Розамунда опасалась, что девушка доведет себя до горячки. За внешней веселостью ощущались отчаяние и боль. Должно быть, в ту ночь, когда Аннабелл пришла к ней, она все-таки приняла решение и теперь упорно претворяла это решение в жизнь.

Розамунда получила ответ от кузины Леонарда, которая писала, что вдова ее кузена – всегда желанная гостья в их доме и может жить там, сколько пожелает. Большинство вещей Розамунда уже упаковала и теперь только ждала дня отъезда. Но почему-то последние дни перед оглашением помолвки тянулись невыносимо медленно. Казалось, время остановилось. Мучения несчастной женщины усугублялись тем, что все непременно желали поделиться с ней своим счастьем.

Розамунда улыбалась и старалась, чтобы ее поведение не сильно отличалось от того, каким должно быть поведение тети только что обручившейся племянницы.

Но сколько раз за это время она пожалела, что отвергла лорда Берсфорда! Тайная связь помогла бы ей отвлечься от мыслей о Джастине. К тому же она не сомневалась, что благодаря богатому опыту Джоша близость с ним была бы приятной и даже волнующей. Он молод, красив и ни в чем не уступает Джастину. Не исключено, что к тому времени, когда пришла бы пора уезжать, она уже без памяти влюбилась бы в Джоша.

Ведь когда она решилась на близость с Джастином, их тоже не связывали ни любовь, ни взаимные обязательства. Поэтому доводы, которые она привела Джошу, не являлись истинной причиной ее отказа.

Разница была в том, что ее безумно влекло к Джастину. Возможно, это было всего лишь волнение плоти, по крайней мере сначала, но все же ее тянуло именно к нему. Она не испытывала подобных чувств к Джошу. Ей хотелось только забыться с ним и ни о чем не думать.

Много раз она смотрела на Джоша, раздумывая, не подать ли ему знак, что она готова принять его предложение, но каждый раз отказывалась от этой мысли. Нельзя заниматься любовью с мужчиной только потому, что ты не можешь заполучить того, кого любишь.

К счастью, потому что второй раз Розамунда не смогла бы ему отказать, Джош не возобновлял попыток соблазнить ее и даже не пытался остаться с ней наедине.

Уставшая от ожидания Розамунда почти обрадовалась, когда день рождения маркиза наконец наступил. Пришел последний день ее терзаниям в этом доме. На следующее утро она сможет уехать. Пока же она займется сборами и приготовлениями к балу. Утром Розамунда помогала украшать цветами бальную залу, а оставшееся время потратила на то, чтобы вымыть и высушить волосы, сделать прическу и выбрать платье.

К вечеру она уже начала считать часы, оставшиеся до отъезда. Экипаж Денниса будет готов сразу после ленча. Ждать осталось меньше суток. И она как-нибудь сумеет перетерпеть это время.

Аннабелл не захотела идти в оранжерею вместе со своими юными кузинами, а предпочла расставлять цветы по вазам. Однако, учитывая тот факт, что она умела найти в оранжерее самые красивые цветы, но плохо разбиралась в аранжировке, ей следовало бы сделать наоборот. После того как леди Марч и Розамунда несколько раз переставили вазы, расположением которых сама Аннабелл была весьма довольна, девушка решила выйти подышать свежим воздухом. До вечера было еще далеко, и она могла не торопиться.

В парке ее и нашел лорд Берсфорд.

– Тебе запретили появляться в доме до начала бала? – спросил он. – Наверное, ты путалась у всех под ногами?

– Как малое дитя, – добавила она. – Нет, конечно, нет, Джошуа. Просто мне захотелось немного подышать.

– И охладить эти прелестные щечки, – сказал он. – Последнее время они все время горят. Погуляй со мной. – Он протянул ей руку.

– Мне скоро надо будет вернуться, – заколебалась Аннабелл.

– Зачем? Тебе нужно целых пять часов, чтобы приготовиться к балу?

– Джошуа… – Она посмотрела на него беспомощным взглядом.

Он бережно взял ее руку.

– Давай немного пройдемся, – попросил он. – Хотя бы до озера.

– Но до озера целая миля, – ужаснулась она. – Мне нельзя отлучаться надолго.

И все же она пошла рядом, изредка бросая на него беспокойные взгляды. Джош был необычно серьезен и молчалив.

Когда они отошли на порядочное расстояние от дома и скрылись от случайных взглядов за плотной стеной деревьев, он заговорил:

– Мне хотелось бы знать, что ты имела в виду, когда сказала, что умерла бы, если бы меня не стало.

