Розамунда Пилчер - Снег в апреле

Но это неотступное давление ни к чему бы не привело, если бы не роман Каролины с Дреннаном Колфилдом. После этого… После такой любви ей казалось, что ничто уже не будет таким, как прежде. Когда все кончилось, и она огляделась вокруг глазами, полными слез, то обнаружила, что Хью по-прежнему рядом. Он ждал ее. Ничего не изменилось, только теперь он хотел, чтобы она вышла за него замуж, и не было ни малейшей причины ему отказывать.

— Ты весь вечер молчишь, — сказал он.

— А мне казалось, что я слишком много говорю.

— Ты скажешь мне, если что-то будет тебя беспокоить?

— Просто все происходит так быстро и так много всего нужно сделать, да к тому же эта встреча с Ландстромами породила во мне ощущение, словно Джоди уже уехал в Канаду и я его никогда больше не увижу.

Хью умолк, потянулся за сигаретой и зажег ее от прикуривателя. Он вставил его обратно в гнездо и произнес:

— Я уверен, что ты страдаешь от свадебной депрессии, или как там это называют женские журналы.

— А с чего она у меня?

— Тебе сейчас приходится держать в голове слишком много вещей, писать слишком много писем, разворачивать слишком много подарков. Примерять платья, выбирать шторы… А в двери стучатся поставщики продуктов и цветов для свадьбы. Все это сведет с ума самую здравомыслящую девушку.

— Так зачем же ты позволил втравить нас в эту чудовищную свадьбу?

— Потому что мы оба много значим для Дианы, и если бы мы просто съездили на регистрацию, а потом провели пару дней в Брайтоне, то лишили ее бесконечного удовольствия.

— Но мы все-таки люди, а не жертвенные агнцы.

Он накрыл ее руку своей.

— Не падай духом. Вторник уже скоро, а потом все закончится и мы полетим на Багамы. Ты будешь весь день валяться на солнышке, есть одни апельсины, и тебе не надо будет писать никому никаких писем. Как тебе такая картина?

— Я бы предпочла поехать на Афрос, — сказала она, зная, что ведет себя по-детски.

В голосе Хью послышалось раздражение:

— Каролина, мы уже тысячу раз об этом говорили…

Она перестала его слушать, ее мысли стрелой понеслись к Афросу. Она вспомнила оливковые рощи, старые деревья, по колено заросшие маками, на фоне лазурного моря. Поля гиацинтов и бледно-розовых ароматных цикламенов. Перезвон колокольчиков, доносящийся от козьих стад, и запах сочащихся смолой и прогретых солнцем сосен в горах.

— …Как бы там ни было, все уже улажено.

— Но когда-нибудь мы все-таки съездим на Афрос, Хью?

— Ты пропустила мимо ушей все, что я сказал.

— Мы могли бы снять маленький домик.

— Нет.

— Или арендовать яхту.

— Нет.

— Почему ты не хочешь поехать?

— Потому что я думаю, что ты должна помнить его таким, каким он был прежде, а не таким, каким он стал теперь, испорченным застройщиками и высотными отелями.

— Откуда ты знаешь, какой он сейчас?

— Это нетрудно представить.

— Но…

— Нет, — сказал Хью.

Помолчав, она упрямо сказала:

— Я все равно хочу туда вернуться.

Когда они наконец вернулись домой, часы в холле пробили два. Гулкий и величественный перезвон стих, когда Хью сунул ключ Каролины в замочную скважину и распахнул черную парадную дверь. Холл был слегка освещен, но лестница уходила во тьму. В доме было очень тихо. Вечеринка давно закончилась, и все уже улеглись спать.

Каролина повернулась к Хью:

— Спокойной ночи.

— Спокойной ночи, дорогая. — Они поцеловались. — Когда я снова тебя увижу? Завтра вечером меня не будет в городе… Может быть, во вторник?

— Приходи обедать. Я скажу Диане.

— Договорились.

Он улыбнулся, вышел на улицу и уже начал закрывать за собой дверь, но тут Каролина вспомнила, что следует сказать: «Спасибо за чудесный вечер», и успела это произнести прежде, чем дверь захлопнулась и она осталась в холле одна. Она подождала, прислушиваясь к тому, как отъезжает его машина.

Когда звук мотора смолк вдали, она повернулась и стала медленно подниматься по лестнице, держась за перила. Наверху она выключила свет в холле и направилась по коридору к своей спальне. Шторы были задернуты, постель разобрана, ее ночная рубашка лежала на одеяле. Сбросив туфли, сумочку, пальто и шарф прямо на ковер, она добралась до кровати и повалилась на нее, нимало не заботясь о том, что это может повредить ее платью. Спустя некоторое время она подняла руку и принялась медленно расстегивать крохотные пуговки, затем стянула платье через голову, сняла все остальное и надела прохладную и легкую ночную сорочку. Босиком прошла в ванную, наскоро умылась и почистила зубы. Это ее освежило. Она по-прежнему чувствовала усталость, но мысли в голове носились, словно белки в колесе. Она вернулась к своему туалетному столику, взяла в руки расческу, но тут же отложила ее, открыла нижний ящик стола и вытащила пачку писем от Дреннана — они были перевязаны красной ленточкой, и там была фотография, на которой они оба кормили голубей на Трафальгарской площади. Еще там были старые театральные программки, ресторанные меню и всякие бесполезные клочки бумаги, которые она собирала и берегла просто потому, что то был единственный осязаемый способ сохранить воспоминания о том времени, когда они были вместе.

Ты заболела, сказал сегодня вечером Хью, стараясь ее оправдать. У тебя было воспаление легких.

Это звучало так очевидно, так прямолинейно. Но никто из них, даже Диана, не знал о Дреннане Колфилде. Даже когда все закончилось и Диана с Каролиной вместе отдыхали на Антибах, куда Диана вывезла ее, чтобы она поправилась, Каролина никогда не рассказывала ей о том, что случилось на самом деле, хотя иногда ей страстно хотелось услышать старые успокоительные клише. Время лечит. У каждой девушки хотя бы раз в жизни должна быть несчастная любовь. В море всегда найдется рыба лучше той, что была из него выловлена.

Через несколько месяцев его имя всплыло за завтраком. Диана читала газету, страницу с театральными обзорами, она подняла глаза и сказала, обращаясь к Каролине, на фоне солнечного света, мармелада и запаха кофе:

— Когда ты была в театре Ланбридж, там, кажется, был в труппе Дреннан Колфилд?

Каролина аккуратно поставила свою кофейную чашку и ответила:

— Да. А что?

— Здесь написано, что он будет играть Кирби Эштона в фильме «Достань свой пистолет». Я думаю, эта роль — лакомый кусочек: сюжет полон секса, убийств и шикарных женщин. — Она подняла глаза от газеты. — Он хорош? Я имею в виду, как актер?

— Да, я думаю, да.

— Здесь его фотография с женой. Ты знала, что он женился на Мишель Тайлер? Он чертовски красив.

С этими словами она перевернула газету, и он предстал перед Каролиной. Она помнила его не таким худым, и волосы у него были длиннее, но улыбка, огонек в глазах и зажатая в пальцах сигарета были прежними.

— Что ты делаешь сегодня вечером? — спросил он, когда они впервые встретились. Она делала кофе в Зеленой комнате и была вся перепачкана краской после работы над декорациями. Она ответила:

— Ничего.

И Дреннан сказал:

— Я тоже. Давай ничего не делать вместе.

С того вечера мир стал невероятно прекрасным. Каждый листочек на дереве неожиданно стал чудом. Дети, играющие в мяч, старик, сидящий на лавочке в парке — все наполнилось смыслом, которого она прежде не понимала. Маленький сумрачный город преобразился, его жители улыбались и выглядели счастливыми, солнце сияло и было теплее и ярче, чем прежде. И все это благодаря Дреннану. Так бывает, когда любишь, сказал он и показал это ей. Мир и должен быть таким.

Но с тех пор мир никогда больше не был таким. Воспоминания о Дреннане, любовь к нему, осознание того, что через неделю она выйдет замуж за Хью, довели Каролину до слез. Она не рыдала и не всхлипывала, просто ее глаза наполнились слезами, и слезы потекли по щекам, неконтролируемые и нескрываемые.

Возможно, она просидела бы так до утра, уставясь на собственное отражение, захлебываясь от жалости к себе и не придя к какому-либо осмысленному результату, но ее потревожил Джоди. Он беззвучно прошел по коридору от своей комнаты до комнаты сестры и постучался. Не получив ответа, он приоткрыл дверь и заглянул внутрь.

— Ты в порядке? — спросил он.

Его неожиданное появление подействовало на Каролину как холодный душ. Она сразу попыталась прийти в себя, утерла слезы тыльной стороной ладони и дотянулась до пеньюара, чтобы набросить его на ночную рубашку.

