И затем:

— Еще пять миль, и мы будем у Шотландского перекрестка. Интересно, почему он зовется шотландским, если он не в Шотландии?

— Может быть, люди тут выходят и покупают скотч?[4]

Джоди нашел, что это очень забавно.

— Никто из нас никогда не был в Шотландии. Интересно, почему Ангус туда поехал?

— Мы спросим его об этом, когда отыщем.

— Ага, — жизнерадостно согласился Джоди, предвкушая встречу с Ангусом. Он откинулся назад, чтобы дотянуться до рюкзака, который они предусмотрительно набили едой. Открыв его, он заглянул внутрь. — Чего ты хочешь? Тут еще остался бутерброд с ветчиной, помятое яблоко и немного шоколадного печенья.

— Нет, спасибо, я ничего не хочу.

— Ты не против, если я съем бутерброд с ветчиной?

— Конечно, нет.

После Шотландского перекрестка они выехали на шоссе А68 и маленькая машина со скрипом покатилась по унылым пустошам Нортумберленда через Оттерберн и дальше к Картер-Бар. Дорога карабкалась вверх, петляя то туда, то сюда по крутому склону, и когда они добрались до вершины последнего холма и проехали пограничный камень, перед ними открылась Шотландия.

— Вот мы и добрались, — удовлетворенно произнес Джоди.

Но Каролина видела перед собой лишь волнистые серые просторы, и далекие белые от снега холмы. Она спросила с некоторым опасением:

— Как ты думаешь, снег не пойдет? Ужасно холодно.

— Нет, в это время года его уже не будет.

— Погляди вон на те холмы.

— Там он остался с зимы. Он просто не растаял.

— Небо очень темное.

Это была правда. Джоди нахмурился.

— Снегопад может нам помешать?

— Я не знаю. Но у нас летняя резина, и мне еще никогда не приходилось водить машину в такую плохую погоду.

— Да ладно, все будет нормально, — чуть погодя заявил Джоди и снова взялся за карту, — теперь у нас на пути Эдинбург.

К этому времени уже почти стемнело и на извилистых улицах города засияли фонари. Конечно, они заблудились, но в конце концов нашли нужную дорогу с односторонним движением и выехали на магистраль к мосту. Там они сделали последнюю остановку, чтобы заправиться и залить масло. Каролина вышла из машины размять ноги, а рабочий на заправке тем временем проверил воду в радиаторе и принялся протирать ветровое стекло влажной губкой. Покончив с этим, он с интересом оглядел старенькую видавшую виды машину и обратил внимание на ее пассажиров.

— Издалека едете?

— Из Лондона.

— Куда направляетесь?

— В Страткорри, это в Пертшире.

— Неблизкий путь.

— Да, мы знаем.

— Вам предстоит ехать в дрянную погоду.

Джоди понравилось, как он сказал слово «дрянная». «Дранная». Он попытался тихонько это повторить.

— Вы думаете?

— Ага. Я только что слышал прогноз. Ожидается снег. Будьте внимательны, у вас шины, — он постучал по колесу носком башмака, — совсем не подходят для такой погоды.

— С нами все будет в порядке.

— Если застрянете в снегу, помните золотое правило. Не выходите из машины.

— Спасибо, запомним.

Они расплатились и поблагодарили его, а затем тронулись дальше. Он посмотрел им вслед и покачал головой, сокрушаясь о том, как безответственны все эти саксы.

Перед ними высился мост через залив Фёрт-оф-Форт с огнями предупреждения: МАЛАЯ СКОРОСТЬ. СИЛЬНЫЕ ВЕТРЫ. Они оплатили мостовой сбор и проехали мост, где шумел и бился жестокий ветер. После него магистраль шла на север, но было так темно и ветрено, что за пределами слабого луча фар уже ничего не было видно.

— Обидно, — сказал Джоди, — мы в Шотландии, а тут ничего не разглядишь. Даже телячий рубец с потрохами[5] не заметишь.

У Каролины не было сил даже усмехнуться. Она замерзла, устала, тревожилась из-за погоды и угрожавшего им снегопада. Приключение неожиданно перестало быть приключением, превратившись в чудовищное безрассудство.

Снег пошел, когда они проехали Релкирк. Под порывами ветра он летел на них из темноты длинными ослепительными белыми полосами.

— Как зенитный огонь, — произнес Джоди.

— Как что?

— Зенитный огонь. Против вражеской авиации в фильмах про войну. Похоже на него.