– А я так сказала? – легкомысленно спросила она – Мы все очень переживали за тебя, Джошуа. У бабушки глаза не просыхали от слез. Видишь ли, очень тяжело находиться в неведении, а мы не знали, жив ты или тебя уже нет на свете.

– Ты говорила не обо всех. Ты сказала: я бы умерла.

– Ну, это просто оборот речи. Я хотела сказать, что меня очень огорчила бы твоя смерть.

– Да? А почему?

– Потому что ты мой кузен.

– Троюродный.

– Ну и что?

– Аннабелл, скажи мне, что ты имела в виду.

– Ничего. Я ничего не имела в виду, Джошуа.

– Это правда? – Он резко повернулся к ней и прислонил ее к дереву. – Сегодня будет объявлено о вашей помолвке. Завтра пошлют уведомление в лондонские газеты. Это твой последний шанс, Аннабелл.

– Что это значит, Джошуа? Он положил руку ей на затылок и жадно всматривался в ее лицо.

– Я всегда любил тебя, не так, как других своих кузин. И всегда думал, что лучше бы леди Гилмор предназначила тебя в жены мне, а не Джастину. Но только на этой неделе я осознал, что на самом деле испытываю к тебе, только сейчас, когда уже слишком поздно и почти ничего нельзя исправить.

– Мне надо идти, Джошуа.

– Я не хочу, чтобы ты совершила ошибку. Ты должна быть счастлива.

– Я уже счастлива. Я согласилась выйти замуж за Джастина и поэтому счастлива.

– Ты говоришь правду?

– Да.

– Тогда почему у тебя при этом такой несчастный вид?

– Потому что я не люблю оставаться с тобой наедине, – сердито ответила Аннабелл. – Я не люблю находиться так близко от тебя.

– Отчего же?

Она молча смотрела на него.

– Ты боишься этого? – Он припал к ее полураскрытым губам долгим поцелуем.

Когда он оторвался от нее, она по-прежнему молчала и только смотрела на него огромными серыми глазами, полными слез.

– Из-за этого ты не любишь меня? – спросил он. – Из-за того, что я могу нарушить твое спокойствие?

– Я не говорила, что не люблю тебя, – прошептала она.

– А что ты говорила?

– Я хочу вернуться. – Ее голос дрожал.

– Что, Аннабелл? – повторил он, наклоняя голову и не отрывая взгляда от ее губ. – Скажи мне.

– Я боготворила тебя, когда была маленькой, – ответила она, закрывая глаза, – ты был таким красивым, заботливым и всегда смеялся. Я не могла не восхищаться тобой, сколько ни старалась. Все говорили о твоих похождениях и твоих женщинах, и я пыталась презирать тебя или хотя бы стать к тебе равнодушной.

– Но не могла? – Он стер слезы, бежавшие по ее щекам.

Она отрицательно мотнула головой.

– И я действительно думала, что умру, когда мы узнали о твоем ранении и потом долго не получали никаких вестей. А когда я узнала, что ты хромаешь и больше не сможешь обходиться без палки, у меня чуть не разбилось сердце.

Он с нежностью коснулся ее губ.

– Ну вот, можешь смеяться надо мной, – сказала она, – и говорить, что я еще маленькая.

– Мне страшно подумать, что кто-то любит меня так давно.

– А теперь ты скажи мне. – Аннабелл подняла на него глаза, и он ужаснулся тому страданию, которое прочитал в них. – Скажи, что не женишься на тете Розе. Я видела вас вместе, вы смеялись и были очень счастливы. И я видела, как вы вместе ушли в тот вечер, когда объявили о нашей с Джастином помолвке. Пожалуйста, Джошуа. Женись на ком угодно, только не на ней. Я смогу пережить, если ты женишься на какой-нибудь другой женщине, но только не на тете Розе.

– Я намерен жениться на тебе. Она посмотрела на него сквозь слезы и вдруг засмеялась.

– О да, ведь это так просто. Мы просто пойдем к дедушке и скажем ему, чтобы, объявляя о помолвке, он сказал, что жених – ты, а не Джастин, – промолвила она.

– Сегодня не будет никакого объявления. Получится не очень красиво, если твоим женихом объявят меня, в то время как все ожидают, что это будет Джастин. Мы скажем всем на следующей неделе.

– Джошуа… – Она достала из кармашка платья носовой платок и вытерла слезы. – Отведи меня домой. Я выставила себя перед тобой полной дурой. Ты можешь быть доволен.

– Я люблю тебя, – сказал он.

– Не надо, – рассердилась Аннабелл. – Я раскрыла тебе всю душу. Не смейся надо мной, это жестоко.

