Даниэла Стил - Смятение

Глэдис хотела что-то сказать, но Пол прошел в небольшую, смежную с гостиной комнату, служившую ему кабинетом. Там он поставил кейс на стол и включил уютную настольную лампу с зеленым абажуром.

Глэдис тоже вошла в кабинет, хотя ей начинало казаться, что она навязывает ему свое присутствие. Не зная, как ей быть, она решилась задать ему прямой вопрос.

— Может быть, мне лучше уйти? — негромко сказала она и увидела, как на лице его появилось разочарование, смешанное с обидой.

— Почему? — спросил Пол. — Разве ты не можешь побыть еще немножко?.. Или тебе пора возвращаться к детям?

Глэдис пожала плечами:

— В общем-то нет, я просто не хотела навязываться.

Лицо его чуть дрогнуло и на мгновение сделалось совершенно бесстрастным, но это выражение не могло обмануть Глэдис.

— Ты нужна мне, Глэдис… С тобой мне гораздо легче, — проговорил он и добавил после небольшой паузы:

— Может быть, ты хочешь чего-нибудь выпить? Глэдис покачала головой.

— Мне нельзя. Ведь мне еще возвращаться в Уэстпорт.

— Ужасно не хочется отпускать тебя одну! — заявил он, с размаху садясь на обитую темно-лиловым бархатом козетку, стоявшую напротив еще одного, несколько меньшего по размерам камина. Над камином висел эскиз кисти Ренуара в массивной золоченой раме.

— Когда ты приедешь ко мне в следующий раз, я найму для тебя лимузин. Или, если ты не имеешь ничего против, я буду сам отвозить тебя в Уэстпорт.

— Я прекрасно доберусь — мне это совсем не трудно, — весело сказала она. — Впрочем, спасибо, что подумал обо мне.

Пол тем временем смешал себе скотч и содовую, достав все необходимое из маленького бара. Там же нашлась и кока-кола. Глэдис с удовольствием выпила несколько глотков.

— Какая роскошная квартира, — сказала она задумчиво, еще раз обводя взглядом обитую бархатом мебель и панели красного дерева на стенах кабинета. Впрочем, чего-то подобного она ожидала. Каюты «Морской звезды» выглядели не менее богато.

— Седина обставляла ее сама, — вздохнул Пол, глядя на Глэдис. Она сидела в кресле, скрестив длинные, изящные ноги, и тоже смотрела на него. Что-то в ее взгляде неожиданно напомнило Полу прошлое лето, когда они почти так же сидели друг напротив друга на палубе «Морской звезды».

— У Селины было много самых неожиданных способностей и талантов, — добавил он. — Наверное, не было такого дела, которое оказалось бы ей не по силам. И, признаться, с этим порой было нелегко мириться.

Он и раньше говорил ей нечто подобное, но теперь, оказавшись в его квартире, Глэдис лучше понимала, что Пол имеет в виду. Во всем: в обстановке, драпировках, в самом воздухе — чувствовались присущие Селине стиль, порывистость и острый ум, не боящийся контрастов и привыкший ради достижения наибольшего эффекта играть на непривычном.

— Не знаю, что мне теперь делать с этой квартирой, — покачал головой Пол. — Наверное, придется продать ее вместе с обстановкой — так будет проще всего.

— Зачем спешить? — отозвалась Глэдис, отпивая небольшой глоток кока-колы. — Попробуй сначала слегка передвинуть вещи.

Пол усмехнулся:

— Селина убила бы меня на месте, если бы я тронул хоть одну статуэтку на каминной полке. Она всегда говорила, что если она поставила ту или иную вещь на какое-то место, значит, там она и должна стоять. Если я передвигал пепельницу на журнальном столике, она поднимала такой шум, словно я оскорбил ее действием. Но, возможно, ты права. Даже сейчас это все еще квартира Седины, а я должен сделать ее своей.

И это действительно было так. Селина никогда не вмешивалась в то, как Пол обставлял и украшал свою яхту, — это был полностью его мир, и именно поэтому после гибели жены он укрылся там. Но здесь, в квартире, все буквально дышало Сединой, все напоминало Полу о его потере.

— А как ты собираешься поступить со своим домом? — спросил он внезапно. — Ты будешь переставлять там мебель или оставишь все, как было при Дуге? Кстати, он забрал много своих вещей?

— Нет, — покачала головой Глэдис. Он оставил ей все, за исключением компьютера и нескольких книг и безделушек, которые были дороги ему как память о колледже. Дугу, как и ей, не хотелось расстраивать детей больше, чем это было необходимо. — Нет, он оставил почти все, — повторила Глэдис. — Что касается перестановок, то я не хочу с этим спешить. Это может расстроить детей, а им и так непросто приспособиться к новой ситуации.

