— Продукты жалко, — прокомментировала она. — Зато больше никто ничего нам не подсыплет, Оленька. Вот уж! Витася с самого детства такая была, ума не приложу, почему Даночка с нею сдружилась. А уж Даня её вообще терпеть не мог!

— Странно, — улыбнулась я. — Вита пыталась убедить меня в том, что Даня был от неё без ума, в юности ухаживал дальше…

— Никогда таких склонностей за своим сыном не наблюдала, — уверенно отрезала Елена Владимировна. — Но теперь нам с тобой надо постараться и сделать все, чтобы даже отвратительный пирог Виталины не испортил аппетит всем остальным! Какие там у тебя фирменные рецепты?

Я скосила взгляд на дверь и склонилась к Елене Владимировне, готовясь поведать ей несколько кулинарных секретов своей семьи. Что-то мне подсказывало, что сегодня вечером единственным безруким кулинаром в этом доме действительно окажется Виталина.

Глава шестнадцатая

Пирог Виталины стоял в самом центре стола. Заботливо выложенный на самое красивое блюдо, окруженный множеством куда более скромных тарелок, он выглядел как прекрасный декор. Я почему-то вспомнила, как смотрела какое-то видео, где брали интервью у шеф-повара, и она рассказывала, сколько всего интересного добавляют в блюда для фотосессии, чтобы оно смотрелось лучше. Сырая картошка на дне тарелки, чтобы мидии не тонули в супе, особые добавки в тесте, чтобы выглядело максимально пышным… Ну что ж, не знаю, что Витася подсыпала мне в тесто, но удалось оно на славу. Пышное, красивое… Забитое до такой степени, что его ни ножом, ни пилой не распилить. И с пересоленной начинкой, потому что Витася перепутала соль и сахар. Или Елена Владимировна помогла ей перепутать? За это я уже не ручалась, предпочитая держаться в сторон этого маленького сражения. Приятно было уже то, что Елена Владимировна терпеть не могла Витасю. И с каждым новым "добрым" поступком Виталины испытывала к ней все более тёплые чувства.

— Надо предупредить детей, — вздохнул Даниил, — чтобы они не вздумали есть этот… Декоративный элемент.

О том, что Витася воспользовалась моим тестом, в которое перед этим подсыпала какую-то гадость, он не знал. Всё-таки, Елена Владимировна решила, что этот секрет должен остаться между нами, девочками, а Котовскому достаточно того факта, что его невеста отлично готовит.

Ну, пусть. Я действительно хорошо готовлю. А что ему не невеста, так это уже не моя проблема. Наверное…

— Не смогут. Не знаю, как она это тесто готовила, — знаю, потому что готовила его я, но один ингредиент все равно остался в секрете, — но пирог получился определенно каменным.

— Типичная Витася. То недобор, то перебор… — вздохнул Даниил. — И нам бы пора идти переодеваться, ты помнишь?

Я вздрогнула. Признаться, сам факт празднования Нового года каким-то чудесным образом просто вылетел из головы. Отплясав целый день на кухне, я уже и не думала о том, что придется ещё исполнить обещанную роль Снегурочки перед детьми. А ведь изначально я ради этого сюда и приехала, Даниил хотел в первую очередь порадовать племянников…

— Тебе тоже переодеться надо, — напомнила я. — Бороду прицепить.

— Ты по ней уже скучаешь? — ухмыльнулся Котовский. — Признаться, я тоже. Но любовь требует жертв. Если б не ты, ничто не заставило бы меня сбрить бороду.

— Да? И именно потому, что ты так мечтаешь её вернуть, сегодня утром ты вновь брился? — хитро поинтересовалась я.

— Подсматриваешь за женихом? — Даниил обнял меня за талию, притягивая к себе, и хотел было поцеловать, но за спиной раздалось мрачное покашливание.

— Постеснялись бы при детях!

Даниил нехотя оглянулся. За спиной стояла в привычном своем состоянии, то есть, безгранично злая, мечущая взглядом молнии Богдана. Никаких детей рядом не наблюдалось, Анечку и Яночку увела переодеваться к празднику бабушка, Алеша и Андрей тоже убежали готовиться к празднику, но Дана, очевидно, считала своим долгом прекратить любые проявления чувств со стороны брата к кому бы то ни было. Да что там! Можно подумать, я была не в курсе, что так сильно не нравлюсь Богдане, что она с удовольствием придушила бы меня на месте, но помнит о том, насколько это незаконно!

— Это кто тут ребенок-то? — не удержался Котовский. — Может быть, ты, Дана?

Я спешно поймала Даниила за руку.

