– Не переживайте, такие ситуации проходят мимо меня.

– Надеюсь.– Сделав паузу, он внимательно смотрит на меня, и я вновь улавливаю в его взгляде тень тревоги. – Ну, что ж, пора идти. Удачи тебе, Анечка.

Я слабо улыбаюсь:

– Спасибо. До свидания, Владимир Павлович.

Он вновь дарит мне теплую улыбку и скрывается за стеклянными дверями. Едва я успеваю прийти в себя после странного и чуть не доведшего меня до истерики разговора, как к стойке подходит молодая девушка, интересующаяся паролем от Wi-Fi.

За два часа я отвечаю на этот вопрос восемь раз, хотя вся информация о доступе в Интернет обозначена на ярко-желтых карточках, прикрепленных к стенам.

Покончив с елкой, рабочие скрываются совершенно для меня незаметно, и две девушки – Лера и Саша, устало принимаются наряжать новогоднюю красавицу. Они молодцы, весь день украшали холл и дело того стоило. Через перила деревянной лестницы девушки продели пушистую гирлянду из искусственных веток вплоть до третьего этажа. Потолок, окна и даже моя стойка украшены россыпью из белых лампочек и блестящей красно-сине-зеленой мишурой.

Закончив наряжать елку, Лера с Сашей принимаются собирать разбросанный на полу мусор. Предлагаю им свою помощь, и вот, мы уже втроем бегаем по всему холлу и кидаем в черные мусорные мешки куски оторванной мишуры, цветную бумагу и сломанные скрепки, на которых держатся игрушки на елке.

– На завтра останется зал ресторана и главное крыльцо, – говорит Лера, устало рухнув в одно из темно-зеленых кресел.

Никого кроме нас в холле нет, поэтому можно на минутку присесть на мягкую мебель.

– Во сколько должны приехать телевизионщики? – спрашивает Саша, распустив тоненькую косичку светлых почти прозрачных волос.

– С двенадцати до четырех приедут местные каналы, а после шести здесь будет федеральный, – отвечаю я. – Инна Викторовна хочет, чтобы в сюжете показали банкет и салют.

– Они будут ночевать здесь? До салюта ждать долго. Он часов в одиннадцать-двенадцать.

– Да. Рано утром они уедут.

– Нужно будет помахать перед камерой, чтобы мамуля меня увидела! – хохочет Лера.

Саша усмехается и откидывает голову на мягкую спинку дивана. Мы познакомились с ней пару дней назад, когда обе рано утром брели в гостиницу. В «Снежных холмах» она работает третий год и должность разнорабочего ее вполне устраивает. Ей не приходится таскать тяжелые коробки или мешки с картошкой, но она действительно много работает, как например сегодня. А еще следит за сотрудниками и проверяет, все ли вышли на работу, кто опоздал или кому нужна медицинская помощь, в случае если кого-то из персонала настигла болезнь. Ей приходится принимать груз, который чуть ли не ежедневно приходит на территорию курорта и делать заказы различных товаров. Она скромнее, чем Лера, в разговорах и внешности, но при этом в ее маленьких светло-синих глазках скрывается та самая женская мудрость, которая приходит с годами. Не думаю, что у нее есть муж, иначе она бы не жила здесь шесть месяцев вдали от семьи.

– Тебе еще четыре часа здесь сидеть, – с грустью говорит она мне, глядя на большие часы над телевизором.

– Я совершенно не устала, в отличие от вас, – улыбаюсь и киваю на двери, – а вам пора отдыхать.

– Это точно! – протягивает Лера с закрытыми глазами. – Прямо сейчас готова уснуть здесь.

– Иди «домой», – говорит Саша, имея в виду гостиницу для персонала. – Я еще хочу сходить в подсобку на кухне и разложить упаковки с соками, которые пришли вчера. Больше ведь не кому это сделать, – со вздохом говорит она мне. – Там, наверное, не пройти не проехать, все на полу стоит.

– Они никуда не убегут. Их можно и завтра расставить в алфавитном порядке, – иронизирует Лера, широко зевнув.

– Так, вставай! – по-доброму командует Саша, поднимаясь с дивана. – Давай! Вдруг гости зайдут, а ты разлеглась тут как у себя дома. Иди отдыхай. Хватит с тебя сегодня.

Лера вяло прощается с нами и скрывается за дверью в небольшую комнату для персонала, где находится наша верхняя одежда.

– Моя троюродная сестра, – пожимая плечами, объясняет Саша. – Закончила школу весной и принципиально решила не поступать в университет. Видите ли нуждается в отдыхе после экзаменов.

– И ты забрала ее сюда?