Пол кивнул. Он знал, что подобный подход был полностью в ее характере. Именно поэтому она посоветовала «слегка передвинуть вещи», вместо того чтобы прямо сказать ему, от чего следует избавиться. Глэдис считала себя не вправе распоряжаться чужими вещами и даже советовать ему продавать квартиру. За месяцы их телефонного общения Глэдис стала для него тихой гаванью, в которой Пол мог укрыться, когда ему становилось совсем худо.

— Ты собираешься перегонять яхту в Нью-Йорк? — неожиданно спросила Глэдис. Она очень хотела знать, как долго Пол собирается пробыть в «цивилизованном мире», как он выражался, но спросить об этом прямо она по-прежнему не решалась.

Пол ненадолго задумался.

— Я еще не решил, — промолвил он наконец. — Все будет зависеть от того, как долго я здесь пробуду. А этого я сам пока не знаю. Как пойдут дела.

Он посмотрел на нее, и Глэдис стало ясно, что Пол имеет в виду не столько свой бизнес, сколько то, насколько уютно он будет чувствовать себя в знакомой обстановке старой квартиры.

— В принципе, — продолжал тем временем Пол, — в апреле я собирался куда-нибудь на острова Карибского моря. В это время года там просто великолепно. Ты когда-нибудь бывала на Мартинике или на Барбадосе?

— Нет, не удалось, — рассмеялась Глэдис. — Там, видишь ли, давно не было никаких войн и вооруженных конфликтов.

— Зато на Гренаде они были, — напомнил Пол.

— Эту войну я пропустила, — призналась Глэдис. — В это время я была в Лаосе.

— Может быть, если я в конце концов решу побывать где-нибудь на Антигуа, вы с детьми прилетите ко мне хотя бы на несколько дней? — предложил Пол. — Мне кажется, это было бы интересно и тебе, и им.

— О, дети будут просто в восторге! — ответила Глэдис с признательностью. — Особенно Сэм, — добавила она, внезапно перехватив тоскующий взгляд Пола, устремленный на одну из многочисленных фотографий Селины. — Ты не проголодался? — спросила она быстро, пытаясь отвлечь его от печальных мыслей. — Я могла бы быстренько что-нибудь приготовить: например, омлет или сандвичи с арахисовым маслом.

— Что ты говоришь? — Пол рассеянно посмотрел на нее, но быстро опомнился. — Обожаю арахисовое масло! — воскликнул он и грустно улыбнулся. Он прекрасно понял, почему Глэдис заговорила с ним о еде. Она снова поспешила ему на помощь. Увы, на этот раз ее усилия увенчались лишь частичным успехом: быть в этой квартире и не вспоминать Седину было просто невозможно. — Я люблю арахисовое масло с оливками и бананами, — добавил он и рассмеялся, увидев, какое выражение появилось на лице Глэдис.

— Ну и рецептик! — заметила она. — Все равно что копченая рыба с клубникой и сливками. Очень тебя прошу, не рассказывай об этом блюде Сэму — он обожает подобные, гм-м… гремучие коктейли. А кстати, есть у тебя арахисовое масло?

— Не думаю. Впрочем, можно посмотреть.

Полу совершенно не хотелось есть, но в кухне воспоминания, пожалуй, не будут одолевать его с такой силой. Кухня была единственным во всей квартире местом, куда Селина не заходила никогда. Обычно она и Пол питались в ресторанах или нанимали повара. Иногда Пол сам брался готовить ужин или обед, но за все одиннадцать лет их совместной жизни Седина ни разу не пожарила для него простой яичницы. И она гордилась этим.

Пройдя через роскошную столовую, посреди которой красовался антикварный обеденный стол, Глэдис оказалась в просторной кухне, отделанной черным полированным гранитом. Повсюду поблескивали никелированными деталями и циферблатами замысловатые кухонные приспособления, назначение которых Глэдис удалось угадать лишь благодаря своему большому опыту. "Эту кухню надо бы сфотографировать и послать снимок в «Интерьер и дизайн», — подумалось ей.

Однако в многосекционном холодильнике, в который при желании можно было запихать целую говяжью тушу, не нашлось ничего, кроме промороженных насквозь бифштексов, оставленных здесь в незапамятные времена кем-то из наемных поваров, и целой батареи жестяных баночек с содовой водой.

— Интересный у тебя будет завтрак, — заметила Глэдис, заглядывая в холодильник.

— Моя секретарша не знала, что я остановлюсь здесь. Я просил ее зарезервировать номер в «Карлайле». Наверное, завтра я действительно переберусь туда, — объяснил Пол и посмотрел на нее с каким-то странным выражением лица. — Извини, но мне совершенно нечего тебе предложить.