— Правда, не стоит, — попросила я, заметив, как вновь наливаются кровью глаза Богданы и как она собирается разразиться новой отчаянной речью о том, что не Даниилу учить её, как вести себя при детях и что с ними делать, тем более, если он сам себе такое позволяет.

Очевидно, Котовскому совершенно не хотелось портить себе праздник. Он покосился на сестру, покачал головой, будто досадуя, что все-таки не может ответить ей так, как ему хочется, но не проронил ни слова, только прошел мимо неё, направляясь вверх по ступенькам. Я замешкалась лишь на секунду, чтобы последовать за ним, и ядовитый комментарий Даны донесся до меня, оставшись для Даниила неуслышанным:

— Ну да, ну да! На стол накрыть Витке не дали, так хоть в платье она покрасуется, пока ты будешь в наглухо запахнутой шубе в роли Сосиски! Ой, прошу прощения, Снегурки! Но эти костюмы все такие одинаковые!

Я сжала зубы, но притворилась, будто не услышала ни слова, хотя и поразилась про себя. Откуда в обыкновенной женщине может быть такое количество яда? А ведь у неё трое детей! И дети наверняка страдают от того, что родителей не выбирают. Анечке и Яночке ведь нужно материнское тепло, они же девочки! Да и Андрею тоже, хоть он и постарше. Это же дети!

— Она все время такая? — не удержалась я, закрывая за собой дверь и оставаясь наедине с Даниилом в нашей комнате. На кровати уже лежали коробки с подарками для детей, с прикрепленными на них ярлыками, от кого и кому предназначался презент, и я с удивлением обнаружила, что часть коробочек предназначалась и для взрослых.

— Да нет, — задумчиво отозвался Котовский. — Раньше получше была. Но в последнее время то ли ревность её заедает, то ли ещё что, но Данка становится и вовсе невыносимой. Скоро Вася схватит детей и сбежит от неё прочь, а его даже осуждать за это никто не станет, только и говорить будут, что жена до… Твою ж мать!

— Что такое? — опасливо уточнила я, наблюдая за тем, как Котовский перебирает подарки, смотрит на надписи и мрачнеет с каждой секундой. — Даня, что случилось?

— Ничего, — сердито ответил он. — Кажется, Деду Морозу и Снегурочке придется импровизировать. Собирайся скорее… Спускаться будем.

Я не стала спорить, так, впрочем, и не поняв, в чем проблема. Пока Даниил собирал подарки в мешок деда Мороза, я схватила свой новогодний костюм и выскользнула из комнаты — не переодеваться же мне перед Котовским! И так достаточно того, что мы спим с ним в одной постели, и, как бы я не отпиралась, я довольно часто "случайно" оказываюсь в его не в меру пылких объятиях, когда того совершенно не ожидаю.

Впрочем, говорить, что мне это неприятно, не слишком честно.

Отбросив в сторону все мысли, не касающиеся празднования Нового года, я закрылась в ванной, сняла платье, в котором обычно ходила здесь в доме и облачилась в снегурочье, расшитое серебристыми нитями, прекрасно ложившееся по фигуре…

Что ж, не знаю, для кого эти костюмы продавались в том магазине, но я даже залюбовалась своим отражением. Платье Снегурочки легло просто отлично, к тому же, выглядело жутко дорого. Стоило оно тоже, как я предполагала, немало, но сейчас всякие сомнения относительно того, достойна ли я каких-нибудь дорогих презентов от Даниила, удалось отбросить в сторону. Это ведь праздник для его племянников, а не для моих, и почему я должна выходить к ним в засаленной шубе, на которой в прошлом году чьи-то дети оставили несколько пятен от майонеза, а воротник слипся от пролитого на него алкоголя?

Наверное, сейчас мне позавидовала бы любая актриса, играющая Снегурочку на всевозможных утренниках и корпоративах. Пальто с меховой оборкой я уже надевала во время своего прошлого актерского опыта, но в суматохе как-то не заметила, насколько оно было красивым. В сочетании с голубым платьем из комплекта, с белыми сапожками, в которых не только на детские праздники, а и по улицам ходить можно, если нет угрозы влезть в болото, пальто оказалось ещё красивее.

Я подумывала было заплести волосы в косы, но, подумав, отказалась от этой идеи. Шапочку, заменявшую кокошник, тоже надела нехотя, подозревая, что и её, и пальто придется снять, иначе я просто изжарюсь, мы же не на детском утреннике, а на семейном празднике, в конце концов! Нет особого удовольствия в том, чтобы изжариться за те несколько часов до нового года.

— Внученька, — раздалось из-за двери, — готова ли ты?

