Юлия Климова - Снежное сердце

– У вас есть два дня на оплату счета…

– Я это помню, – перебила Таня. – И не сомневайтесь – я его оплачу!

– Успехов вам в этом нелегком деле, – улыбнулся Барков. – Но если мечты так и останутся мечтами, – он сделал короткую паузу, – жду вас в понедельник в качестве секретаря. Рабочий день начинается в девять часов утра – попрошу без опозданий.

О! Сейчас бы она с удовольствием оторвала не только карман на его рубашке, но еще и рукава и воротник!

За два дня можно сделать очень многое. Например, продать часть своего имущества. К чему копить барахло и дышать пылью? Надо легче расставаться с ненужными вещами (и с нужными тоже вполне можно расстаться, если уж жизнь заставляет).

Бывшая владелица ресторана, ныне разорившаяся должница, взяла блокнот, ручку и отправилась на прогулку по собственной квартире.

Надежда первая – драгоценности.

Уши Таня проколола в восемнадцать лет: дядя на день рождения подарил семейную реликвию – увесистые золотые сережки с фианитами, и пришлось посетить один из салонов красоты (не пропадать же добру!). Проносила она их только полгода, потом убрала прабабкино украшение в шкатулку и благополучно о нем забыла. Под джинсы вроде не подходят, под деловой костюм тоже… устала снимать и надевать. На смену она купила серебряные сережки, которые гармонировали практически с любой одеждой, но и они тоже были забыты через три месяца, и сейчас помочь в беде не могли.

Отношения с кольцами у Тани складывались гораздо лучше – их было больше… Целых три штуки. Первое – подарок мамы на окончание школы, второе – куплено впопыхах в момент лиричного настроения, а третье «свалилось с неба» на беспроигрышной лотерее в парфюмерном магазине «Блю» (природа металла и камня до сих пор оставались загадкой).

Особое место в «коллекции» драгоценностей занимали цепочки, уж они-то не могли пожаловаться на полнейшее равнодушие хозяйки. Изредка Таня надевала подарок «своей первой любви» – короткую цепочку из белого золота, которая очень нравилась Зойке (но клянчить ее та не рисковала: в данном случае речь шла о памятных чувствах). Также была востребована плетеная веревочка с плоским кулоном в виде бабочки, сложившей крылья, – необычно и красиво.

Легкие, тонкие, милые сердцу…

Таня покачала головой и решительно закрыла вместительную деревянную шкатулку. Что из этого можно продать? Подарок «первой любви» или мамин подарок? А может, дядин? Нет.

Она отошла от зеркального трюмо и, тяжело вздохнув, посмотрела в блокнот. Лист остался чистым.

Надежда вторая – бытовая техника.

Вопрос первый – куда ее нести? Вопрос второй – где заплатят деньги сразу? Ладно, с этим можно разобраться потом, а пока необходимо произвести инвентаризацию.

Микроволновка… хм, устарела, да и от частого использования значительно потеряла в цене.

Чайник… ну это уж слишком, в кастрюльке, что ли, воду кипятить?

Миксер… кому он нужен?

Пузатая магнитола… отлично, но только ее нужно сначала отремонтировать (диски, зараза, не читает).

Небольшой телевизор на кухне… был бы он плоским, а так… сколько за него можно выручить? Ладно, как говорится: с миру по нитке – записываем!

Телевизор в гостиной – отличный, куплен три года назад, но на правом верхнем углу трещина (случайно грохнулась ваза… хорошо бы выкинуть все хрустальные вазы… и когда же мама перестанет их дарить?). А в левом нижнем углу постоянно маячит зеленое пятно, намагнитился, что ли, от DVD-проигрывателя? Записывать или нет?.. Есть ли смысл и можно ли прожить вообще без телевизора?

Серебристый тоненький DVD-проигрыватель. Вполне. Записываем!

Пылесос. Нет, с ним расстаться никак нельзя.

Цифровой фотоаппарат «Canon». Да! Да! Да!

Три старых мобильника. То есть они не старые, а вышли из моды. Тоже неплохо – записываем.

Мини-тренажер «Ступеньки»… Месяц она добросовестно им пользовалась… можно и сейчас попользоваться… да, лучше оставить – пригодится. Но надо оплачивать счет. Записываем.

Надежда третья – одежда.

Таня распахнула один из шкафов и пробежала взглядом по вешалкам. Эх, и зачем она пару дней назад разобрала свое тряпичное богатство и отвезла маме две сумки с вещами? Ну, не просить же обратно, тем более что мама забирает вещи не для себя, а передает их какой-то чудаковатой соседке.

– Это я дурака сваляла, – поморщилась Таня.