Глэдис улыбнулась.

— Я-то не голодна. А вот когда ты ел в последний раз?

Пол бросил быстрый взгляд на часы.

— Не помню. Это было еще в Париже, когда я пересаживался на рейс «Эйр Франс».

— Ты, наверное, просто валишься с ног. Пол ненадолго задумался.

— Да вроде нет, не особенно… Должно быть, это от того, что мне очень хорошо с тобой.

Многие женщины на ее месте приняли бы эти слова чуть ли не за любовное признание, но Глэдис слишком хорошо знала Пола.

Ему было просто страшно оставаться одному среди этих стен, среди портретов и едва уловимых знакомых запахов. Он знал, что платья Седины все еще хранятся в чуланах и стенных шкафах, и боялся наткнуться на них. Пол не догадался попросить кого-нибудь разобрать вещи Седины и что-нибудь с ними сделать. Теперь ему предстояло заниматься этим самому. Он заранее вздрагивал, представляя, как будет держать в руках ее домашние туфли, ее ночную рубашку, ее сумочки и платья.

— Скажи, когда тебе пора будет возвращаться в Уэстпорт, — произнес он неожиданно севшим голосом. Полу очень не хотелось, чтобы Глэдис ехала домой одна, да еще в такой поздний час. Это было небезопасно, к тому же ему нравилось ощущать ее рядом, после того как они так долго общались на расстоянии. Но Пол не знал, как сказать об этом Глэдис. Он боялся даже лишний раз обнять ее, чтобы ненароком не оскорбить и не оттолкнуть. Вот почему он вел себя, с ней предельно сдержанно. Глэдис, разумеется, воспринимала это как несомненный признак того, что их дружба носит чисто платонический характер. Пол понятия не имел, как это можно изменить.

На часах было начало первого. Провожая ее до дверей квартиры, Пол выглядел как ребенок, которого заставляют расстаться с самым близким другом. На мгновение Глэдис ужасно захотелось остаться с ним.

— С тобой все будет в порядке? — заботливо спросила она, совершенно позабыв о том, что перед ней вполне самостоятельный, взрослый мужчина, совершивший два кругосветных путешествия под парусами.

— Будем надеяться, — честно ответил он и вздохнул, чувствуя, как напряжение и тревога снова овладевают им.

— Если будет нужно — сразу звони, — сказала Глэдис. — И не бойся разбудить меня — твое спокойствие важнее.

— Спасибо, Глэдис… — сказал Пол мягко и неожиданно заколебался. Казалось, он хотел еще что-то добавить, но передумал.

Он спустился вместе с ней, усадил в машину и на прощание указал на замки обеих дверей. «Запрись как следует», — вот что означал этот жест. Глэдис, кивнув, опустила стекло, чтобы еще раз пожелать ему всего хорошего.

— Если ты не передумаешь, то завтра после заседания мы опять увидимся, — напомнил Пол. — Как насчет половины восьмого?

— Отлично. Кстати, как принято одеваться в этом… ну, куда мы пойдем? Что мне лучше надеть?

— Что-нибудь не слишком экстравагантное. — Глэдис сразу догадалась, что то же самое он сказал бы Седине. — Я тебе позвоню, — добавил Пол, и Глэдис кивнула.

— Постарайся уснуть, хорошо? — она махнула рукой и отъехала, продолжая думать о Поле. Здесь у него не было даже молока, и единственное, что он мог сделать, — это полежать в горячей ванне, прежде чем идти спать. Впрочем, она почти не сомневалась, что сегодня ему вряд ли удастся уснуть, даже если он выпьет цистерну горячего молока и разорит целую пасеку. Оставалось только надеяться, что Пол все-таки ей позвонит; она, во всяком случае, была готова разговаривать с ним хоть до утра.

«Ведь это совсем другое дело, — подумала она. — Теперь Пол здесь, а не где-то за тридевять земель. Он совсем рядом, и, если бы он попросил, я могла бы даже приехать к нему снова…»

Но тут Глэдис поняла, что если она и дальше будет размышлять подобным образом, это может завести ее далеко. Поэтому она включила радио и, вполголоса подпевая знакомому певцу, стала думать о том, как завтра они с Полом пойдут в «Дэниэл».

На следующий день Пол позвонил Глэдис в семь часов утра. Он сообщил, что провел кошмарную ночь и сегодня же переезжает в отель «Карлайль».

— О, Пол, как я тебе сочувствую! — воскликнула Глэдис. Она предвидела, что так и будет. В квартире все еще было слишком много Седины. — Ты, наверное, ужасно себя чувствуешь. Как же ты пойдешь на заседание совета директоров?