— Готова, дедушка, — хмыкнула я, выходя из ванной. — Платье только занесу в комнату.

— Жду, — усмехнулся Даниил. — Только не затягивай.

Он тоже переоделся. Хотя до сих пор не застегнул роскошную красную шубу, украшенную белыми узорами и мехом, только набросил её на плечи, но зато не обошел вниманием остальные детали костюма: тонкую белую рубашку, напомнившую мне те, что носили мужчины во всяких фэнтезийных или исторических фильмах, возможно, не слишком достоверных, чёрные брюки и высокие сапоги.

— Какой-то ты совсем не Дед, Мороз, — вздохнула я, окинув его взглядом.

— Хотел показаться Снегурке в первозданном виде, прежде чем надевать вот это, — Даниил встряхнул белой бородой. — Дети к десяти спать пойдут, тогда можно будет снять шубу, шапку и бороду и спокойно сесть за стол.

Я улыбнулась. В этом плане мы точно думали одинаково.

— До десяти не так много времени и осталось, — отметила я, поглядывая на наручные часы, которые, впрочем, тоже надо бы снять.

— Ты думаешь, мы за час утренник не проведем? Хотя, утренник — не самое корректное слово, — хмыкнул Даниил. — Давай, побыстрее. У нас сегодня двойная программа. Сначала для детей, а потом для взрослых.

Я удивленно изогнула брови, порываясь спросить, о какой такой программе для взрослых говорит Даниил, но не стала уточнять, решив, что, если вдруг что, буду импровизировать на ходу. У нас ведь уже получилось однажды, так почему не выйдет и во второй раз?

Пока я заносила платье, Котовский успел уже нацепить пышную белую бороду, выглядевшую настолько натурально, словно она была сделана из настоящих волос. Впрочем, чему я удивляюсь? Даниил вполне мог заплатить и за такое, не зря он не показывал мне ценник на этом костюме, как, впрочем, и на всех остальных покупках. Спрятав свои настоящие волосы под шапкой, чтобы у детей не возникло лишних вопросов, почему это у седобородого Дедушки Мороза темно-русые волосы и лицо дяди Дани, запахнул шубу, подвязал её поясом и взял мешок с подарками.

— Ну что, Снегурочка, — более низким, нарочно измененным голосом поинтересовался он.

— Готова, дедушка, — отозвалась я. — Только что ж вы, дедушка, почти не ели, видать? Такой худой стали!

Даниил рассмеялся — вполне по-новогоднему, а не своим обычным смехом, — подмигнул мне и довольно заявил:

— А это, внученька, я пока развозил подарки, исхудал. Потом будешь откармливать, после Нового года. Говорили мне, ты знатный кулинар, внученька!

— Проверишь потом, — фыркнула я, забывая об усталости, о том, что весь день отстояла на кухне, даже о Витасе и её испорченном подмененном тесте. — Пойдем, дедушка. А то дети уже заждались!

Мой Дед Мороз улыбнулся и заспешил вниз, но я всё равно почувствовала какую-то фальшь. Удивительно, Даниил ведь любил своих племянников, с чего б это он в таком серьёзном настроении шел их поздравлять?

Но, решив не допытываться, я последовала за ним и даже, постучавшись, первой вошла в гостиную, оставляя Деда Мороза с огромным мешком подарков за дверью.

— Здравствуйте, здравствуйте! — радостно улыбнулась детям я, чувствуя себя как будто в печи в этом теплом Снегурочьем пальто. — Ой, гостей сколько! Ну как вы, узнали меня?

Поймав на себе ядовитый взгляд Богданы, я на какие-то несколько секунд почувствовала себя редкостной идиоткой, какого-то черта вырядившейся в новогодний костюм и решившей поздравлять детей таким вот странным образом. Но, утешившись улыбкой Елены Владимировны, коротким кивком Сергея Петровича, смущенной попыткой практически незнакомого мне Василия отвернуться и любоваться только на супругу, а еще — завистливым взглядом Витаси, я решила, что буду играть свою роль до самого конца.

— Снегурочка! — не заставил себя ждать радостный визг Яночки и Анечки. — Снегурочка пришла!

— Снегурочка! — подпрыгнул на своем месте Алеша. — Мама, можно я обниму Снегурочку?

— Конечно, можно, — прошипела Виталина, судя по всему, пытавшаяся только что испепелить меня взглядом. — Она же к вам приехала, дети.

Последним из-за стола выбрался Андрей. Как самый старший из детей, он позволил сестренкам повиснуть на мне, Алеше — радостно обнять Снегурочку с видом ребенка, который впервые поверил в её существование, и тогда, тоже потянувшись за объятиями, прошептал мне на ухо: