Лиза Громова - Смертельно влюблён

— Ладно, без прелюдий, так без прелюдий. Хотя, если бы ты знал, что я собираюсь тебе рассказать, ты бы даже попросил меня оттянуть этот момент, — говорит он, и моё сердце замирает, а глаза перестают моргать.

— Что? Что ты видел? К ней подходил кто-то?

— Подходил, разговаривал, даже в кафе подсаживался, чуть ли не в щёчку целовал, — рассказывает он, а моё воображение воспроизводит всё это. — Ладно, про поцелуи в щёчку я, конечно, загнул. Или приукрасил, как тебе нравится. Но всё остальное было.

Нервно сглотнул.

Вот почему так сильно в школу хотела? Чтобы наставить мне рогов с таким же малолеткой, как и она сама? Да она даже не представляет, что я сделаю с ней. Я и сам с трудом представляю такое.

— Эй, ты в порядке? Надеюсь, ты не убьёшь его? Или её? А то вид у тебя не очень, так сказать, адекватный сейчас, — слушая это, понимаю, что парень прав, он считывает с меня всё.

Но я слишком люблю свою маленькую девочку, чтобы остаться без неё.

— Кто это?

— В смысле?

— Что «в смысле»? Кто этот парень, что околачивался весь день возле неё? Он ваш одноклассник?

— А, нет. Нет, нет и ещё раз нет. Он не из нашего класса. Может, из параллели. Но я точно не знаю его.

— А можешь узнать?

— Да без проблем. Но так как эта процедура не входила финалу начальную сделку...

— Да-да, конечно, — я не дал ему закончить и достал из бумажника несколько бумажек. — Держи, надеюсь, не обидел.

— Более чем, — произнёс он и положил деньги в карман.

— Так что, узнаешь?

— Уж постараюсь, только это, не выдавай меня и не убивай её. И калечить тоже нежелательно. А я домой. Что-нибудь узнаю — наберу.

Второй раз за день он выходит из моей машины и оставляет меня наедине со своих чувствами.

Пытаюсь успокоиться, нервно постукивая пальцами по рулю.

Сука! Маленькая конченная идиотка! Она думает, что я не узнаю об этом! Она думает, что я шутил с ней, когда говорил, что не посмею терпеть с ней рядом хоть кого-то!

Да я в нормальном состоянии доводил её до истерик, что я сейчас с ней сделаю.

Она же не может забыть, кто её мужчина, единственный и главный мужчина в её жизни. А если может, то я ей напомню.

Может, я сам виноват, что не сделал этого раньше? Но как лишить невинности ту, которую полностью из неё и состоит, и души во мне не чает, когда я готов превратить её в калеку, лишь бы удовлетворить свои потребности в том, чтобы она не имела возможно существовать без меня в прямом смысле слова? И я сделаю это, раз по-другому моя милая не может понять меня и моей нужды в ней.

Занятия закончились, и я мог наблюдать издалека, как одноклассники Полин расходятся кто куда. Наконец я увидел и её. Одна. Где же твой герой любовник? Такая маленькая и немощная. Я сделаю тебя ещё более немощной.

Я не мог подъехать к ней. Не мог выйти. Боялся непредвиденных встреч. И только увидев, как Ксандра зашла далеко за пределы школьного двора, сразу же подъехал, остановившись в нескольких метрах от неё.

Не дожидаясь никакой её реакции, выхожу и быстрыми шагами иду к ней.

Господи, помоги мне не прикончить мою милую прямо здесь и не изнасиловать её труп в машине.

Подхожу к ней. Она стоит, улыбаясь мне.

Какая милая. Манящая. Прелесть. Инсулин для диабетика. Доза для наркомана. Моя Полин для меня.

— Привет, — радостно произносит она, беря меня за руку.

— Привет, принцесса. Иди в машину.

— Почему? А ты?

— Я покурю и тоже за тобой.

— Но ты ведь бросаешь.

— Иди в машину, — повторил я, проигнорировав её слова.

Она беспрекословно выполнила то, что было велено. И, достав из пачки сигарету, я закурил. Только это мне поможет помочь успокоится хотя бы ненадолго. До следующего приступа. А там — опять сигарета. Пока я не решусь сделать с ней, что задумал.

Выкидываю окурок и возвращаюсь в машину, к ней. Отпиваю немного кофе, чтобы промочить просохшее горло и убрать вкус тяжёлых сигарет.

