Даниэль отошел от нее, сел на кровать и опираясь локтями на колени, спрятал в ладонях лицо. Он тяжело и шумно дышал. Розмари следила за ним со страхом, опасаясь очередной вспышки гнева. Но опасность миновала. Даниэль укротил своих демонов. Насытившись чужими страданиями, они ушли в тень и затаились там, где жили всегда - в его душе.

Его дыхание медленно приходило в норму. Какое-то время Фонтейн сидел без движения, а потом убрал руки и взглянул на Розмари. Ее совершенно не утишило и не успокоило отчаянное выражение сожаления и раскаянья в глазах Даниэля.

- Боже мой. Я действительно схожу с ума. - проговорил он. И снова спрятался в ладонях от жуткой реальности, виной которой стал он сам. Роз изумленно замерла, увидев, как задрожали плечи Фонтейна. Безжалостный насильник, чуть не убивший ее, рыдал. От стыда ли? Или от жалости к себе любимому? Этого Розмари знать не могла и не хотела. Если бы умереть сейчас…. Она закрыла глаза, всей душой призывая смерть, как единственное спасение, но ее никто не услышал. Зато услышала она, как заговорил Фонтейн. Он не оправдывался и не просил прощения. Не посыпал голову пеплом, не рвал волосы и не падал перед ней на колени. Он, вообще, на нее не смотрел.

Это была исповедь. Длиной в жизнь. С самого детства и по сей день. История одиночества, борьбы с собой, взлетов и падений, история больной любви и лютой ненависти. История мальчика, убившего свою мать. Разве можно сохранить разум, веру в любовь, совершив подобное? Какими бы не были причины….

Каждый из нас носит в душе свой ад. И ад в душе Даниэля не был вымышленным. Настоящая огненная бездна, в которой он не переставал гореть ни одного дня своей жизни. И ненависть, которой он пылал, была направлена на одного человека - на самого себя. А когда ее размеры становились несоизмеримыми, он терял контроль, причиняя боль другим, наказывая себя еще больше.

У Розмари не было сил пошевелиться, и, ей пришлось выслушать до конца его кошмарное повествование. Он начал сначала. С того момента, когда понял, что мать не любит ни его, не брата, ни мужа. Никого, кроме себя. И все попытки Даниэля добиться от матери самой малости материнского внимания, не увенчались успехом. Дети были необходимым условием, залогом ее безбедного существования. Муж хотел сыновей, и она родила их ему, чтобы укрепить свое положение, обрести уверенность в завтрашнем дне, получить вознаграждение. Трагедия произошла случайно. Мальчик испугался, когда младший брат сильно поранился, и побежал к матери за помощью. Но дверь была закрыта, и он напрасно стучался и кричал. Ребенок бросился к столу, открывая все ящики подряд, и неосознанно схватил пистолет, который отец непредусмотрительно держал незапертым. Дин не собирался стрелять. Все его мысли крутились вокруг истекающего кровью брата. Пистолет был тяжелым, и он надеялся с его помощью сбить ручку и открыть дверь кабинета, за которым находилась его мать. По иронии судьбы женщина оказалась не одна, и в момент, когда больше всего была нужна своим детям, предавалась забавам с очередным любовником. Но, если бы она просто встала и пришла на помощь… Ничего бы не случилось…. Но случилось. Когда она начинала кричать и прогонять Дина, смеяться над ним, обзывать нытиком, мальчик не выдержал и выстрелил. Он был в шоке, напуган и растерян, но все-таки осознавал, что делает. Когда домой вернулся отец, застав ужасную картину, он среагировал трезво и быстро. Обвинен и осужден был совсем другой человек, получивший хорошее вознаграждение. Этим человеком стал Джек Вилар. Отец Дейзи и Саманты. Не Дин рассказал Дейзи о смерти своей матери, а ее отец. Девушка решила, восстановить справедливость, но связалась не с тем противником, и проиграла. Дин не знал, кто она, пока Дейзи сама не призналась, но было уже слишком поздно, она по уши увязла в дрянной истории. Переживший ад в раннем детстве, Дин не был способен на сочувствие или понимание. Он умел только мстить и ненавидеть. Этому научила его мать. И он хорошо усвоил преподанные уроки. И все же в глубине души Даниэль стремился к спасению, желал обрести покой и любовь. Он наделся, что Джиллиан, его жена, поможет ему. И попал в очередную зависимость, ловушку, расставленную амбициозной и расчетливой девкой. Дин влюбился в нее сразу, как только увидел, и его не остановил факт, что на тот момент она жила с Майклом, любимым младшим братом. Но Майкл был всего лишь художником, на котором отец поставил жирный крест, и наследником считался Дин. Не сложно предугадать, кого выбрала Джиллиан. Их отношения с Джил были сложны и противоречивы. Она то любила Дина, то ненавидела, бросала его и возвращалась. Бесконечная карусель смены масок. Он тоже не был святым, связался с Дейзи и другими женщинами. Просто Даниэль не умел иначе. Его схема семьи не укладывалась в рамки понимания Джил. Узнав о том, что Дейзи Вилар родила сына ее мужу, Джиллиан ушла и закрутила роман с молодым актером-неудачником. А пока ин разруливал отношения с женой, Саманта сбежала, прихватив ребенка. И теперь у Дина было две задачи: вернуть жену и сына. Первая разрешилась быстрее. Даниэль подкупил любовника Джиллиан, и он бросил ее. А Дин подобрал. Но поиски Ноэля не давали результатов еще два года. И когда он, наконец, напал на след Саманты, Джил снова ушла от него, причем к тому самому продажному любовнику. Вот и понимай после этого женщин. Дин обрел сына, потерял жену, но не успокоился. Его душу до сих пор рвал беспощадный зверь отчаянья и неутихающей ярости. И его жертвой на этот раз стала ни в чем неповинная Розмари Митчелл. Она не имела отношения к его страданиям и личным трагедиям, и ей было глубоко наплевать на долгую душещипательную исповедь Фонтейна. Пусть другие спасают его. Ей хватает собственных проблем.

