Кристин Ханна - Снова домой

– Приветик, Мэд, – сказал Энджел, улыбаясь веселой мальчишеской улыбкой, и у Мадлен от этой улыбки сильней забилось сердце. Энджел вытащил из-за спины букетик парниковых маргариток и протянул его Мадлен.

Она изумленно смотрела на букет, пытаясь – глупо, конечно, – вспомнить, когда в последний раз мужчина преподносил ей цветы.

– Очень красивые, – выговорила она банальную фразу, но ей больше ничего не могло прийти в голову. Все мысли перепутались.

Стоя в дверном проеме, на фоне вечернего звездного неба, Энджел выглядел таким неправдоподобно красивым, что у Мадлен перехватило дыхание.

Энджел посмотрел на букет, потом перевел взгляд на Мадлен.

– Хотел купить дюжину красных роз – даже специально зашел в цветочный магазин, но вдруг подумал, что это слишком напоминает мою прежнюю жизнь. Я тогда дарил цветы многим женщинам, которые меня, в общем, мало интересовали. – Он пожал плечами. – Во всяком случае, увидел эти маргаритки и сразу вспомнил о диких маргаритках, что растут у меня под окнами... и решил, что эти цветы понравятся тебе куда больше.

Его забота тронула Мадлен. На какую-то секунду Мадлен даже потеряла дар речи от умиления. Казалось, время повернуло вспять, и она снова стала молоденькой девушкой. Это было восхитительное чувство! Мадлен молчала и все больше волновалась. