Юлия Кузнецова - Снежинки счастья

Все подскочили и расхватали баночки с мороженым с подноса у Егора. Светленькая Оля взяла даже две баночки и добавила со смущенной улыбкой:

– Раз модно, то…

Егор просиял. Мы с Тусей переглянулись – какой он смешной, не видит, что Оля давно уже потеряла от него голову.

– Ну что? – капризным голосом спросила Аля. – Играть-то будем?

Тут в комнату вошли те две девочки, которых мы встретили у подъезда.

– Юля! Маша! – обрадовался Егор. – Как хорошо, что вы вернулись!

Юля фыркнула и уселась на диван.

– Я вас познакомлю, – сказал Егор, – Маш, вот, садись на стул.

Я не повернула головы, «Маша» явно относится к новой девочке – Егор знает о том имени, на которое я откликаюсь.

– Итак, – сказал Егор, обращаясь ко мне, – это Юля и Маша, а это…

Он указал на Тусю:

– Наташа и…

– Тоже Маша! – встряла Аля.

Я бросила на нее короткий взгляд.

– Мария, – четко сказал Егор, показывая на меня – это Мария.

– То есть тоже Маша? – не поняла Юля.

– Нет, – покачал головой Егор, – она не любит, чтобы ее называли Машей. Только Марией.

Антонов кивнул, подтверждая его слова. Еще бы – утром я не давала ему тетрадь с алгеброй, пока он не сообразил, что кричать «Машка! Машка!» – не лучший способ со мной законтачить.

– Так и говорить – Мария? – продолжала недоумевать Юля. – На «вы», что ли?

– Зачем, можно на «ты», – улыбнулась я ей и протянула свое мороженое – мое горло не окрепло еще достаточно после того гриппа.

– Как в Испании, – добавил Егор, – там же нет никаких «Маш», только «Мария».

– Просто Мария, – со смехом сказала Аля, и близнецы тут же послушно фыркнули.

«Солистка и хор девочек-зайчиков!» – подумала я сердито, но тут заметила, что парень за дверью поднял голову и смотрит на меня.

Смотрит внимательно, словно я стала экраном айпэда, и на мне тоже показывали что-то интересненькое.

Он оказался кареглазый. Крупный нос с горбинкой, тонкие губы.

– Ешьте мороженое, оно тает! – сказал кто-то над ухом.

Но таяло не только модное фисташковое мороженое. Неожиданно растаяла и я – под взглядом этого парня. Никто не смотрел на меня так: прямо, смело и внимательно, ни капельки не боясь, что его будут дразнить.

Сердце забилось, глухо и больно – тук-тук… тук-тук… Мы как будто очутились в комнате одни. Голоса остальных доносились словно через пелену тумана. Мне почудилось, что он слышит глухие болезненные удары моего сердца. Слышит их и видит меня насквозь.

Из забытья меня вывел насмешливый голос Али:

– Тусенька! Тебе удалось донести до нашей вечеринки целый пузырек и не расколотить его?

– Один в лифте разбился, – бесхитростно призналась Туся.

Послышался смех.

– Ну показывай, чего принесла! – велела Аля. – Это духи для чего? Они помогут мне окрутить физрука так, чтобы он двояки постирал?

Я тряхнула головой. Нет, нельзя дать им издеваться над Тусей!

– Аля, – крикнула я через всю комнату, – ты же хотела поиграть? Так вперед? Ассоциации? Или «я никогда не»?

– В «я никогда не» – не хочу, – обиженно надула губы Аля, – потому что я уже все попробовала на свете, а вы все – все «никогда не»!

– Тогда давай в «три факта» обо мне? – предложила я, перекрикивая смех.

Я сощурилась, и Аля наклонила голову и сощурилась в ответ. Потом кивнула. Приняла, значит, вызов.

Что ж, я сделаю их всех в эту игру и докажу, что мы с Туськой – сильнее Али и ее шайки, и они не смеют над нами издеваться. А еще было бы круто выиграть на глазах этого парня, который по-прежнему смотрел на меня так, словно был застывшей восковой фигурой, не способной повернуть голову в другую сторону…

Играть в «три факта обо мне» довольно просто. Особенно с теми, кто тебя не очень хорошо знает. То есть вдвоем с Туськой играть было бы сложновато – она в курсе всего, что происходило со мной, а я знаю в мельчайших подробностях обо всем, что случилось с ней. Мы ведь часто остаемся друг у друга на ночь и болтаем до тех пор, пока не начинает светать.

А вот с одноклассниками играть легко. Они же не знают, что ты, например, делаешь на даче или даже после школы. Да и в школе – кто там смотрит друг на друга? Только Оля на Егора, но ей можно, она влюблена…

Так вот, загадываешь три факта о себе. Например, «я съела вчера две стограммовые шоколадки подряд», «родители дали три тысячи на карманные расходы за раз», «я влюблена в парня своей сестры». Два факта из них – правда. Один – ложь. Нужно угадать, на каком факте ты соврала. Иногда это очевидно – ну, например, как с родителями. Кому придет в голову дать на карманные расходы три тысячи рублей?!

Но бывает так, что для кого-то это очевидно, а для кого-то – не очень. Потому что, например, Егору, бывает, дают и по две тысячи, а он рассудит: где две, там и три – и скажет, что этот факт – правда. А две шоколадки – ложь. А Оля с Викой, например, возразят, что вчера готовились к олимпиаде и съели по две стограммовые шоколадки подряд и что этот факт – наверняка правда.

В общем, очень увлекательно, а главное, можно узнать друг о друге удивительные вещи. Ведь ты не болтаешь со всеми одноклассниками по ночам до рассвета, а только ночью можно признаться в самых невероятных невероятностях.

Мы расселись на полу по кругу. Все, кроме ледяного царя, конечно. Он снова уткнулся в айпэд. Ну что ж, погоди! Вот уж я загадаю три факта!

Начала Кристина.

– Первый факт, – сказала она, – я люблю пауков. Второй – я люблю лягушек. Третий – я люблю крыс.

– Полинка, молчи! – велела она сестре, которая тут же открыла рот, чтобы сделать предположение.

– Про пауков – вранье! – заявила Аля, поморщившись. – Кто их может любить?

– Мне кажется – про лягушек, – возразил Дима, – они же такие скользкие, бр-рр…

– У них крыса вроде была, – задумчиво сказал Антонов, следя за Полиной, – значит, она ее любила.

Полина чуть улыбнулась.

– Я тоже думаю, вранье про лягушек, – согласился Антонов, – пауки маленькие, безобидные.

– А я считаю – о пауках, – упрямо повторила Аля.

– Давайте голосовать? – предложил Егор. – Кто за то, что Кристина не любит пауков?

Подняли руки все девочки.

– Кто за лягушек?

Парни подняли руки.

– Итак? – сказал Егор. – Тинка?

– Крыс! – засмеялась Кристина. – Я крыс не люблю!

– У вас же была крыса! – удивился Антонов.

– Но она ее терпеть не могла, – проворчала Полина, – я нашей Шушере и клетку чистила, и воду меняла.

– Это нечестно! – возмутилась Маша. – Неправильно загадывать о том, кто что любит. Это необъективно. А то, пока загадывала – любит, а потом – передумала.

– Я не передумывала, – возразила Кристина.

– Маша права, – поддержала подругу Юля, – давайте именно факты. Я упала с лошади, например.

– И с тех пор я такая, – негромко продолжил Сергеев, и они с Антоновым расхохотались.

Юля надула губы, но она вообще горазда была обижаться на всех, ну точно как наш Егор.

– Тусь, вперед! – скомандовала Аля, подтолкнув мою подругу, которая села с Алей рядом, приободренная Алиной просьбой рассказать о пузырьке.

Та вздрогнула, наверное, не ожидала, что ее так быстро спросят, и промямлила:

– Я летом упала с велосипеда. Я… я… люблю гулять под дождем… Ой, люблю нельзя, да?

– Смотря кого ты любишь, – усмехнулась Аля, – а то расскажи – мы послушаем!

И все засмеялись – гораздо больше, чем того требовала слабая шутка. Сергеев просто заржал, как конь, – но его чипсами не корми, только дай над чем-нибудь похихикать.

Я сжала край своего свитера в кулаке. «Не смей обижать мою подругу, Алька!» – огненным зигзагом пронеслось в моей голове.

– Я делаю духи. И я… Я никогда не крашу ногти.

– Ну, духи она точно делает, – усмехнулся Сергеев, кивая на пузырек.

Я улыбнулась – Туське удастся их провести.

– Глупый ты, Сергеев, – перебила его Аля, – духи – это со спиртом. А она просто масло смешивает. Так что это и есть вранье!

Туся кротко кивнула. Я вздохнула. Мда, быстро они ее раскололи.

