Лиза Громова - Смертельно влюблён

— Потому что ты всегда рад выпить, — объяснял я сквозь помутнённый рассудок. — А один пить я не хочу. Это алкоголизм. А я не алкоголик.

— Логично, — с усмешкой произнёс он и залпом выпил стопку чего-то.

Я повторил за ним. Поступающий в меня алкоголь потерял свой вкус. Ни водку, ни коньяк я уже не мог отличить от обычной воды. И я продолжал пить.

— Ты бы хоть закусывал, — прозвучало от сидящего рядом. — А то потом не лучшим способом из тебя выйдет. Можешь не сомневаться. Я-то знаю.

— Можешь себе представить, но я тоже не в первый раз пью.

— Ты что-то совсем не весел. Пьют, чтобы повеселиться, друг. Тебя уже тело с трудом держит, а сидишь унылый, как будто яйца некому пожать. Что произошло? Из-за бабы такая тоска напала, да?

— Да, — я пытался вменяемо ответить другу, — из-за бабы.

— И что там за такая красавица, что ты с самого утра антидепрессанты принимаешь?

— Ты не понимаешь! Там королева! — громко завопил я на весь бар, но музыка заглушала каждое моё слово. — Ты такую в жизни не увидишь! Только если я тебе позволю на неё посмотреть!

— Так что за пустые разговоры! Покажи мне её! — орал мне прямо в уши Коен. — Давай-давай! Отрезвляйся и поехали!

— Стой! — опешил я. — А почему ты не пьяный? А я пьяный. Какого это чёрта?

— Во-первых, я не выпил столько, сколько ты, — он объяснял, пока искал бутылку, в которой есть ещё хоть капля чего-то. — А, во-вторых, у меня иммунитет. Так как ты не в самом лучшем состоянии...

— В каком я состоянии? — не контролируя свою речь, я перебил его. — Да я вусмерть трезвый!

— Ты хотел сказать пьяный?

— Именно так.

— Значит, я за рулём!

Мы вышли из бара и кое-как дошли к машине. Точнее, я кое-как.

Непонятной пьяной речью, заикаясь чуть ли не через каждое слово, но всё-таки я объяснил дорогу Коену.

— Это здесь? — остановившись, спросил Коен.

— А там есть надпись «приют»?

— Да, вижу.

— Тогда здесь. Иди внутрь, и узнай, вернулась ли Полин. И зови её ко мне, если она там.

— У тебя в мозгу водка застряла? Как я, по-твоему, должен её к тебе привести? — он мыслил почти трезво и разумно, но мне было безразлично. — Кем мне представиться?

— Да мне наплевать, как ты это сделаешь! Хоть матерью родной представься, мне чхать! Приведи сюда Полин! Хочешь — силой тащи её сюда.

— То есть мне её скрутить, руки заломать и к тебе привести? — ехидно улыбаясь, протявкала эта собака.

— Ты что несёшь!? — Я был в бешенстве от его слов. — Ты даже не смей касаться её!

— Да сам же сказал силой тебе её притащить.

— Я пьяный, мать твою! Веди её сюда без глупостей!

— Как хоть выглядит эта принцесса столь пьяного мужского сердца? — спросил Коен, и в моём сердце нехило кольнуло, как только я начал изображать её в своей голове.

— У неё такие очаровательные зелёные глазки. Розовые щёчки... А ещё губки пухлые! И, знаешь, очень маленькие ручки.

Он смотрел на меня, как на психопата и идиота, пока я улыбался, пронося в остатках трезвого разума её образ.

— Спасибо, что в деталях её мне описал. Проблем вообще не будет. Когда придёшь в себя, подумай над тем, чтобы составлять фотороботы. У тебя явно к этому талант.

Коен вышел из машины, громко хлопнув дверью. Сильный звук в моём мозгу просветлил мне мысли. У меня же нет цветов! Я же должен преподнести ей цветы! Я же виноват, чёрт возьми, перед ней! Перед этой маленькой дурочкой. А где мне их взять теперь? И сбегать никуда не успею уже.

Я беспокойно крутился, ворочался, не знаю, как исправить мою проблему. А здесь неплохой газон. Красивые цветы растут. Может, я нарву немного. Позаимствую. А потом посажу обратно. Это показалось мне отличной идеей.

Я впопыхах вышел из машины и начал метаться по газону в поисках самых красивых цветов.

Я срывал всё подряд, чтобы получился шикарный красивый большой букет. К нему я хотел добавить ещё и травы, чтобы он казался пышнее.

Издалека я заметил мутные силуэты, идущие в мою сторону. В скором времени я понял, что идёт желанный кусочек вместе с Коеном.