Поначалу на дорогу снег не ложился, но через некоторое время, когда они поднялись по холмам выше, он начал собираться в кюветах и на придорожных насыпях, сгоняемый ветром в кучи, напоминавшие большие подушки. Он лип к ветровому стеклу и набивался под дворники до тех пор, пока они совсем не перестали работать. Каролине пришлось остановиться, и Джоди вылез, чтобы счистить снег со стекла старой перчаткой. Он вернулся в машину мокрый и дрожащий.

— Он набился мне в ботинки. Там мороз.

Они двинулись дальше.

— Сколько еще миль?

У нее от напряжения пересохло во рту, пальцы изо всех сил сжимали рулевое колесо. Они оказались в такой местности, где не было никакого жилья. Вокруг не светилось ни одного фонаря, и на пустой дороге не было ни машин, ни следов от колес.

Джоди зажег фонарик и посмотрел на карту.

— Примерно восемь, я думаю. Страткорри где-то в восьми милях.

— А который час?

Он взглянул на свои часы:

— Половина одиннадцатого.

Вскоре они поднялись на вершину пригорка, и узкая дорога пошла вниз между двумя высокими насыпями. Каролина понизила передачу и мягко притормаживала, пока машина набирала скорость на спуске. И все же она делала это недостаточно мягко — машину занесло. Было жуткое мгновение, когда она ощутила, что потеряла над ней контроль. Перед ними встала стена насыпи, передние колеса ударились о заснеженную землю и машина заглохла. В смятении Каролина вновь включила зажигание, сумела вытащить машину из заноса и вернуться на дорогу. Они двинулись дальше с черепашьей скоростью.

— Это опасно? — спросил Джоди.

— Судя по всему, да. Вот если бы у нас была зимняя резина…

— Калеб не стал бы менять резину, даже если бы он жил в Арктике.

Теперь они были в глубокой поросшей деревьями лощине, которая шла вдоль отвесного ущелья. Оттуда доносился шум реки. Они подъехали к горбатому мосту с крутым и плохо видимым подъемом. Боясь застрять на нем, Каролина немного прибавила газу, а затем с опозданием увидела, что за мостом дорога резко поворачивает направо. Впереди была насыпь и глухая каменная стена.

Она услышала, как Джоди охнул, крутанула руль, но было уже слишком поздно. Маленькая машина вдруг словно обрела собственный разум, понеслась прямо в стену и зарылась носом глубоко в снежную насыпь. Двигатель тут же заглох, и они остановились под углом сорок пять градусов, их задние колеса при этом остались на дороге, а передние фары и радиатор погрузились глубоко в снег.

Без света фар сразу стало темно. Каролина протянула руку, чтобы их выключить, и затем отключила зажигание. Ее трясло. Она обернулась к Джоди:

— Ты в порядке?

— Я слегка стукнулся головой, и только.

— Прости.

— Ты ничего не могла поделать.

— Наверное, нам надо было остановиться раньше. Может быть, остаться в Релкирке.

Джоди уставился в кружившуюся вихрем темноту. Он храбро сообщил:

— Знаешь, я думаю, это метель. Никогда в жизни не видел метели. Тот парень на заправке сказал, что мы должны оставаться в машине.

— Мы не можем: тут слишком холодно. Подожди здесь, я пойду взгляну.

— Только не заблудись.

— Дай мне фонарик.

Она застегнула куртку на все пуговицы и бодро вылезла из машины. Поначалу она по колено провалилась в сугроб, затем выбралась на дорогу. Было мокро и страшно холодно, снег слепил и сбивал с толку, несмотря на свет фонарика. Можно было запросто потерять ориентацию.

Она сделала несколько шагов по дороге, светя фонариком вдоль стены, в которую они уперлись. Стена продолжалась еще ярдов десять, а потом загнулась внутрь, образовав проход. Каролина двинулась туда и подошла к открытым деревянным воротам. Над ними висела табличка. Щурясь от снега, она направила луч фонарика вверх и не без труда прочла: «УСАДЬБА КЕЙРНИ. ЧАСТНОЕ ВЛАДЕНИЕ».

Она выключила фонарик и вгляделась во тьму за воротами. Судя по всему, там была аллея. Она услышала, как ветер шумит в голых ветвях высоко над головой, а затем сквозь вихрь снежинок разглядела вдали одинокий мерцающий огонек.

Она повернулась и, спотыкаясь, побежала обратно к Джоди. Распахнула дверь.

— Нам повезло!

— Как?

— Это стена какой-то усадьбы или фермы. Там есть вход, ворота и подъездная дорога. Вдали виднеется огонек. Я думаю, до него не больше полумили.