– А, кстати, намажь-ка меня своими новыми, – предложила Аля, протягивая руку, – для чего они, говоришь?

Тусиного ответа я не услышала – свои три факта стала загадывать Юля. Я ее слушала вполуха – дальше была моя очередь, и мне очень хотелось придумать что-то эдакое. Включилась я, когда они начали спорить по поводу Юлиных фактов.

– Да не проводила она ночь в отделении полиции! – кричал Егор. – Ну быть такого не может! За что ее могли туда посадить?

– А может, и проводила, – засомневался его брат, – в универе, куда я хожу на дополнительные, была демонстрация студенческая, так всех, у кого транспаранты были, забрали на ночь в отделение. Потом выпустили. Так что вполне может быть!

– Не верю, – качала головой Аля.

– А я верю, – неожиданно для себя самой подала голос я.

– Аргументируй! – потребовала Маша.

– Это самый необычный факт из всех, – пояснила я, – скорее всего, он и есть правда. А что у нее было еще?

Я посмотрела на Тусю, но та была увлечена – шептала Але на ухо о том, на что влияет ее новое супераромамасло.

– «Я не доела мороженое» и «Я хожу дома босиком».

– Я – за мороженое, – сказала я уверенно, – потому что на самом деле – она его наверняка доела.

– Согласен, – кивнул Сергеев, – клевое было мороженое!

– Ну я же говорил, – расплылся в улыбке Егор, – Мария, голосую за мороженое!

Нас с Егором поддержали все остальные, даже Дима. Только Аля упрямо голосовала за «отделение полиции».

– Мария права, – улыбнулась Юля, показывая всем свою баночку из-под мороженого, она действительно оказалась пустой.

– Ха! – сказала я, вскидывая кверху кулак.

– Она профи в играх, – кивнула моя Туся.

– Ну давай, загадывай ты, профи, – сказала Аля.

– Слушайте. «Я кормила скатов на берегу океана сырым мясом». «Я пою на испанском». «Я связала шарф».

– Какой шарф? – спросила Вика.

– Тот, что в прихожей, – пожала я плечами.

Егор вскочил, исчез на секунду, а потом вернулся – с моим шарфом в руках.

– Лейбла нет, – сообщил он.

– Дай-ка, – протянула руку Аля, – да, фирма не указана, но он фабричный. Так что – отпадает.

– Может, она так хорошо вяжет, что получается как будто фабричный, – подала голос Оля, и я улыбнулась ей в благодарность за комплимент.

– Да ладно, – не поверила Аля.

Еще бы, она каждую мою «пятерку» в школе провожает этим восклицанием.

– А мне кажется, скаты – вранье, – сказал Дима, – какие скаты, Мария? Электрические?

– Нет, – покачала я головой, – обыкновенные. Черные или серые. С хвостами. Они подплывают, и у них на спине такое отверстие, вроде рта. Берешь кусочек сырого мяса и засовываешь им в этот рот. Они хватают и уплывают.

– Довольно подробно, – кивнул Егор, – я верю.

– А я нет, – покачал головой его брат.

– А мне можно участвовать? – подала голос Туся.

Я кивнула. Почему нет, пусть участвует. Даже веселее будет.

– Я никогда не слышала, чтобы ты пела по-испански, – сообщила Туся.

Все уставились на нее.

– Они лучшие подруги, – сказала Полина, – я согласна с Тусей. Где Мария могла выучить испанский?

Я улыбалась с хитрым видом.

– Ну что? – спросила я. – Сдаетесь?

– Еще чего! – воскликнул Антонов. – Голосуем!

– Я – за испанский! – сказала Туся, и с ней согласились все, кроме Али.

– Дураки вы, – заявила она, – шарф фабричный!

– Ты тоже за испанский голосуешь? – спросил Егор у брата. – Ты же скатов подозревал?

– Ну, раз лучшая подруга говорит, – развел руками Дима, – и потом, и правда – про скатов она все очень подробно рассказала.

– Так, за испанский – большинство! – подытожил Егор. – Мария?

– Скаты, друзья мои! – хмыкнула я.

– Я знал! – завопил Дима. – Это нечестно!

– Что – нечестно?!

– Нечестно так натуралистично описывать! Откуда ты вообще знала об этом – как их кормят?

– Мама рассказывала, – пожала плечами я, – они ездили с папой в свадебное путешествие на какие-то острова и там кормили скатов.