Роз хотела одного - отмыться, одеться и навсегда уйти из этого дома, стереть из памяти все, что связывало ее с Даниэлем. Оставить здесь боль и пережитое унижение, чтобы никогда не вспомнить.

Только хотеть и делать не всегда совмещаются. И возможности, границы терпения, даже самого сильного человека далеко не безграничны. Частичка души Розмари умерла в спальне Даниэля Фонтейна. Она четко осознала, что уязвима и беззащитна, как и многие другие. Ты - ничто, когда рядом нет человека, способного защитить, помочь, окружить заботой. Обладание силой, властью и известностью не спасут от возможной опасности. И как ни прячься, все равно найдется момент, когда ты не сможешь отразить удар. Если бы рядом был Эш… - мелькнула запоздалая мысль. Его забота, тревога, внимание и мудрость. Она потерялась в этом чужом мире, ее сердце больше не билось так, как раньше. Талант померк, как и желание жить и творить. Розмари сама разорвала нить их невидимой, но осязаемой духовной связи, и теперь раны кровоточили…. Одна надежда согревала душу и придавала смысл пустоте внутри нее, оправдывала боль. Надежда на то, что там вдали, он по-настоящему счастлив.

Глава 13

Манхеттен. 2012 год.

- Ммм, малиновый пирог! Ты просто чудо! И когда все успеваешь? - с восхищением глядя на жену, сказал Эштон Харт. Он сел за стол, потрепав по темным кудряшкам дочурку, которая с аппетитом уплетала манную кашу.

- Я купила его в кондитерской на Тайм-Сквер. Так что ты преувеличиваешь мои заслуги. - скромно улыбнулась Лейла.

- Ничего я не преувеличиваю. Наша мама умница, правда, Елена? - Эш подмигнул дочери.

- Ты же знаешь, как я не люблю, когда ты называешь меня наша мама. Я мама Елены, а не твоя. - раздраженно отозвалась Лейла. Улыбка в глазах Харта потухла. Он смотрел на жену с недоумением и тревогой.

- Ты чем-то расстроена? - сухо спросил он, отрезая кусок ароматного пирога.

- Да. - быстро ответила она, проведя рукой по темным волосам. Теперь, когда в моде снова были брюнетки, работодатели Лейлы посоветовали ей вернуть родной цвет волос. Она была не в восторге от этой идеи, но и ослушаться не могла, согласно условиям контракта. - Дункан звонил сегодня.

- И? - Эштон напряженно посмотрел в выразительные темные глаза жены.

- Он вызывает меня в Милан. На неделю моду. Его друг, известный дизайнер, хочет, чтобы я была ведущей моделью на показе.

- Ты же не манекенщица. - растерянно напомнил Харт.

- А кого это волнует? Мое лицо в тренде. Каблуки повыше и вперед. Черт, Эш, мне самой не хочется ехать. - Лейла порывисто вскочила из-за стола. Маленькая Елена вздрогнула, испуганно взглянув на мамочку.

- Да, недолго длился декретный отпуск. - мрачно констатировал Эштон. - Если он, вообще, был. Елене было всего полтора месяца, когда ты согласилась сниматься в очередной гребаной рекламе шампуней. И тогда Дункан заверил, что не потревожит тебя в течение полугода, но с тех пор ты постоянно мотаешься за ним по разным странам. И у него всегда “дело жизни и смерти”. Можно подумать, других моделей нет.

