Бренда Джойс - Смертельные поцелуи

Франческа не хотела, чтобы они расставались на такой ноте.

– Мне надо отдыхать, но нельзя спать. Не мог бы ты немного побыть со мной. Впрочем, Конни и Нейл решили дежурить всю ночь по очереди и следить за мной.

Глаза его стали круглыми от удивления.

– Рурк настолько обеспокоен? – От неожиданности он сделал шаг назад. – Разумеется, я останусь, Франческа. Черт возьми.

Она знала, что Харт будет опять говорить о нападении и возмущаться специфическими условиями ее работы. Франческа поспешно приложила палец к его губам.

– У меня всего лишь небольшая шишка на затылке.

Рурк перестраховывается. Со мной все хорошо.

Взгляд его был полон страдания.

– Я не могу потерять и тебя. Возможно, я ошибался, поддерживая твое увлечение расследованиями.

Франческу задели его слова.

– Ты меня не потеряешь. – Она подумала о погибшем ребенке.

Харт опустил голову и потер подбородок.

– Прости, мне надо идти. – Он резко поднялся и широкими шагами направился к двери.

Франческа подалась вперед, она не сдержалась и кинулась босиком следом за Хартом:

– Колдер, подожди!

Он повернулся, и она упала к нему в объятия.

– Тебе надо лежать! – воскликнул Харт. – Черт, на тебя сегодня напали. Почему ты никогда никого не слушаешь?

Лицо его исказилось, словно на нем в одно мгновение появилась дюжина морщин. Франческа физически ощущала, как он страдает.

– Что случилось? Ведь ты в таком состоянии не из-за меня?

– Разумеется, из-за тебя. – Харт отвел взгляд.

Она положила ладонь ему на щеку.

– Ты страдаешь по ребенку?

– Не надо, Франческа.

Глаза ее наполнились слезами.

– Не мучайся так, Колдер. Даже после всех неприятностей, что доставила нам Дейзи, я желаю, чтобы она жила, а мы вместе растили бы ее сына или дочь!

Глаза Харта увлажнились. Он отвернулся, собираясь уходить.

Франческа положила руку ему на плечо и почувствовала, как он дрожит.

– Прошу тебя, останься.

Колдер покачал головой и, наконец, ответил:

– Тебе неприятно будет видеть меня в таком состоянии.

– В каком состоянии? – Она потянула его за руку, но Харт не сдвинулся с места. – Твой малыш заслужил эти слезы.

Он прислонился лбом к двери.

Франческа не сразу поняла, что Харт плачет. Она растерялась, в голову не приходила ни одна разумная мысль, как поступить. Она могла лишь разделить с ним горе, сопереживать и жалеть. Франческа обняла его и прижалась щекой к спине.

Прошло некоторое время, и плечи Харта перестали вздрагивать, приглушенные рыдания стихли.

– Все в порядке, – пробормотал он.

Франческа решила не обострять ситуацию.

– Иди ко мне, – прошептала она.

Он повернулся, она обняла ладонями его лицо.

– Нет ничего страшного, Колдер, что ты страдаешь из-за смерти ребенка.

Она видела, как он борется с горем.

– Я солгал. Я никогда бы не бросил этого ребенка, заботился бы о нем, чтобы он не рос всеми отвергнутым и нелюбимым.

– Я знаю.

– Ты бы действительно стала мне помогать? Или оставила бы меня?

– Разумеется, я бы тебе помогла, – ответила Франческа с легкой улыбкой. – Мне не важно, кто его мать, я бы любила этого ребенка, потому что он твой.

– Чем я заслужил счастье быть рядом с такой женщиной? – Он поднял ее голову за подбородок. – Франческа, в прошлый четверг я накричал на Дейзи, я был в ярости, даже не помню, что сказал, но когда впервые услышал о беременности, подумал, что мне не нужен этот ребенок. И теперь я за это расплачиваюсь.

– Ты ни за что не расплачиваешься. – Франческа колебалась, но все же решила быть откровенной. – Помнишь, как-то я сказала тебе, что если отдала свое сердце, то это навсегда.

Харт посмотрел ей в глаза:

– Ты сказала это, когда была влюблена в Рика!

– Я не была влюблена в Рика. Думаю, я приняла за любовь уважение к нему. Он мне очень дорог, но сердце мое принадлежит тебе. И тебе я отдаю свою верность и преданность. Навсегда.

Харт молчал. Он потянулся к внутреннему карману пиджака и достал сложенный лист бумаги.

– Я недавно его прочитал.

В ее душе шевельнулось тревожное предчувствие.

– Что это?

– Письмо от Дейзи. Мне передали сегодня. Она написала его в четверг после нашей ссоры. Должно быть, пришло, когда меня не было. Хорошо, что Рик уверен, что меня подставили, потому что это письмо ужасно.

Франческа вздрогнула:

– Ты позволишь?