Жалко, как же жалко – в шкафу осталась только самая любимая одежда, но ничего не поделаешь…

Она протянула руку к одному из брючных костюмов – куплен за двадцать пять тысяч рублей, и, наверное, за него можно выручить тысяч пятнадцать-семнадцать.

– Угу, – кивнула Таня. – Записываем.

Черное вечернее платье… ну уж нет, у каждой уважающей себя женщины должно быть вот такое платье!

Шуршащая длинная юбка с голубым отливом… Десять тысяч? Восемь? Записываем.

Еще один брючный костюм – летний – где-то девять тысяч… лето не скоро, так что – прощай, прощай!

Плащ – нет, пиджак – ну-у… нет, темно-синяя кофта – да, широкий шарф – да, кружевная туника – нет…

Через час Таня с чувством глубокого удовлетворения перечитывала составленный список. Надежда на избавление от долга уже не поблескивала где-то вдалеке, а сверкала точно начищенный медный таз на солнце. Барков проиграл! Она усмехнулась, потерла ручки и победно произнесла:

– Не на ту напали, Павел Сергеевич, понятно?

* * *

Расстегивая на белой рубашке пуговицы, Фадеев приближался к Зойке. Она внутренне трепетала и ужасно стеснялась, не понимая, откуда он взялся и что собирается делать. Может, у него серьезные намерения?

Рубашка полетела в кресло…

Да, наверное, серьезные. То есть… понятно уже, чего хочет…

«А я против, категорически против», – подумала Зойка, но руки предательски дернулись вверх, желая убрать с глаз челку, а затем расправить складки мягкого короткого махрового халата – какой-то ненужный жест получился… торопливый, кокетливый.

– Я все время думаю о тебе, – хрипло сказал Фадеев, и Зойка зажмурилась.

– Честно говоря, я тоже вас не забыла.

Она открыла глаза и наткнулась на его теплую улыбку и на его… обнаженный торс… (ГОЛОЕ ТЕЛО – ВОТ КАК ЭТО НАЗЫВАЕТСЯ! Хотя нет, пока полуголое…)

– А я-то еще одета, – растерянно выпалила Зойка и уставилась на свои клетчатые тапки. Глупо, ох как глупо!

– Я помогу тебе… – ответил Фадеев и сел рядом с ней на диван… Дотронулся пальцами до ее щеки и…

«Тили-тили, пип-пип, тили-тили, пип-пип!..»

Зойка вздрогнула, подскочила с дивана, задела коленкой тарелку с овощным салатом, пристроенную на стуле, бросилась сначала к двери, а затем к телефону. Разве можно? Разве можно прерывать такой удивительный сон?! Это же поистине преступление века! (Вообще-то надо еще разобраться, к чему такое снится и… нормально ли это?)

– Приезжай, срочно приезжай! – раздался в трубке нервный голос Тани, а затем понеслись гудки.

Недоуменно пожав плечами, Зойка посмотрела на часы. Пять вечера… Кажется, она задремала за поеданием салата… Ой! Это же Танька уже вернулась со встречи, и, похоже, Барков ее расстроил…

Подхватив тарелку, Зоя побежала с ней на кухню, поставила на стол, глотнула холодного чая, на ходу собрала волосы в хвост и перетянула их найденной в кармане халата резинкой. Быстро-быстро собралась и, сунув в карман полушубка пачку печенья «Юбилейное» (гостинец для подруги), припустила в сторону автобусной остановки.

Стоило поднести палец к звонку, как дверь распахнулась. Посмотрев на Таню, Зоя поняла, что дела обстоят, мягко говоря, неважнецки. Ее дорогая и горячо любимая бизнес-леди плакала только в исключительных случаях (когда это было последний раз? И не вспомнишь), а сейчас глаза и нос у нее красные, а в кулаке зажата потерявшая былую свежесть бумажная салфетка.

– Это тебе, – протянула Зойка печенье и ободряюще улыбнулась.

– Спасибо, – всхлипнула Таня и совершила уж совсем невероятный поступок: чмокнула подругу в щеку и добавила: – Большое спасибо, это так трогательно.

Вот это да! Конец света!

Очутившись в просторном светлом коридоре, Зойка разделась и зашла в комнату.

– Ты куда-то собралась? – скользя взглядом по невообразимому бардаку, поинтересовалась она. Хотя лучше было спросить – а что здесь вообще произошло?

Ящики из шкафов наполовину выдвинуты, и почти из каждого торчат бумаги, журналы, части одежды… Книжные полки пусты, а сами книги стопками высятся на полу. Стол завален всем, чем только можно, а на креслах небрежно лежит одежда, которую теперь наверняка придется заново гладить.