Он отобрал у нее платок и сунул к себе в карман. Потом притянул ее к себе и поцеловал, вкладывая в этот поцелуй всю свою любовь и весь свой опыт.

– Я люблю тебя, – сказал он, глядя в ее запрокинутое лицо. – И прошу тебя стать моей женой. Но прежде чем ты ответишь, я хочу предупредить, что все объяснения я беру на себя. А после того как ты согласишься, я скажу тебе одну новость, которая значительно уменьшит твое чувство вины. Хорошо?

– Нет, перестань, Джошуа. Это сумасшествие. Я уже дала слово.

Он снова поцеловал ее, и на этот раз поцелуй был таким долгим, что у нее закружилась голова.

– Ну так что?

– Джошуа…

– Ты выйдешь за меня, Аннабелл?

– Пожалуйста, Джошуа…

– Выйдешь?

– Ты сумасшедший. Самый настоящий сумасшедший.

– Скажи «да».

– Я уже обручена.

– Ну же…

– Ты отпустишь меня, если я скажу «да»?

– Нет.

– Джошуа!

– Ты выйдешь за меня?

– О-о, ну хорошо, да, но только пока длится это безумие. Как только мы вернемся, все опять встанет на свои места.

Он усмехался, глядя на нее, и она не выдержала и прикоснулась к ямочке на его щеке.

– Не больно-то мужественный у меня вид с этой ямочкой, да?

– Не знаю, у меня она всегда вызывала слабость в коленках, – ответила Аннабелл, потом посмотрела в его смеющееся лицо и нехотя улыбнулась.

– Джошуа, ты же знаешь, что мы не можем этого сделать.

– Для того, кто дрался под знаменами герцога Веллингтона, нет ничего невозможного, – сказал он. – Вот увидишь. И чтобы сознание вины не давило на тебя так сильно, я скажу тебе кое-что интересное.

Она бросила на него недоверчивый взгляд.

– Готов спорить, что наша помолвка будет не единственной на этой неделе, – заявил он. – И думаю, что обручится и Джастин…

Девушка недоуменно нахмурилась.

– …с Розамундой, – закончил лорд Берсфорд, довольный произведенным эффектом. Аннабелл не могла вымолвить ни слова.

– Подожди немного и увидишь сама, – пообещал он. Потом обнял ее за плечи и повел назад к дому.

– Но, Джошуа… – остановилась она, – это же совершенный абсурд!

– Да, ты находишь? – весело спросил он. – Это не более абсурдно, чем то, что я сделал тебе предложение в день твоего обручения с Джастином, и не более абсурдно, чем то, что ты согласилась.

В молчании они прошли еще немного.

– Джошуа, – не выдержала наконец Аннабелл, – скажи, ты все это серьезно?

– Да. – Он улыбался, глядя ей в глаза.

– У меня кружится голова и ноги подкашиваются, – вдруг призналась она. – Ты действительно говоришь правду? Может быть, ты просто боишься, что я буду несчастлива с Джастином?

– Что за мысли бродят в твоей голове! Я делаю это, моя дорогая девочка, по одной-единственной причине: потому что люблю тебя.

– Ну, тогда, – сказала она, сделав глубокий вдох, – я не намерена прятаться в своей комнате. Я пойду и буду стоять рядом с тобой, Джошуа.

– Правда? – На губах его играла неизменная усмешка.

– Да, – твердо ответила девушка.

– И не побоишься предстать перед бабушкой, дедушкой? Перед родителями? И перед Джастином?

– Нет.

Он стиснул ее руку.

– Ну, я всегда говорил: лучше вместе попасть в ад, чем порознь в райские кущи. Может быть, именно эта мысль помогла тебе набраться мужества?

– Нет.

– А как твои коленки? Они перестали дрожать?

– Нет.

Он засмеялся:

– Да, перед битвой это всегда было проблемой: унять дрожь в коленках.

– Ты сравниваешь это с битвой?

– Лишь отчасти. – Перед тем как ступить на мощеный двор перед домом, он остановился, чтобы поцеловать ее в губы. – Наш случай гораздо труднее.

Граф Уэзерби отпустил камердинера и еще раз оглядел себя в большом зеркале. Сегодня он оделся соответственно случаю. На нем были небесно-голубые бриджи, вышитый серебром жилет, атласный фрак – тоже голубой, но более насыщенного цвета, чем бриджи, белые чулки и сорочка с изрядным количеством кружев на воротнике и манжетах.

Возможно, это был слишком парадный туалет для загородного приема, но для жениха в день объявления помолвки – вполне подходящий. А для свободного человека? Поразмыслив, он решил, что в любом случае надел бы то, что приготовил ему Генри, на вкус которого он вполне полагался.