– Пожалуйста. – Харт протянул ей лист.

Франческа читала письмо и представляла, как Дейзи сидит за рабочим столом в кабинете, где и была убита. Каждое слово могло добавить уверенности в твердости намерений Харта. Она закончила читать и подняла глаза.

– Полиция не должна это видеть.

– Ты будешь скрывать улики?

Франческа сглотнула, понимая, что именно это и собирается сделать.

– Мы знаем, что ты невиновен. Ты больше не первый подозреваемый. Я сама с этим разберусь. – Она должна уничтожить письмо, но это означало бы взять на себя слишком много.

Харт помрачнел:

– Не стоит защищать меня таким способом. Ты не должна идти на сделку со своими принципами.

– Я не иду на сделку с принципами, я защищаю человека, которого люблю!

Харт прижал ее к себе. Несмотря на боль в голове и легкое головокружение, тело ее отозвалось на его прикосновения волной охватившего ее возбуждения. Харт на мгновение прижался к ее губам, но сразу отпрянул, нащупав шишку на затылке. Должно быть, вопрос, как поступить с письмом, он считал закрытым, потому что произнес:

– Я хочу, чтобы ты понимала, почему я объявил о нашем расставании, Франческа. – Лицо его было очень серьезным.

– Я понимаю.

– Правда? – Харт улыбнулся. – Ты стала для меня всем, никто так не дорог мне в этой жизни, как ты. Франческа, ты меня понимаешь?

Она задрожала от волнения:

– Это правда?

– Почему же еще я просил тебя стать моей женой?

– Ты говорил, что устал от прежнего образа жизни и что мы прекрасно друг другу подходим.

– Как ты наивна! Я просто не хотел открывать карты, и вот делаю это сейчас.

Она кивнула, не в силах вздохнуть.

– Я никогда не смогу причинить тебе боль. Никогда. А если мы не расстанемся, ты не раз будешь из-за меня страдать. Ты это понимаешь?

Она надеялась, что его признание приведет их к скорейшему примирению, а не отдалит еще больше.

– Что ты говоришь, Колдер?

– Я никогда не прощу себя, если мы останемся вместе. Моя жизнь разрушена, Франческа. Пройдет немало времени, пока общество забудет, что меня обвиняли в убийстве бывшей любовницы и ребенка. Я смогу это вынести – сплетни за спиной стали мне привычны. Я давно не обращаю на это внимания. Честно говоря, мне с самого детства было безразлично, что обо мне думают и говорят окружающие. Но ты такая чувствительная! И не отрицай. Я знаю, ты постараешься сделать вид, что тебя это не тревожит, постараешься казаться равнодушной, но я знаю, ночами ты будешь рыдать в подушку. Я не хочу быть причиной таких страданий.

– Колдер, это нечестно, – пролепетала Франческа. – Я люблю тебя, а ты любишь меня! Это я делаю выбор, не ты!

– Я всегда буду готов защитить тебя – всегда. Ты навеки останешься для меня самым дорогим человеком. Я никому не позволю причинить тебе боль. Я всегда помогу, если ты об этом попросишь. Но я не могу разрушать твою жизнь.

Франческа была не в состоянии произнести ни слова. Если бы она нашла в себе силы возражать, то сказала бы, что сейчас он разрывает ей сердце, а это намного больнее, чем остракизм всего общества.

– Дорогая, скажи, что ты меня понимаешь. Я не смогу смотреть на себя в зеркало, если не защищу тебя в сложившейся ситуации. Если бы я не расторг нашу помолвку, то повел бы себя как тот эгоистичный хам, которым считают меня в обществе.

Голова у Франчески закружилась еще сильнее.

– Я тебя не понимаю. Ты действительно считаешь, что делаешь как лучше для меня?

Харт кивнул и прижал ее к себе.

– Я уверен, что поступаю правильно. Я всегда уважал твой выбор, уважай и ты мой.

Он уважал ее мнение с самого первого дня их знакомства. Его требования вполне объяснимы. Но как она может согласиться?

– Я хочу, чтобы ты был рядом. Получается, я более эгоистичная сторона в этом союзе.

Харт улыбнулся:

– Я рядом. И всегда буду рядом.

Его слова напомнили ей об их разговоре в тюрьме. Мы с тобой связаны навсегда. Франческа осознала, что, несмотря на расторгнутую помолвку, их отношения по-прежнему остаются близкими. Харт открыл ей свои чувства. Их дружба не окончена – не окончится никогда. Просто она стала другой. Франческе показалось, что их любовь никогда не была такой сильной, хотя жизненные обстоятельства усложнились.

– Я не могу принять твой выбор, – наконец произнесла она.

Улыбка сползла с его лица.

– Франческа, я прошу уважать мои решения. Я обязан так поступить.

– Я уважаю твои решения, Колдер. Но куда это нас заведет?