– Пришлось! – улыбается Саша, и я замечаю усталость в ее светлых глазах, которая не имеет ничего общего с физическим утомлением. – Ее мать так разозлилась, что целый месяц не разговаривала с ней, а Лера то и дело слонялась без дела. Тетя попросила меня устроить ее хоть куда-нибудь, а зная Леру, без помощи ей на новом месте долго не продержаться. Так, что, теперь она тут выполняет мои поручения. По крайней мере не сидит дома, а я хотя бы могу за ней присматривать.

– Вы откуда?

– Мы из Сургута, как и большинство сотрудников. Некоторые приезжают сюда из Мегиона, Радужного, Пыть-Яха. Ну, теперь к нам подключился и Екатеринбург, – добавляет она, улыбаясь мне. – Здесь здорово, правда?

– Волшебно.

– Точно! Волшебно. Три года назад думала, что останусь здесь всего на один сезон, но не могла не влюбиться в это место. Теперь вот жить без него не могу. Случись с тобой такое, ты переедешь сюда?

– Не думала об этом, – честно отвечаю я, постукивая пальцами по коленке, – время покажет.

– Это точно. Но я уже вижу по твоим глазам, что тебе здесь очень нравится, а твое это «волшебно» целиком передает чувства, – говорит она, улыбаясь. – Не знаю, мне кажется, что здесь все по-другому. Атмосфера, люди, начальство, – добавляет она, выделив последнее слово. – Где бы не работала, а побывала я в разных местах, уж поверь мне, нигде руководство не было таким внимательным и родным что ли.

– Ты говоришь о Владимире Павловиче?

Саша кивает:

– Он знает всех поименно! Каждого. И точно помнит сколько времени ты здесь работаешь. Поздравляет с праздниками, на восьмое марта собственноручно дарит каждой женщине тюльпаны и большую коробку конфет. Да и вообще, при встрече интересуется делами, здоровьем. Его хоть и редко можно увидеть, но зато если повстречается на пути – поднимет настроение на несколько дней вперед.

Я улыбаюсь, прекрасно понимая, о чем именно говорит Саша.

– Жаль, что того же нельзя сказать о другом руководителе, но слава богу, здесь он практически не появляется, по крайней мере, не попадается мне на глаза. Ну, или я ему.

– А как его зовут? Не дай бог попасть в неловкую ситуацию.

Саша хихикает, и только сейчас я замечаю у нее кривой передний зуб.

– Понятия не имею, – отвечает она, разведя руки в стороны. – Знаю только, что он неприятный тип. Я столкнулась с ним лишь однажды, два года назад. Шла утром в административный корпус, а ветрище был просто сумасшедший. Снег бил в лицо и я практически ничего не видела. Представь, бреду в своих огромных валенках с шерстяными носками, как вдруг натыкаюсь на огромную широкую стену, или дерево – тогда мне сложно было понять, и падаю прямо на задницу. Поднимаю глаза и вижу перед собой незнакомого мужика: высокого, крепкого, и с такими, как бы это сказать, с такими обозленными глазами, что казалось, будто бы я не просто толкнула его, а разломала ему карточный домик, который он собирал пятьдесят лет.

– И что он сказал тебе?

– Ничего. Но то, как он посмотрел на меня, ясно дало понять, что было бы лучше больше никогда в жизни не попадаться ему на глаза.

Бред какой-то, но судя по ее серьезному выражению лица, она действительно опасается этого человека.

– Неужели он такой…Страшный? – спрашиваю я, с трудом подобрав слово.

– Еще как! – восклицает Саша, опустив ладони на ноги. – И дело не во внешности. Говорят, он очень избалованный. Любит грубить и ставить себя выше других. Он вроде бы родственник Владимира Павловича, но я в этом не уверенна. Один парень, Витька, рассказывал, что как-то раз тот пришел к нему в мастерскую. Он там ремонтирует снегоходы, и бураны эти жуткие. Ну, так вот, начал спрашивать, мол «где тут у тебя отвертка», к примеру, я уже точно и не помню, что конкретно тот тип искал. Но у Витьки этого не оказалось, так этот ненормальный со злости вырвал сиденье в одном из снегоходов и разбил им окно! А через несколько часов Витьке позвонили из административного корпуса и попросили срочно явиться в отдел кадров. Ну, и испорченное имущество повесили на него.

– А потом что?

– Парня уволили, а этому сумасшедшему хоть бы хны! Конечно, он же здешняя шишка.

– Думаю, Владимир Павлович обратил бы внимание на такое странное поведение… Или во всяком случае, выслушал бы этого мастера, Витю, прежде, чем увольнять его.

Саша расхохоталась так, как будто я рассказала какой-то анекдот, и от этого звонкого, но немножко дикого смеха, мне становится не по себе.