А мой букет ещё не готов. Я напрягся изо всех сил, чтобы быстрее его закончить. Рвал всё, что попадалось мне в руки.

— Да-а, — протянул мужской голос позади меня. — Похоже, тебе совсем худо. Ты зачем туда залез, дружище?

— Заткнись, — пытался внятно проговорить я, не отрывая взгляда от Полин.

Я выходил с газона, наступая на цветы, которые не успел сорвать. Всё здесь было испорчено мною.

— Что ты делаешь? Зачем ты рвёшь цветы? — ошарашено проговорила Полин.

— Это для тебя, принцесса.

Я, не хило шатаясь, подвалил к ней почти вплотную и передал цветы.

— Видишь, что ты с ним делаешь, красавица. А когда-то он был вполне вменяемым, — процедил Коен, но я даже не обратил внимания, только продолжил ждать реакции Полин.

— Ты совсем пьяный... Зачем ты меня позвал?

— Чтобы извиниться перед тобой, цветочек. Разве непонятно? Мы же уже это проходили несколько раз.

— Стаас нарвал цветочки для цветочка, — Коен снова влез в наш разговор. — Это больше похоже на вандализм, а не на романтику.

— Ты вообще потеряйся! Не мешай нам разговаривать! — я орал на всю улицу и отталкивал его от неё.

— Вот, смотри, цветочек, какой он неблагодарный человек, — шутливо произнёс Коэн, что взбесило меня ещё больше. — Тебя я привёл, а теперь просит потеряться.

— Не разговаривай с ней! — опять прокричал я, доводя голос до хрипа.

После этого Коен всё-таки отошёл на несколько метров. Ещё бы пара его тупых шуток — и я бы врезал ему по морде.

— Не кричи здесь, — попросила Полин. — И уходи. Я не хочу разговаривать с тобой, когда ты пьяный.

Значит, дело только в том, что я слегка выпил.

— Я сейчас протрезвею. Только не уходи от меня сейчас. Поговори со мной, пожалуйста.

Я сильно сжал её ручки, так, что услышал хруст тоненьких пальцев. Цветы упали на асфальт и разлетелись на слабом ветру.

— Ты делаешь мне больно. Отпусти меня.

Я не отвечал за себя. Каждое её слово заставляло меня дрожать от наслаждения. А жалостливый тон только забавлял. Я освободил её руки от своей хватки и перешёл к плечам. Силой придвинув Полин к себе, я попытался поцеловать её в губы. Лишь попытался. Меня не останавливало, что от меня несло алкоголем, что Полин пыталась вырваться из моей хватки. Она была намного слабее меня.

— Отпусти меня! Не трогай! — криком просила она, вертя головой по кругу, только чтобы поцелуя не произошло. — Ты мерзкий. Я хочу уйти.

Я встретился глазами с Коеном, который курил неподалёку и видел всю сценку, произошедшую между нами. Немым взглядом я попросил его не вмешиваться в это, после чего он продолжил отстранённо курить.

— Не трогай меня больше. — Полин отошла от меня, как можно дальше, только я ослабил хватку. — Я не хочу тебя видеть.

— Стой! — прокричал я, надеясь, что она остановится и подойдёт ко мне, но этого не случилось. — Стой, я сказал!

Я остановил её, потянув за лёгкую кофточку. И снова она полностью была зажата. Полностью беззащитна в моих руках.

— Я не отпускал тебя никуда! Мы с тобой ещё не закончили наш разговор!

— Мне страшно. Пожалуйста. Отпусти, — еле слышно говорила она, опуская голову вниз.

От неё исходило бесшумное хныканье. На асфальте проявились капли от только что появившихся слёз. В один момент мне стало стыдно за себя.

— Подожди, подожди! Не плачь, я тебя умоляю. Я не хотел тебя пугать. Прошу тебя. Успокойся. Ты видишь, как я переживаю из-за тебя. И напился я сегодня тоже из-за тебя. Из-за того, что так сильно обидел тебя. Хочешь, я на колени перед тобой встану? Я встану, только успокойся, пожалуйста.

Не думая ни секунды, я опустился перед ней на колени. Она была слабее меня, но я был беспомощен перед ней. У неё был шанс просто уйти. Оставить меня здесь. Но она продолжала стоять на одном и том же месте.

— Я очень зол и омерзителен в твоём лице. Просто мне не доводилась встречать раньше таких добрых людей, как ты. Я не знаю, как вести себя с тобой. Прости меня.

Я начал ощущать её ладони на своих волосах. Она гладила меня, не говоря ни слова.