– В очень странное место, – согласился он. – Я не хочу, чтобы мы опять были помолвлены, но все же я слишком эгоистичен, чтобы отпустить тебя. Думаю, будет лучше, если мы останемся друзьями, самыми лучшими друзьями. – В его глазах стоял немой вопрос.

Франческа была уверена, что никогда не перестанет любить Харта и он испытывает те же чувства, хоть не сказал об этом ни слова. Он расторг их помолвку, но остался рядом с ней. Все же она не может сохранить с ним дружеские отношения, когда они были так близки физически, почти каждый день. Однако если она должна выбирать между дружбой и жизнью без Колдера, ее ответ «да».

Франческа надеялась, что со временем ей удастся его переубедить, даже если потребуются годы.

– Значит, мы остаемся верными друзьями – и ничего более, – уточнила она. – У тебя будут другие женщины? – Сердце пронзила острая ревность.

– Мне больше никто не нужен! – воскликнул Харт.

– Собираешься стать монахом?

Если они не могут пожениться, почему бы им не стать любовниками? Она всегда была не похожа на других молодых леди, ей вполне подходят экстравагантные отношения.

Харт поджал губы.

– Получается так. Я знаю, о чем ты думаешь, Франческа, но положение любовницы подозреваемого в убийстве вызовет еще большее возмущение в обществе, чем брак. – Он неожиданно покраснел. – Запомни, я берегу твою репутацию, а не разрушаю ее.

– Но ты целовал меня.

Харт еще сильнее покраснел.

– Теперь ты понимаешь, хоть я и неидеальный, но всегда контролировал свое желание, я был обязан.

– Ты страшный упрямец, – прошептала Франческа. Она погладила его по щеке, он коснулся губами ее ладони.

– Сейчас я думаю только о твоем благополучии больше, чем когда-либо.

Франческа вздрогнула, внезапно ей стало страшно. Она никогда не перестанет любить этого мужчину. Впереди их ждет неизвестность, но разве Харта когда-то можно было назвать предсказуемым? Картина их будущего всегда была лишь схематичным наброском.

– Ты понимаешь, что сейчас я мечтаю только о том, чтобы навсегда остаться в твоих объятиях?

– Понимаю, но стараюсь держаться в рамках дозволенного.

Между ними вспыхнуло что-то светлое и яркое – Франческа была уверена, что видела искры. «Должно быть, это брошенный друг другу вызов», – подумала она.

К ее огромному облегчению, в следующую секунду в комнату ворвался Джоэл:

– Мисс Кэхил! – Он остановился в нерешительности и стал переминаться с ноги на ногу.

Она повернулась к мальчику:

– Джоэл! Что случилось?

– Простите меня. – Он смутился. – Я не хотел вам мешать.

– Все в порядке. – Франческа подошла ближе и пригляделась. – У тебя есть для меня новости?

Джоэл усмехнулся:

– Я ведь проследил за Фарром! Как хорошо, что вы вместе с мистером Хартом!

– Джоэл! Я же сказала тебе не делать этого. Он тебя поймал?

– Нет, мэм. Он меня даже не видел, ни разочка не заметил.

Франческа облегченно вздохнула.

– Что ты узнал?

Щеки мальчика порозовели. Он покосился на Харта.

– Он был с Роуз, мисс Кэхил, как сейчас вы с мистером Хартом.

Франческа не сразу поняла, что он хочет сказать.

– Фарр и Роуз любовники? – воскликнула она.

Джоэл кивнул в ответ.

Пятница, 6 июня 1902 года. 10:00

Эвана разбудил стук в дверь. Он глухо застонал, напоминая потревоженного дикого зверя, и с трудом оторвал голову от подушки, надеясь, что, кто бы то ни был, человек за дверью скоро уйдет. Воспоминания прошлого вечера отчетливо всплыли в голове, и он почувствовал себя еще хуже.

– Эван! Горничная сказала, ты еще не выходил. Открой дверь и впусти меня, – требовала Бартолла Бенвенте.

Он не разобрал ее слов. Лежа на спине, Эван анализировал в деталях каждый сыгранный кон, каждую сделанную ставку и последнюю серьезную игру в покер.

Сколько же он вчера проиграл? Вспомнилась сумма в восемнадцать тысяч долларов, в кредит, а он уже должен Харту пятьдесят тысяч, не говоря уже о других кредиторах. Прошлым вечером он так расстроился, что после трех выпитых порций виски ноги сами понесли его в клуб, несмотря на запреты даже думать об игре. Тогда еще он убеждал себя, что будет просто пить и смотреть, что он и делал в течение нескольких часов. Потом позволил себе сделать одну ставку – всего одну, и потом он обязательно уйдет. Однако Эван знал, что лжет самому себе. Сделанная ставка вернула ему состояние азарта, и он забыл обо всем – о Бартолле, ребенке, отцом которого считался, и Мэгги. Игра – самый сильный опиат из существующих на земле, и он ничем не отличается от наркомана.