Я с трудом сдержалась, чтобы не сбросить его руку со своей талии. На самом деле, меня уже совершенно не смущали объятия Даниила, но я всё равно чувствовала себя неловко от такого публичного проявления чувств.

Но оттолкнуть его? Здесь, когда на нас наверняка смотрят посторонние люди? Нет, на такое я решиться тоже не могла. Так и чувствовала себя дурочкой, не умеющей вести себя в публичных местах. Ещё и в этом деловом платье вместо положенного вечернего…

Меня не утешало даже то, что одетых в похожего стиля платья здесь хватало. Должно быть, я всё ещё была не готова находиться в подобном обществе.

— Я на этих ярмарках тщеславия тоже всегда чувствую себя лишним, — шепнул Даниил, так и не дождавшись от меня вразумительного ответа. — Хочешь, сбежим?

Я подняла на него полный удивления взгляд и с трудом сдержала удивленный возглас.

— Сбежим? — переспросила я, стараясь говорить достаточно тихо, чтобы нас даже случайно не услышал кто-нибудь просто проходящий мимо. — Но разве ты не хочешь быть здесь?

— Я? — удивленно выдохнул Котовский. — Оля, я тоже терпеть не могу такие мероприятия. Мне важно было победить и надо было показаться здесь, просто чтобы показать, что я их всех уважаю, буду с ними работать и не загордился из-за своей победы. А то, буду я тут достаточно долго или всего пару часов, больше ничего не значит. В конце концов, мы с тобой уже поприветствовали всех важных людей, теперь можем просто спокойно наслаждаться вечером. Там, где нам будет удобно.

Да, наслаждаться вечером здесь, как мне подумалось, было просто невозможно. Но я всё равно не смогла сдержать улыбку, которая так и рвалась на свободу. В какой-то момент мне показалось, что более близкого, более легкого в общении человека, чем Даниил, я просто никогда в жизни не встречала. Возможно, это всё же преувеличение, но в эту секунду я действительно чувствовала себя одним целым с Котовским. Мы даже мыслили, оказывается, одинаково. И одинаково мечтали сбежать поскорее с этого чопорного, напыщенного мероприятия.

Даниил вновь подставил мне локоть, позволяя опереться о его руку, и уверенно направился к выходу… Чтобы уже через несколько секунд точно так же уверенно свернуть к фуршетному столу.

— Что такое? — удивленно поинтересовалась я.

— Если пойду той стороной, придется встречаться с людьми, мимо которых пройти за минуту не удастся, — усмехнулся Даниил. — Нас задержат минут на тридцать. Это в лучшем случае.

— Тогда что будем делать?

— Сбежим из этого Шоушенка через черный ход, — ухмыльнулся Котовский.

Меня внезапно охватил удивительный азарт. Казалось бы, что такого — мне просто предложили покинуть не слишком интересное мероприятие! Вот только я в эту секунду действительно чувствовала себя то ли преступницей, которая сбегает из тюрьмы, то ли шпионкой, которой надо оторваться от преследователей. Это было необыкновенное, будоражащее чувство, которое действовало на меня куда более опьяняюще, чем какой-нибудь алкоголь.

— Молодой человек, — Котовский обратился к какому-то официанту, как раз принесшему ещё один поднос с какими-то блюдами. — Не подскажете, тут можно выйти через какой-нибудь черный ход?

Парень взглянул сначала на Даниила, потом на меня, сначала вроде бы насторожился, но, убедившись в том, что мы не похожи на воров, которые обчистили карманы кому-нибудь из других гостей праздника, кивнул.

— Конечно, ход для официантов. Если хотите, могу вас проводить.

— Хотим, — усмехнулся Котовский, воровато оглянулся и дополнил: — И чем скорее, тем лучше.

Официант хмыкнул. Не сказать что он своим видом выражал какое-нибудь особенное понимание, но и осуждать не спешил. Скорее, полагал, что у богатых свои причуды, и наши причуды он планировал удовлетворить.

Расставив всё-таки блюда, с которыми он пришел, он подал Котовскому знак следовать за ним и направился куда-то в дальний угол зала. Даниил, не мешкая, направился за официантом. Я не отставала, поражаясь, впрочем, тому, что в том углу вообще было хоть что-то находиться. Лично я не различала там и тени двери.

Но официант не обманул. Дверь была, хоть и потрясающе незаметная, и парень пропустил нас в узкий, жаркий коридор, да и сам зашел следом, тихонько прикрыл за собой дверь, стараясь не привлекать лишнего внимания.

— Отсюда вон по тому ответвлению коридора, — указал он, — и выйдете на главную лестницу. А оттуда как обычно, через центральный выход.

— Спасибо, — поблагодарил его Котовский и протянул купюру. — За помощь.

Официант расплылся в куда более искренней улыбке, чем прежде — и деньги, разумеется, взял. Я даже не обратила внимания на то, какого номинала была эта купюра, но могла себе представить, что немалого — слишком уж засиял парень, убегая на кухню.

Даниил же потянул меня за собой, уверенно сворачивая в нужное ответвление коридора. Я последовала за ним и едва не упала на одном из поворотов.

— Туфли! Чертовы туфли! — прошипела я, останавливаясь. — Даня, подожди…

Но Котовский не желал ждать. Смерив меня оценивающим взглядом, он решительно улыбнулся — и подхватил меня на руки.

Я даже не успела взвизгнуть, только уцепилась крепко в его плечи, чтобы случайно не свалиться на землю.

— Ты с ума сошел! — выдохнула я не то обвинительно, не то восторженно, даже не зная толком, как на такое реагировать. — Даня!

— Почему я не могу поносить красивую девушку на руках? — усмехнулся он. — Ты легкая, как пушинка!

Я очень сомневалась в своей легкости, но мысль о том, что если буду вертеться — слечу на землю, заставила меня вести себя спокойно и, напротив, крепко держаться за Котовского. Даниил прижимал меня к себе, и я чувствовала пьянящий жар его тела, наслаждалась близостью мужчины, от которого, кажется, сходила с ума.

Котовский поставил меня на землю, только когда мы оказались на внутренней парковке здания. Здесь уже было не скользко, и в туфлях на высоком каблуке тоже могла чувствовать себя достаточно уверено.

— Пойдем, — Даниил потянул меня за руку. — Чем скорее мы отсюда сбежим, тем меньше шансов, что нас попытаются остановить.

Я не сопротивлялась, напротив, заскочила в машину и почти с удовольствием откинулась на спинку водительского сидения, наслаждаясь тишиной и полным отсутствием посторонних людей. Меня переполняло странное ощущение неудержимой радости, восторга от того, что я была такой свободной, чтобы сбегать с важных встреч, и такой любимой, чтобы меня оттуда уносили на руках.

Даниил занял водительское место, но вместо того, чтобы завести автомобиль, потянулся ко мне. Следовало напомнить о том, что здесь могут быть люди, нас увидят, но я вместо того, чтобы проявлять здравомыслие, подалась к Котовскому и не то что позволила поцеловать себя — казалось, первой потянулась к его губам, наслаждаясь тем, что мы находились так близко друг к другу.

Сегодня Даниил был настойчив; я чувствовала, как уверенно скользили его руки по моей спине, но вместо того, чтобы отпрянуть, я отвечала на его поцелуй, обвив руками шею Котовского.

В какую-то секунду мне даже захотелось, чтобы этот день никогда не заканчивался. Так и провести эту маленькую вечность в объятиях Даниила, чувствовать себя влюбленной, полной вдохновения, счастливой и надеющейся на лучшее. Уверенной, что там, впереди, все только самое хорошее.

— Поехали ко мне? — предложил вдруг Котовский.

— Что?

Казалось, это ожидаемое, нормальное предложение меня отрезвило. Я смотрела на Котовского, до конца не понимая, почему он вообще предложил мне это, и медленно, но верно приходила к пониманию, что я нахожусь в его машине, в его объятиях, а ещё он наверняка смазал мне помаду, да и волосы растрепались от всех этих побегов и поцелуев.

— У меня есть хорошее вино, — улыбнулся Даниил. — У меня дома есть шикарное подарочное вино. Сможем отпраздновать нашу победу по-человечески, а не притворяясь, что нам очень приятно общаться со всеми этими совершенно незнакомыми людьми.

— О… Я… — я покраснела. — Но…

— Что-то не так?

— Нет, всё так, — запротестовала я.

Всё и в самом деле было "так". Я понимала, что это абсолютно нормально — поехать к человеку, с которым у меня что-то вроде отношений, домой, отпраздновать нашу общую победу с бокальчиком вина, насладиться обществом друг друга.

Вот только что-то не позволяло мне так легко взять и согласиться. В голове засела мысль, что это неправильно. Мы ведь друг другу вроде как никто! Да, целовались только что, да, о первый мужчина, к которому я испытываю влечение, а всё равно так легко отогнать от себя сумасшедшее предположение, что я обманываю себя, а никаких отношений у нас нет и быть не может, не удавалось.