- Таких, как я - нет. - не без бахвальства ответила Лейла.

Эш замер с открытым ртом. Подумать только - она еще и гордится тем, что ее используют, как рабыню.

- Когда мы с тобой поженились, ты заверила меня, что работа не будет мешать семейной жизни. А теперь у нас есть дочь, которой необходимо твое внимание и забота. Ты не видишь, что ничего не получается? - сдержанно спросил Эштон, старательно подбирая слова. После рождения Елена, Лейла внезапно стала очень плаксива и обидчива, и временами Харту казалось, что у него не один ребенок, а двое, и старшая дочь никак не хотела взрослеть.

- Что ты имеешь в виду? - изобразив недоумение, поинтересовалась Лейла.

- А то, что ты часто оставляешь нас одних. Чего тебе не хватает? Ты достигла всего, о чем мечтала. Может, хватит?

- Ты смеешься? Это только начало. Прости, но рождение дочери - это не предел возможностей и желаний. Я люблю Елену больше жизни, но отказываться от карьеры не намерена. Посмотри вокруг, все так живут. Давно пора обзавестись няней, а не дергать Сьюзен.

- Господи, я ушам своим не верю. Ладно, я готов терпеть, когда ты работаешь в пределах Нью-Йорка, я и сам иногда засиживаюсь в банке до полуночи. Но как ты сама объяснишь Елене, почему тебя не будет рядом с ней целую неделю?

- Но я же вернусь! - упрямо стояла на своем Лейла. Девочка, напуганная повышенным тоном родителей, забралась на колени к Эштону, обнимая его маленькими ручонками.

- Ладно. Я не хочу ругаться в присутствии дочери. Езжай в свой Милан. Но это в последний раз, Лейла. - строго сказал Эш. - И я не шучу.

- Грозишь разводом? - усмехнулась Лейла, откинув назад темную гриву волос. Карие глаза вызывающе сверкали. - Ты никогда не осмелишься подвергнуть Елену подобному стрессу. Ребенку одинаково нужны оба родителя.

- Вот именно. - мрачно подтвердил Харт, вытирая рот дочери салфеткой, и ласково ей улыбаясь. - Ну, что, малыш, гулять пойдем?

Лейла разочарованно вздохнула. Эштон, как всегда, уходил от проблем, вместо того, чтобы решать их.

- Ты с нами? - подняв на жену глаза, спросил он.

- Конечно. - кивнула она, смягчившись. - Эш, мне очень жаль, что так вышло. Я не просилась в Милан. Мне тоже сложно уезжать от вас надолго.

- Я знаю. - Харт встал, держа дочь на руках. - Не будем ссориться. Я позвоню Сьюзен, она присмотрит за Еленой, пока мы оба работаем. И поверь, ей совсем не в тягость.

- Да, я сгоряча ляпнула. Сьюзен для нас, как ангел хранитель. Мы бы без нее пропали.

Утром Эштон собственноручно доставил жену в аэропорт, откуда она благополучно вылетела в Италию, пообещав звонить и писать каждую свободную минуту. Но Харт прекрасно знал, что таких минут у нее будет очень мало. Потом он завез Елену к отцу, где девочку уже ждала заботливая и безотказная Сьюзен Митчелл. В офис Эш поехал вместе с отцом, который заметив безрадостное настроение сына, старался не задавать лишних вопросов. Не выдержав внутреннего напряжения, Харт заговорил сам.

- Я сказал Лейле, что в последний раз отпускаю ее. Но мне кажется, она не воспринимает мои слова всерьез.

- Женщины не любят ультиматумов. Запрети ей что-то, и она непременно захочет нарушить запрет. - решил пофилософствовать Морган. - Будь хитрее. Тут важна мотивация. Заставь ее поревновать.

- Нет. - категорично качнул головой Эш. - Я не хочу играть на чувствах Лейлы.

- Но она не боится играть на твоих. - резонно заметил отец. Харту нечего было возразить. Он понимал, почему не может проявить достаточную твердость и мужскую настойчивость в отношениях с женой. Только отцу сказать правду не мог, не хватало смелости. Возможно, Морган и догадывался об истинных причинах срочного отъезда Розмари в Майами, и ее нежелания присутствовать на традиционных семейных сборищах, но напрямик этой темы никогда не касался, как и остальные члены семьи. Эш узнавал о судьбе Розмари только через отца, когда тот сам начинал хвастаться ее успехами. Сначала Эштону было очень сложно, словно с ее бегством умерла частичка его сердца, а потом он понял, что Мари все сделала правильно. Не могли они оставаться в одном штате, в одном городе, не подвергаясь постоянному соблазну. Они измучились бы сами и заставили бы страдать Лейлу. А так? Так страдал только он. Но к этой боли Эш привык.