Бренда Джойс - Смертельные поцелуи

Конни закусила губу. Может, ей стоило прислушаться к совету Нейла и не вмешиваться?

– Франческа вчера мне все рассказала, – решительно начала она. – Я сочувствую вашей утрате.

Харт опустил бокал, и она заметила, как тряслись его руки.

– Правда? Простите меня, леди, но я вам не верю.

Конни была сбита с толку.

Он улыбнулся, но это было больше похоже на насмешку.

– Леди Монтроуз, – произнес Харт, и голос его напоминал легкий струящийся шелк, – мы оба знаем, как вы преданы сестре. Вы должны быть ошарашены тем, что моя любовница – простите, моя бывшая любовница – и незаконный ребенок мертвы.

Как она жалела, что пришла.

– Колдер, я никому не желаю смерти, особенно вашему ребенку.

Он покачал головой.

– Вы хотели, чтобы мой бастард выжил? А что потом? Мы бы с Франческой жили счастливо с таким постоянным напоминанием о моем темном прошлом?

Почему он так себя ведет? Сейчас она отчетливо видела, как ему больно. Фрэн говорила, как он переживает из-за смерти ребенка, и теперь она видит это своими глазами.

– Франческа сказала, что в таком случае вы бы растили ребенка вместе, – осторожно произнесла Конни. – Вы же знаете Фрэн. Она приняла бы вашего ребенка в своем доме.

Харт напряженно смотрел на нее, потом отвернулся, но даже со спины было видно, как он возбужден.

– Какого черта вы пришли? – не поворачиваясь, спросил Харт.

Да, ему нужны тепло и забота, и только Франческа может дать ему все это. Конни понимала, что сейчас не самое подходящее время просить Харта сделать решительный шаг. Он и так подавлен. Как она сможет убедить его, прежде всего, подумать о Франческе и разорвать помолвку?

Она любит сестру и не может позволить, чтобы ее жизнь сгорела в этом огне.

Конни подошла к Харту, ощущая невероятию дрожь во всем теле. Она положила сумочку на маленький столик и коснулась рукой в перчатке плеча Харта.

– Мне очень жаль, что вам пришлось пережить такую потерю. Я вам очень сочувствую, Харт.

Он резко повернулся, удивленный ее словами. Темные глаза сузились.

– Что вы делаете?

Конни опешила:

– Хочу помочь.

– Или соблазнить меня? – В голосе была злость и презрение.

Конни была настолько шокирована, что слова застряли в горле. Она прикрыла рот ладонью. Ситуация казалась ей немыслимой, и Конни рассмеялась, скорее, от нервного перенапряжения.

– Колдер! Моя сестра влюблена в вас! А я люблю Нейла! Я просто хотела вам помочь. – Она опять рассмеялась и, обессилев, залилась слезами.

Харт молча смотрел, как слезы катятся по ее лицу, и, наконец, произнес уже без прежней злости:

– Женщины никогда не предлагали мне ничего, кроме их тел, леди Монтроуз. За исключением вашей сестры, разумеется. Так что простите мне неспособность оценить вашу доброту.

Она подняла на него заплаканные глаза. Кажется, он говорит искренне. Он странный, не способен понять душевный порыв и поверить в искренность. Она поняла, что «странный» в данном случае неподходящее слово. Харт невероятно циничен – это делает их с Франческой непохожими, как день и ночь. Как могла Франческа завязать отношения с таким человеком?

– Я вас понимаю, – кивнула она. – Ничего страшного. Колдер, я понимаю, сейчас не самое удачное время, но я беспокоюсь за сестру.

Харт, словно не слыша ее, медленно прошел к столу. Порывшись в карманах пиджака, висевшего на спинке кресла, он достал носовой платок, подошел к Конни и протянул его.

Она с благодарностью приняла его и промокнула глаза.

– Зачем вы пришли?

– Я знаю, вы хорошо относитесь к Франческе. Может быть, вы даже влюблены. Я была так рада за вас – за вас обоих. – Конни молила Бога, чтобы Колдер понял, что она пытается сказать.

Харт молча ждал.

Она сглотнула и продолжала:

– Колдер, я не могу спокойно наблюдать, как моя сестра становится изгоем общества. Если она дорога вам, если вы испытываете к ней какие-либо чувства, вы обязаны расторгнуть помолвку, чтобы ей не пришлось гореть в огне скандала вместе с вами.

Конни казалось, что на его лице она видит печаль, ярость и растерянность, все эмоции одновременно.

– Вы опоздали, – произнес он после некоторой паузы. – Я уже разорвал помолвку. Ваша сестра свободна.

