит. Ему ведь очень непросто, да? Сама она не представляла, что с ней было бы, окажись она на его месте.

- Устал? - спросила тихо.

Он кивнул, а потом взял ее лицо в ладони, вгляделся, поглаживая большими пальцами щеки.