— Стаас, — произнесла Полин.

Ладоши вспотели. Всё нормально. Она сейчас здесь, со мной.

— Да?

— Всё в порядке? Ты немного взволнован?

Если бы ты знала как немного, уже бежала от меня в приступе паники.

— Нет, всё хорошо, — лгу я, отпивая ещё глоток кофе, чтобы какие-то секунды дали мне ещё один шанс собраться и успокоиться окончательно. — Полин?

— Да, Стаас?

— Ты знаешь, как я тебя люблю, милая? Скоро ты заживешь по-новой. Я об этом позабочусь.

— Что ты делаешь? — спросил я, увидев её так важно сидящую в кресле в моём кабинете.

— Уроки, — спокойно и сосредоточено ответила она, убрав учебник в сторону. — Ты же не против, что я села здесь?

— Нет, конечно же, — я против того, что ты делаешь уроки, ходишь в школу, общаешься с каким-то неспособным за тобой ухаживать уродом. — Здесь всё твоё, и ты можешь делать всё, что хочешь и где хочешь.

Присаживаюсь напротив неё. Нас разделяет только стол, по которому разбросаны мои старые и новые бумаги.

Тяжело. Так невыносимо тяжело знать, что в школе общается с ней какой-то хлюпик, и ничего не предпринимать. Джоеп заболел, и уже третий день я не могу узнать имя парня, кто он, какого чёрта околачивается возле моей принцессы! Уж точно не домашнее задание обсуждают.

Но я устал ждать объяснений. Больше не могу терпеть.

— Какой предмет ты делаешь? — поинтересовался я, чтобы хоть немного отвлечь себя от этих беспокойных мыслях.

— Литературу, — её голос такой ангельский и непринуждённый, внимая его, меня разрывает на части.

Мне хочется узнать, что происходит, кто это, донести до её головы, что единственный, кто должен быть возле неё — я. Но я не могу решиться на всё это. Если начну, не остановлюсь.

— И что вам задала Хелин? — снова интересуясь я, в очередной раз отгоняя от себя эти мысли.

— Выучить один любовный сонет Шекспира и рассказать, как мы понимаем его, — проговорила Полина, и я представил, как на неё будут глядеть все её одноклассники, слушать, как она читает любовный сонет.

Я единственный, кому она должна читать это! Только я должен слушать её!

— Вот тут в учебники есть двадцать штук, надо выбрать один, — объяснила Полин и снова уткнулась личиком в книгу.

— И какой же ты выбрала? Можно мне послушать?

— Можно, но только я ещё не выбрала, какой хочу выучить.

— Я могу просмотреть? — спросил я, и Полин протянула мне свой учебник.

Поцеловав маленькую ладошку, беру книгу. Глаза быстро пробегают по текстам, пока не останавливаются на одних строчках.

«Но счастья нет на свете без пятна. Кто скажет мне, что ты сейчас верна?»

Затем меня привлекли ещё одни.

«Я не могу забыться сном, пока

ты — от меня вдали — к другим близка».

С минуту смотрел на эти строчки, опять представляя, как к ней близко какой-то недоделанный парень. Как ходит с ней рядом. Сидит. Носит рюкзак. Когда она должна только жить мыслью, что скоро увидит меня.

Просто успокойся, пока не сделал с ней ничего.

— Может, попробуешь шестьдесят первый? Или девяносто второй? — предлагаю я, протягивая учебник обратно в её нежные ручки. — Выбери, какой тебе больше понравится. Они оба подойдут тебе. А объяснение я расскажу тебе потом, когда ты выучишь его.

— Хорошо, — согласилась Полин, сразу же заглянув в учебник. — Они понравились тебе?

— Да, ты даже не представляешь, как. Учи, милая, не буду тебе мешать. Если хочешь, я принесу тебе чай с пирожными, чтобы учить было приятнее.

Полин, подарив мне мимолетную улыбку, покачала головой вверх-вниз, в знак одобрения моего предложения.

— Ты выполнишь мою просьбу? — спросил я, подходя к двери.

— Какую?

— Позволишь мне первому послушать это? — и единственному.

— Конечно. Я буду рассказывать и думать о тебе.

Очень на это надеюсь.

Зайдя на кухню, увидел спящего Коди под столом. Наверное, он единственный, кого я могу видеть с Полин, и то не чаще, чем она должна находиться со мной.