— Ты такой хороший человечек. Мне сложно перестать о тебе думать. Это просто невозможно. Не злись на меня за всё это дерьмо, что я сделал тебе. Я не ведаю, что творю.

— Я не злюсь на тебя, — с пониманием, утирая слёзы с лица, проговорила Полин. — Ты просто не понимаешь, какие люди хорошие.

— Это просто ты не разбираешься в том, какие люди на самом деле. Никто не под стать тебе.

— Встань, пожалуйста. Я не хочу, чтобы ты стоял так. — Она взяла меня за руки и помогла встать на ноги.

Адекватные мысли возвращались в мою голову. Неожиданно у меня произошли порывы рвоты. Из меня выходила каждая рюмка. Глотка словно разрывалась на части от нескончаемой рвоты. Мне было неудобно до боли в каждой конечности за то, что это всё происходит у неё на глазах.

Несколько минут спустя мне стало легче.

— Извини и за это, — совестно прошептал я. — Я знаю, мне лучше уйти от тебя.

— Ты вырвал, потому что ты пил?

— Скорее, перепил. Поэтому.

— Зачем ты так много пил? — искренне не понимая, зачем я пил, спросила она.

— А зачем люди пьют, как ты думаешь? Чтобы избавиться от проблем, расслабиться, забыться или забыть.

— Я не пью. А тебе помогло это избавиться от проблем?

— Ну, цветочек, — легко улыбнувшись, начал я, — если бы ты меня сейчас простила за всё, что я сделал за это короткое время для тебя, и позволила, может, дружить с тобой, то да, это мне помогло.

— А ты обещаешь, что никогда больше не будешь так делать, как сегодня?

— Я клянусь тебе.

— Тогда мы можем дружить, — радостно произнесла Полин. — Хочешь, я вынесу тебе воды и салфетку?

— Нет, всё в порядке. Мне лучше уехать сейчас.

— Хорошо. — Полин провела рукою по моему плечу в знак прощания. — Я тогда пойду.

— Иди, Полин. Отдохни от меня.

Ведь скоро у тебя не будет такой возможности.

— До встречи, Стаас.

Полин пошла в приют. В свой дом. А я, засунув руки в карманы, подошёл к Коену, который докуривал очередную сигарету.

— Что, цветочек, протрезвел? — насмешливо спросил он.

— Не до конца.

— Ты конкретно облажался. Очень сильно. Прямо жёстко.

— Без тебя это знаю. Поехали.

— Куда теперь везти? Домой? Отсыпаться?

— В бар. — Я закурил, чтобы во рту исчез привкус рвоты. — Провожать мою беззаботную жизнь.

— Как хочешь её проводить? С размахом или нет?

— Каким размахом? — Хоть алкоголь и выветрился почти на половину, но я не понимал, о чём он говорит, мозг отказывался полноценно работать.

— Девочек звать?

С минуту я молчал, периодически выпуская сигаретный дым изо рта.

— Так что? Как на это смотришь? Или ты уже начал хранить свою верность?

— Зови, клоун, — решил я и выкинул окурок на асфальт. — Сделаем всё с размахом.

Холодная стеклянная бутылка немецкого пива была прислонена к моему лбу минут пятнадцать. В этот раз меня настигло ужасное похмелье, какого у меня никогда ещё не бывало. В голове стреляли импульсы, всё тело сгорало от высокой температуры, а язык, будто хорошо высушили на солнце в самый разгар жары. С трудом убрав бутылку от лица, я отпил из неё залпом чуть больше половины.

Осторожно я попытался поставить оставшееся пиво на пол, но бутылка, немного покружившись, упала.

— Твою мать, — я выругался охрипшим и болезненным голосом. — Вот же бардак развёлся.

По комнате были разбросаны пустые бутылки от водки, пива и сока. За несколько дней моего загула их накопилась целая туча. Одежда валялась на полу, под бутылками, на дверной ручке, одним словом, везде. Я лежал на животе, вытягивая ноги к стороне подушки.

— Ты не один, — прозвучал сонный голос позади меня. — Не шуми. Дай поспать.

Точно. Сегодня же я спал не один. Надо было это понять сразу, как я увидел часть женского белья на полу. Разум, видно, отказывался работать даже на самую малость.

— Мне скоро уезжать надо, — проговорил я. — Тебе пора вставать и собираться уже.

— Я могу остаться здесь ведь, Стаас, к чему эти метания по твоей квартире, моей, — говорила она и обхватывала руками мою грудь. — Ты сделаешь свои дела, приедешь усталым, мы с тобой расслабимся.

Это расслабление уже напрягает.

Её губы начали касаться моей шеи. Эти поцелуи плавно переходили на плечи, потом на грудь и плавной полоской опускались всё ниже.