Харт прошел к дверям, распахнул их, с явным намерением уйти.

Конни физически ощущала его боль, ей даже стало трудно дышать. Она подхватила ридикюль и поспешила к выходу. Она осмелилась остановиться рядом с Хартом, хотя внутренний голос подсказывал скорее бежать отсюда.

– Франческа всегда говорила мне, что вы очень хороший человек. Спасибо, Колдер, спасибо за желание защитить мою сестру.

В глазах Харта сверкнула молния.

– Уходите, – процедил он.

Конни поспешила спастись бегством.

В Олбани было холодно. Пока Франческа и Джоэл ехали в открытой коляске кеба, она не раз пожалела, что не взяла пальто. Хотя небо было безоблачным и ярко светило солнце, пейзаж выглядел весьма уныло, дорога была грязной, а по свидетельству говорливого кучера, вчера вечером шел снег.

– Сегодня тоже может пойти, – добавил он и, повернувшись, улыбнулся Франческе, обнажив торчащие через один зубы. – Пальто бы вам пригодилось.

– Да, я уже об этом думала. Как далеко нам ехать? – Дорога по-прежнему шла мимо пастбищ и ферм, по обеим сторонам дороги паслись черно-белые коровы.

– Еще миль пять. Город очень вытянутый, но все важные места рядом друг с другом.

Франческа вскоре знала, что городской суд расположен в районе административных зданий. Через несколько минут они оказались в квартале небольших двух– и трехэтажных домов, окружавших несколько кирпичных особняков, построенных веком ранее. Опрос проходящих мимо джентльменов показал, что кабинет судьи находится на втором этаже. Франческа и Джоэл поднялись по ступенькам, им навстречу попадались мужчины – все как один с портфелями в руках. В просторном фойе с колоннами, образующими ротонду, Франческа увидела множество закрытых дверей. Очевидно, одновременно слушалось несколько дел. Подняв голову, она увидела проходившего по бельэтажу мужчину. Они прошли к широкой деревянной лестнице. Франческа надеялась, что судья Гиллеспи свободен.

Через некоторое время они нашли его кабинет, на что указывало имя, выбитое на латунной табличке. Франческа велела Джоэлу подождать ее в коридоре. Дверь ей открыл клерк с седеющими волосами и в очках.

– Я хотела бы видеть судью Гиллеспи, – уверенно сказала она.

Мужчина удивился:

– Не припомню, чтобы у судьи была назначена на сегодня встреча, мисс.

Франческа прошла за ним в небольшую комнату, где располагался стол помощника и небольшой диван у стены. Массивная дверь темного дерева, ведущая в кабинет судьи, была закрыта.

– Нет, мне не назначено, но я полагала, что судебные заседания продлятся до позднего вечера. Судья не на слушании?

– Нет, но вас не примут без предварительной договоренности. Могу предложить вам время на следующей неделе.

Франческа улыбнулась и протянула помощнику свою визитную карточку.

– Боюсь, меня это не устроит, и судья примет меня сейчас. Я расследую убийство и специально приехала из Нью-Йорка. Более того, я работаю в сотрудничестве с полицией и должна встретиться с судьей по поручению комиссара Брэга. Мы полагаем, он может помочь нам в одном вопросе.

Глаза клерка стали круглыми.

– Вы та женщина – я хотел сказать, та женщина-сыщик, о которой я читал?!

Франческа была чрезвычайно польщена:

– Да, это я. У меня срочное дело, и оно не может ждать до следующей недели.

– Позвольте мне узнать у судьи, сможет ли он вас принять. Постараюсь сделать все от меня зависящее, – добавил он.

Франческа поблагодарила его и нервно заходила по комнате. Однако через несколько мгновений дверь кабинета судьи распахнулась, и на пороге появился судья Гиллеспи в сопровождении своего помощника.

Это был мужчина среднего роста, с правильными и весьма привлекательными, несмотря на возраст, чертами лица. Волосы почти поседели, но глаза были яркими и ясно-голубыми.

Он приветствовал Франческу с нескрываемым удивлением.

– Извините, я не читал о вас, в отличие от моего помощника. – Он пожал ей руку и опять взглянул на карточку. – Он сказал, что вы известный сыщик и раскрыли немало сложных дел.

– Не уверена, что я такая уж знаменитость, – с улыбкой произнесла Франческа. – Но да, я расследовала несколько преступлений. В каждом случае я работала вместе с полицией, и сейчас я ассистент комиссара Брэга. Ваша честь, могу я просить вас уделить мне немного времени?

– Разумеется. – Гиллеспи довольно улыбнулся.