– Ты думаешь, этот сумасшедший, такой уж придурок? Владимира Павловича в тот момент здесь не было. Он страстный любитель полазить по горам, отправиться в поход. Вот и тогда, уехал куда-то в Европу на несколько дней.

– А-а, – только и протягиваю я, чувствуя неприятный осадок после этого разговора. – Стас немного говорил об этом…человеке, и тоже не знает его имени. Но так же, как и ты, радовался, что редко видится с ним. Странно как-то.

– Может, он всего лишь приведение? Бу-га-га… – нарочито пугающим тоном говорит Саша, заставив меня улыбнуться.

Громкий звонок рабочего телефона в пустом холле пугает. Мое сердце бьется как у испуганного зайца. Вскакиваю с дивана и бегу к стойке, а лодочки скользят по блестящему кафельному полу.

– Администратор Анна, я вас слушаю? – представляюсь я дружелюбно, ответив на звонок.

Тишина.

– Я вас слушаю? – повторяю я, пробегая глазами по столу, монитору и папкам с бумагами.

Мне кажется, будто я слышу чье-то дыхание, ровное и тихое. Смотрю на мелкий экран телефонной базы, на которой должен высветиться номер комнаты или домика, но кроме трех решеток на нем ничего нет.

Странно. Прежде такого не было. Неполадки какие-то.

– Извините, я вас не слышу и не могу определить, с какого вы номера. Перезвоните еще раз, пожалуйста. Должно быть какой-то сбой…

В трубке послышались гудки, и я жду повторный звонок. Никто не перезванивает, и пока гипнотизирую телефонную трубку, Саша желает мне спокойной смены и скрывается в коридоре.

– Я так тебя люблю, котя-я-я, – слышится пьяный женский голос со стороны ресторана. – Давай поплаваем?

– Уже поздно, – мямлит мужской. – Бассейн наверняка закрыт.

Ах, да, влюбленная парочка, которая завтра выезжает. Высокая блондинка и брюнет устало бредут к лестнице, поддерживая друг друга.

Я свободно выдыхаю, когда они скрываются в пролете и сажусь в свое черное крутящееся кресло с мыслями о горячем кофе.

Звоню на кухню и делаю заказ. Через двадцать минут в холле появляется низенькая официантка с подносом в руках.

– Огромное спасибо, – шепчу я ей, параллельно отвечая на поздний телефонный звонок из «303» номера. – Хорошо, Сергей Николаевич, завтрак в номер будет доставлен точно по времени. Не за что. Доброй ночи.

Делаю пометку в журнале, который утром проверит заведующая по кухне, и оформит доставку завтраков в те номера, у которых стоит галочка.

Оставшиеся четыре с половиной часа пролетают быстро. Больше никто не звонит, гости постепенно возвращаются в свои номера после сытного ужина, а я, насладившись макаронами с сыром и куриной котлетой, углубляюсь в чтение зарубежного романчика, который мне одолжила Вероника.

В два часа ночи на улице очень тихо и холодно. Фонарики и гирлянды освещают мне путь, а понимание того, что вокруг здесь полно людей, пусть даже и видящих сейчас десятый сон, я спокойно иду по узкой тропинке, скрытой между густыми елями и соснами. Темный лес теперь совершенно не пугает меня. Я просто иду вперед и стараюсь не обращать внимание на слабые звуки, которые он издает.

Сворачиваю на очередную тропинку, протоптанную отдыхающими, и размышляю о завтрашнем дне. Официальное открытие сезона – праздник для гостей курорта. Это торжественный ужин, танцы, шоу-программа и красивейший салют. В добавок ко всему завтра приедет федеральный канал, который расскажет о «Снежных холмах» в воскресном выпуске новостей, и нужно, чтобы все было идеально.

Пока вспоминаю пламенные речи Инны Викторовны о торжественной части открытия сезона, недалеко от меня в темной роще слышится рев снегохода. Господи, неужели кто-то еще катается в такое позднее время?

Сквозь густые деревья ничего не видно, да я и особо не стараюсь приглядеться. Прибавляю шаг, чувствуя как холод постепенно сковывает мое лицо.

Дорога уходит вниз и немного расширяется. Рев снегохода как будто преследует меня, но я совершенно спокойна, ведь здесь пешеходная зона, по которой могут прогуливаться только гости и лыжники. Пальцы рук постепенно замерзают, прячу их в карманах пуховика. Интересно, чем завтра будет заниматься Вероника, когда вернется «домой»? Она сможет погулять вечером в центре, посмотреть шоу-программу и насладиться грандиозным салютом. Возможно, мне тоже удастся хотя бы одним глазком посмотреть фейерверк с крыльца гостиницы. Жаль, что у меня выпала вторая смена.