К тому же, даже если и да… Мы ведь начальник и подчиненная! С работы Даниил не уйдет точно, а я? Уволюсь? Но за что я тогда буду жить? Или, возможно, позволю себе роль содержанки? Точно нет. Останусь на рабочем месте? Но даже если я облачусь во всё серое и спрячусь за монитором, рано или поздно слухи всё равно поползут. Так просто скрыть наши отношения мне точно не удастся. Коллеги, помнившие меня как скучную, занудную Крысу, не простят мне отношений с Даниилом хотя бы потому, что будут считать, будто я не имею на это права.

— Так поехали? — напомнил о себе Котовский.

— Нет, — выпалила я так быстро, что даже стало стыдно. Что обо мне подумает Даниил?

Что я дура, не понимающая, что мне надо? Или что я просто не хочу находиться в его компании ни единой лишней минуты?

Да что за бред в голову лезет?

— Я очень устала, — придумала наконец-то достойную отговорку я. — Всё-таки, такого рода встречи точно не для меня. Можешь подбросить меня домой?

На самом деле, я б добралась и на маршрутке, но сказать об этом Котовскому означало окончательно признать свой побег. К тому же, я была в лёгких туфлях, в платье, знала же, что мне придется только три метра по улице пройти, чтобы сесть в машину. И пальто это от мороза не спасет. А если влезу в снег и простужусь, то потом будет ещё хуже.

Нет, просто сбегать от Даниила — это глупость, которая точно приведет к плохим последствиям. А вот сослаться на усталость…

Глупо, конечно.

Но зато может помочь.

— Конечно, — улыбнулся Котовский. — Точно всё в порядке?

Он выглядел настороженным, но оно и неудивительно — я только что целовалась с ним, а теперь прошу немедленно отвезти меня домой. И точно же не буду приглашать в квартиру, там ведь есть Ксюша, а чаевничать с нею Даниил не собирается. Ещё только с соседкой его знакомить не хватало! Ксения не такая уж принципиальная, для неё если мужчина не женат, то он свободен.

А Даниил и так свободен. Более чем. То, что есть между нами, даже отношениями назвать сложно.

Я притихла и надеялась, что Котовский не станет задавать никаких вопросов. Он и вправду правильно истолковал мое состояние, но молчать не стал, просто завел разговор о нейтральных, не особенно важных вещах. Прислушиваться в его голосу было приятно, хотя я чаще всего отвечала невпопад, будто в самом деле была то ли пьяна, то ли настолько уставшая. Но я была очень благодарна Котовскому за то, что он не стал прямо спрашивать меня о чувствах или чем-нибудь подобном.

Я б не выдержала этого. Точно.

— Оля? — позвал меня Даниил. — Мы на месте. Идёшь?

Мне сейчас очень хотелось остаться. Вернуться в его объятия, сказать, что я согласна поехать с ним куда угодно, хоть домой, хоть на край света.

И что я сделала?

— Спасибо, что подвез, — выдохнула, чувствуя себя безмозглой идиоткой, ничего не понимающей в человеческих отношениях. — До понедельника!

Глава двадцать пятая

Должно быть, возвращаясь домой, я очень громко хлопнула дверью, потому что уже в коридоре столкнулась с Ксюшей, всколоченной, сонной и явно желающей немедленно меня придушить за нарушение её сна. За всё то время, что мы жили с Ксюшей в одной квартире, я возвращалась среди ночи впервые, зато она имела привычку вваливаться в квартиру часа эдак в четыре утра, напевая себе под нос пьяную песенку.

Это подруга считала нормальным. То, что кто-то посмел её разбудить — очевидно, не совсем, потому что она вперила в меня безгранично возмущенный, крайне недовольный, сердитый взгляд и грозно так, не особенно скрывая собственные намерения придушить меня за нарушение спокойствия, поинтересовалась:

— И что опять случилось?

— С чего ты взяла, что что-то случилось? — спросила я, прижимаясь спиной к двери и крепко жмурясь в отчаянной попытке хоть немного прийти в чувство. Сказанное Даниилу до сих пор не давало мне покоя. Я чувствовала себя самой настоящей набитой дурой, только что пославшей куда подальше собственное счастье и не знавшей, хватит ли ей смелости пойти и к этому счастью постучаться обратно, чтобы впустило.