Маленькая стрелка наручных часов показывала три, большая была около шестёрки. Половина четвёртого.

Сажусь за стол. Нескончаемый поток мыслей преследует меня вновь и вновь. Мне плевать, кто он. Мне нужна она. Целиком. Забитая мною в мой же угол.

Волнительно, но я больше не могу терпеть. Мне теперь не важно желание переспать с ней, я больше не чувствую знойного недостатка сексуальных отношений и оргазмом, я хочу её завладеть ею. Желаю знать, что она полностью, каждым закоулочком своего хрупкого нежнейшего девственного тельца и незрелой наивной души принадлежит мне. Чтобы я только дотрагивался до неё, и она понимала, что мне позволено это, потому что она — принадлежащая мне девочка.

Стрелки на часах уже показывали ровно четыре.

Ставлю чайник. Завариваю свежий чай, наливаю внутрь маленькой кружки. Достаю из тумбочки маленький тюбик с сильнодействующим снотворным. Достаю две таблетки. Надо раздробить на мелкие части. Засовываю таблетки в салфетку, чтобы размельчить. Потом высыпаю получившейся порошок в чай. Добавляю пару ложек сахара, чтобы она не заметила никакой горечи, если та будет.

Пусть милая поспит. Крепко. Пусть насладиться хорошим сладким сном. Пусть отдохнёт перед важным разговором. Перед разгромом.

Достав из холодильника пирожные и дав пару минут чаю на то, чтобы слегка остыть, я направился в свой кабинет, где Полин усердно учила сонет.

— Получается? — спросил я, войдя к ней, напоминая официанта.

— Да, — воскликнула Полин, посмотрев на меня в порыве своей радости.

— Я не буду тебя отвлекать. Только принёс чая с пирожными, как обещал. Пей, пока горячий.

Выйдя, я прикрыл немного дверь и остался стоять за ней, что слышать, наблюдать, следить за ней, за тем, как с каждой минутой ей всё больше будет хотеться прилечь на нашу мягкую кровать и немного поспать. Таблетки подействуют. Сколько я ни пробовал снотворных препаратов, в каплях и порошках, с замедленным действием и нет, это самое лучшее лекарство для сна. Оно не только заставляет отрубиться в течении считанных минут, но и используется для лечения панических расстройств и неврозов. В нескольких странах оно запрещено, хорошо, что не в нашей.

Я стоял и молча ждал, ждал, ждал, пока она уляжется поудобнее на кресле и прикроет глаза на секунду, но не откроет их ближайшие несколько часов. Доза для её маленького тельца огромна.  Несколько раз слышу удар кружки о стол.

Десять минут тянулись как несколько часов во время тяжёлой работы — невыносимо долго, просто невыносимо.

Эффект должен быть моментальным. Тем более с такой дозировкой. Может, из-за того, что добавил его в чай?

Решился заглянуть. И увидел, как Полин карабкается с огромного кресла, чтобы встать.

Мне бы так хотелось, чтобы каждый день она так же пыталась встать с кровати, но у неё не было такой возможности. Читай книги на Книгочей.нет. Подписывайся на страничку в VK. Всё, что она могла сделать, — просить меня. И я бы делал всё, потому что я — единоверное её спасение, а она — моя отдушина, на которую я готов положить свою жизнь.

— Куда собралась, Поль? — спросил я, вовремя появившейся прямо перед ней.

— Мне плохо, — вяло отвевает Полин, беря меня за руку.

— Что такое?

— Голова болит, и в районе груди колит.

— Давай ты приляжешь и отдохнёшь? — предложил я, притянув её к себе на плечи.

Её розовые щёчки побледнели. Она готова была упасть в обморок прямо здесь.

— Можно мне таблетку от головы? — попросила она, пока мы шли в спальню.

— Нет, не надо лекарства смешивать, — случайно вырвалось у меня, чёрт!

— Какие лекарства?

— Никакие. Ты просто переутомилась. Приляг и отдохни. Поспи немного, — говорил я, когда насильно укладывал её, еле стоящую на тоненьких ножках, в постель. — Поспи, пожалуйста. Я хочу, чтобы ты спала сейчас.

Её веки уже тяжелели. На мои вопросы о том, слышит ли она мне сейчас, не отвечала. Засыпает.

— Спи, я схожу по делам. Я скоро вернусь и буду ждать, когда ты проснёшься, зайка. Тогда мы начнём.