– Нет, я просто искала… – упавшим голосом сказала Таня, – я просто искала документы на телевизор, фотоаппарат, мобильные телефоны… Я перерыла все, но нашла только паспорта на холодильник и микроволновку, а они-то как раз мне совершенно не нужны! Ты даже не представляешь, в какую глупейшую и ужасную ситуацию я влипла! Барков… Барков… Он демон зла! Он потребовал такое, такое…

– Ух ты! Не может быть, – выдохнула Зойка, вспоминая недосмотренный сон.

– Да не это! И что у тебя только в голове! – Таня всплеснула руками и плюхнулась на диван.

Присутствие подруги ее несколько утешило, и на свет вновь проклюнулась колкая злость. Всхлипнув разок для порядка, она промокнула салфеткой уже сухие глаза и рассказала о состоявшихся переговорах и о поставленном условии.

– …или оплата счета в двухдневный срок, или судебное разбирательство, организованное профи-юристами, или место секретарши с зарплатой семнадцать с половиной тысяч рублей… плюс «милый и добрый» начальник Павел Сергеевич Барков в нагрузку. Представляешь? Это же самое настоящее безумие! – закончила эмоционально длинную речь Таня.

– Ни хренашечки себе, – протянула изумленная Зойка. – Вот ведь мститель проклятый!

– Денег занять мне не у кого. Абсолютно не у кого! Лида была единственным человеком, кто мог помочь, и ее деньги пошли на оплату счетов. И не будем забывать о маминой приятельнице и моем однокурснике – им я тоже должна… Кредит, взятый на ремонт «Рыжей осени», надо было возвращать, иначе пришлось бы выплачивать еще и проценты. Я тогда обзвонила всех знакомых, заняла денег и продала машину…

– Не переживай, – Зойка стала решительно наводить «порядок». Двинувшись по кругу, она принялась запихивать все по шкафам, не слишком-то задумываясь, где и как должны лежать вещи. Катастрофа, свалившаяся на Таню, ее весьма озадачила, и она пребывала в не меньшем шоке, чем подруга. – Мы еще раз всех обзвоним, и нам помогут… У меня есть четыре тысячи – это, конечно, немного, но… А еще один кредит можно взять в банке?

– Нельзя. Я безработная и могу похвастаться только банкротством.

– А ты точно его правильно поняла? Зачем успешному человеку секретарша, которая будет его ненавидеть?

– Ему хочется поиздеваться, ты же сама сказала, что он мстит. Гад!

– А может, это все Задольская придумала? – Зойка подняла с пола фотоальбом и пролистала его. Вот они на пикнике – едят шашлыки и помидоры, вот в ресторане – отмечают выигрыш в казино (одну тысячу рублей), вот посиделки в номере дома отдыха… Веселые и беззаботные. Эй, справедливость, где ты?!

– Точно. Какие тут могут быть сомнения. – Таня презрительно фыркнула.

– Теперь пускай женятся и мучаются друг с другом всю оставшуюся жизнь, – с чувством потрясла кулаком Зойка и отправила фотоальбом на книжную полку.

– А я-то, глупая, решила выкрутиться, распрощавшись с собственными вещами. Список написала, – Таня вздохнула, огляделась, но блокнота не увидела, он погиб смертью храбрых в безудержной волне бардака. – Драгоценностей я особо не ношу, так что тут не повезло… Эх, надо было вкладывать деньги в бриллианты. Шмотки вроде есть, но с ними тоже вышла промашка – их минус в том, что они дорогие. В обычном секонд-хенде такие никому не нужны или их согласятся выставить за бесценок, а в хорошем магазине свои правила – я звонила, узнавала. Сначала одежду надо сдать в химчистку, потом принести вместе с квитанцией на оценку, потом брюки и юбки повесят в зале и деньги выплатят только тогда, когда это барахло кто-нибудь купит. И сколько ждать? Месяцы? Кто заплатит за ношеный костюм десять тысяч рублей, если за такие деньги можно приобрести отличный новый? Хотела еще продать телевизор, фотоаппарат, мобильники – это же приличные деньги получились бы, но, оказывается, в скупку такие вещи без технического паспорта не принимают. Мне в одном магазине даже сказали: «Мы ворованным не торгуем». Представляешь! – Таня возмущенно закинула шарф на верхнюю полку шкафа. – Это все кровно заработанное!

– А может, еще раз поговорить с Барковым, ну есть же у него сердце, – утопая в сочувствии, предложила Зоя.

– Ага, есть. Оно в яйце, яйцо в утке, утка в ларце, ларец на дереве, а дерево на острове в океане! Ни за что, ни за что не буду его секретаршей! В тюрьму сяду, а готовить ему кофе не стану! И вообще – пусть приходят и описывают имущество, полагаю, в таком случае никому технических паспортов не понадобится!