— Да… Конечно, я в порядке… А почему ты не в постели?

— Я не спал и слышал, как ты пришла. Потом я услышал, как ты тут ходишь, и подумал, что, может быть, ты плохо себя чувствуешь. — Он прикрыл за собой дверь и подошел поближе к ее стулу. Он был босиком и в голубой пижаме, его рыжая шевелюра была собрана на затылке в хвост.

— Почему ты плачешь?

Было бессмысленно отвечать: «Я не плакала». Каролина сказала: «Просто так», и это было столь же бессмысленно.

— Не может быть «просто так». Никто не плачет просто так. — Он подошел поближе и поглядел ей в глаза. — Ты голодна?

Она улыбнулась и покачала головой.

— А я голоден. Я думал, что спущусь вниз и что-нибудь найду.

— Сходи, конечно.

Но он не двинулся с места, оглядывая комнату и ища причину, которая сделала ее несчастной. Его взгляд остановился на связке писем и фотографии. Он протянул руку и взял ее.

— Это же Дреннан Колфилд. Я видел его в фильме «Достань свой пистолет»! Мне пришлось попросить Кэти, чтобы она пошла со мной, потому что это фильм категории А. Он играл Кирби Эштона. Он классный. — Он посмотрел на Каролину. — Ты знакома с ним, да?

— Да. Мы вместе играли в Ланбридже.

— Он теперь женат.

— Я знаю.

— Ты из-за этого плакала?

— Может быть.

— Ты была в него влюблена?

— Ох, Джоди, все это было очень давно.

— Тогда что же ты плачешь?

— Просто я сентиментальна.

— Но ведь ты… — Он запнулся на слове «любишь». — Ты собираешься выйти замуж за Хью.

— Я знаю. Это и значит быть сентиментальной. Это значит плакать о чем-то, что давно прошло, закончилось и осталось позади. Это пустая трата времени.

Джоди внимательно поглядел на нее. Потом положил фотографию Дреннана и сказал:

— Я пойду найду себе кусок пирога. Я вернусь. Тебе чего-нибудь принести?

— Нет. Только тихо иди, не разбуди Диану.

Он выскользнул из комнаты. Каролина убрала письма и фотографию обратно в ящик и как следует его закрыла. Потом собрала раскиданные вещи, повесила платье, поставила в угол туфли и сложила все остальное на стул. К тому времени как Джоди вернулся, неся свою еду на подносе, она уже расчесала волосы и сидела на кровати, дожидаясь его. Он уселся рядом с ней, примостив поднос на прикроватном столике.

— Знаешь, у меня есть идея, — произнес он.

— Хорошая?

— Наверное, да. Ты вот думаешь, что я согласен ехать в Канаду с Дианой и Шоном. А я не согласен. Я ни капельки не хочу уезжать. Я готов сделать все что угодно, лишь бы не уезжать.

Каролина уставилась на него.

— Но, Джоди, я была уверена, что ты хочешь ехать. Ты вел себя так, словно тебе нравится эта идея.

— Я просто вел себя вежливо.

— Ради бога, какая тут вежливость, когда речь идет об отъезде в Канаду!

— Вот такая. А теперь я говорю тебе, что не хочу ехать.

— Но Канада — это же здорово.

— Откуда ты знаешь, здорово или нет? Ты никогда там не была. К тому же я не хочу бросать свою школу и друзей из футбольной команды.

Каролина была озадачена.

— Но почему ты не сказал мне об этом раньше? Почему ты говоришь об этом только сейчас?

— Я не говорил тебе раньше, потому что ты все время была занята всеми этими письмами, подставками для гренок, фатами и прочими вещами.

— Но для тебя-то я не была так занята…

Он продолжал, пропустив ее слова мимо ушей:

— А я говорю тебе об этом теперь, потому что если сейчас не скажу, будет слишком поздно. Не останется времени. Так ты хочешь услышать мой план?

Она вдруг почувствовала тревогу.

— Не знаю. А что за план?

— Я думаю, мне надо остаться в Лондоне и не ехать в Монреаль… Нет, не с тобой и с Хью остаться. С Ангусом.

— С Ангусом?! — Это было почти забавно. — Ангус неизвестно где. В Кашмире, Непале или где-то еще. Даже если бы мы знали, как с ним связаться, — а мы этого не знаем, — он бы все равно не приехал в Лондон.

— Он не в Кашмире и не в Непале, — сказал Джоди, откусывая большой кусок пирога. — Он в Шотландии.