Он жестом пригласил ее, и Франческа прошла в кабинет. Обстановка была отнюдь не спартанской, стены были обшиты деревянными панелями, одна из них представляла собой стеллаж, сверху донизу заполненный томами книг. Оба окна за рабочим столом выходили на городскую площадь, в стороне был разбит замечательный парк, в котором прогуливались горожане, по улице сновали повозки и кареты.

Гиллеспи закрыл дверь и предложил Франческе сесть. Сам он опустился в кресло за письменным столом.

– Чем могу вам помочь?

Франческа решила не тратить времени на предисловия:

– Вы знакомы с мисс Дейзи Джонс, ваша честь?

На лице не отразилось ни единой эмоции.

– Не припоминаю, хотя имя необычное. Пожалуй, даже комичное. Думаю, если бы я его слышал или встречался когда-то с мисс Джонс, непременно бы запомнил.

Ничего не выражающие глаза очень отличались от глаз человека, которого она видела всего пару минут назад. Ей даже показалось, что Гиллеспи заставил себя так измениться.

Франческу не покидала уверенность, что судья Гиллеспи отлично знает, кто такая Дейзи Джонс.

– У меня есть фотография, сделанная репортером, возможно, вы ее узнаете.

Франческа протянула ему утреннюю «Трибюн», купленную на вокзале перед отправлением поезда.

Изображение Дейзи было помещено на первую полосу, прямо под заголовком: «Проститутка заколота до смерти». Любой человек, знавший Дейзи, несомненно, узнал бы ее.

Судья взял газету, и Франческа обратила внимание, что руки его затряслись. Он был с ней знаком и солгал.

Франческа поспешила взять из его рук газету, и от нее не ускользнуло, как он побледнел, хотя заставил себя улыбнуться.

– Боюсь, мисс Джонс мне не знакома, – произнес он ледяным тоном.

Франческа медленно встала.

– Ваша честь, позвольте сказать, что я вам не верю.

Пальцы мужчины сжали столешницу, но он не сдвинулся с места.

Франческе показалось, что он в растерянности.

– Она вас знала, и, полагаю, очень хорошо. В ее спальне я обнаружила целую коробку газетных вырезок, и в каждой упоминается ваше имя.

Костяшки его пальцев побелели.

– Я не знал мисс Джонс.

Франческа склонилась над столом.

– Дейзи Джонс была жестоко убита два дня назад, судья Гиллеспи. Кто-то шесть раз ударил ее ножом. Я собираюсь найти убийцу, но мне нужна помощь. Если вы ее знали – а я уверена, что это так, – помогите мне найти преступника. Ведь вы всю жизнь посвятили торжеству правосудия!

Мужчина не поднял на нее глаз.

– Я не знал ее, – прошептал он.

Франческа почувствовала закипающую в душе злость.

– Но она вас знала! – Она положила перед ним еще одну визитную карточку. – Не сомневаюсь, полиция Нью-Йорка захочет с вами поговорить. Мы должны знать все, что известно вам. – Она помолчала. – Дейзи не заслужила смерти. Ее ребенок этого не заслужил.

Гиллеспи поднял глаза на Франческу:

– Она носила ребенка?

– Да.

Мужчина застонал и закрыл лицо руками. Плечи его затряслись, и Франческа с удивлением поняла, что судья плачет.

Она обошла стол и положила руку ему на плечо.

– Я очень вам сочувствую, но прошу, помогите мне найти убийцу.

Гиллеспи выпрямился.

– Должно быть, вы правы. Думаю… – Он задохнулся, не в силах продолжать.

Франческа подалась вперед:

– Что вы думаете?

– Я думаю, что это моя пропавшая дочь.

Среда, 4 июня 1902 года. Полдень

Как бы Франческа ни была поражена, она не удержалась от восторженного ликования:

– Вы полагаете, что это ваша дочь? – Неужели это та самая ниточка в прошлое Дейзи, на которую она надеялась?

Гиллеспи с трудом подавил рыдания.

– Она очень похожа на Онору, но Онора, она… много лет назад ушла из дома.

Франческа не сомневалась, что судья с самого начала знал, что речь идет о его дочери. Стоило ей упомянуть имя Дейзи Джонс, и поведение мужчины изменилось. Франческа прислушалась к внутреннему голосу. Если Гиллеспи знал, что Онора жила под именем Дейзи, то, возможно, он расскажет, почему его дочь ушла из дома и стала проституткой. Но, похоже, ее смерть стала для него новостью. Судья определенно был шокирован сообщением об убийстве.

Франческа понимала, почему он с самого начала отрицал, что знаком с Дейзи. Репутация судьи должна быть безупречна. Очень тяжело признать, что родная дочь стала продажной женщиной.