— Но тот тип на заправке сказал, что мы должны оставаться в машине.

— Если мы останемся, то погибнем от холода. Пошли, снег густой, но идти можно. Это должно быть не слишком далеко. Оставь рюкзак, бери только наши сумки. И застегни куртку. Тут холодно, и мы промокнем.

Он сделал так, как она сказала, и выбрался из накренившейся машины. Она понимала, что сейчас самое главное — не терять времени. Одетые в расчете на лондонскую весну, они не были готовы к арктическим условиям. Оба пустились в путь в джинсах и легкой обуви. В дополнение к ним у Каролины была замшевая курточка и легкий шарф, который можно было повязать на голову, а у Джоди вообще не было никакого головного убора, и его голубая куртка совсем не соответствовала погоде.

— Не хочешь накинуть сверху шарф? — ветер относил слова в сторону.

Джоди яростно помотал головой:

— Конечно нет.

— Ты можешь нести свою сумку?

— Конечно могу.

Она захлопнула дверь. Машину уже сильно запорошило, ее очертания утратили четкость, было ясно, что скоро ее совсем занесет.

— В нее никто не залезет? — поинтересовался Джоди.

— Не думаю. И в любом случае мы ничего не можем сделать. Даже если мы оставим включенными фары, их засыпет снегом, — она взяла его за руку. — Пойдем, некогда разговаривать, нам надо спешить.

Она повела его обратно к воротам по собственным неровным следам. За воротами открывался темный, мерцавший от снега туннель. Но огонек размером с булавочную головку все еще виднелся далеко впереди. Взявшись за руки и наклонив головы навстречу ветру, они двинулись к нему.


Это был страшный путь. Все ополчилось против них. Они не успели оглянуться, как промокли до костей и замерзли. Сумки, казавшиеся такими легкими, становились тяжелее с каждым шагом. Сверху сыпался мокрый снег, который прилипал к лицу и одежде. Над головами предостерегающе скрипели голые ветви деревьев, которые раскачивал ветер. То тут то там раздавался треск ломающихся веток, которые обрушивались, разбрасывая щепки.

Джоди сделал попытку что-то сказать.

— Я надеюсь… — губы у него замерзли, зубы стучали, но он упорно пытался выговорить слова, — на нас не упадет какое-нибудь дерево.

— Я тоже.

— Моя куртка должна быть водонепроницаемой, — продолжал он сердито, — но я промок насквозь.

— Это метель, а не дождь, Джоди.

Огонек по-прежнему светился, может быть, он стал чуть ярче и немного ближе, но Каролине казалось, что они идут уже целую вечность. Это было похоже на бесконечный путь в ночном кошмаре — путешествие за блуждающим огоньком, танцевавшим перед ними, но не дававшимся в руки. Ей начало казаться, что они никуда не дойдут, но темнота вдруг стала не такой густой, треск ломающихся веток остался за спиной, и она поняла, что они дошли до конца аллеи. В этот момент огонек исчез за смутным сугробом, под которым, наверное, скрывались кусты рододендронов. Когда они его обогнули, огонек появился снова, и теперь он был совсем близко. Они двинулись вперед и споткнулись о какой-то бордюр. Джоди едва не упал, и Каролина поставила его на ноги.

— Все в порядке, мы на лужайке, тут должна быть трава. Это, наверное, часть сада.

— Пойдем, — сказал Джоди. Это было все, на что у него хватило сил.

Огонек приобрел форму: светилось незанавешенное окно верхнего этажа. Они шли к дому через открытую площадку. Он высился перед ними, лишенный четких форм, поскольку все его углы были засыпаны снегом, но они уже различали свет в плотно зашторенных окнах нижнего этажа.

— Это большой дом, — прошептал Джоди.

Дом действительно был огромным.

— Тем больше места для нас, — отозвалась Каролина, но она не была уверена, что Джоди ее услышал.

Она выпустила его руку и неуклюже пошарила в кармане одеревеневшими пальцами в поисках фонарика. Его луч выхватил из темноты покрытые снегом каменные ступени, которые вели в темную глубину квадратного крыльца. Они поднялись по ступеням и оказались в укрытии, снег туда почти не долетал. Луч фонарика скользнул по панелям входной двери и осветил длинную кованую ручку звонка. Каролина поставила на пол свою сумку, дотянулась до ручки и подергала за нее. Она была тугая и тяжелая, и поначалу ничего не вышло. Она попробовала еще раз, приложив больше усилий, и на сей раз звонок глухо прозвенел где-то далеко в глубине дома.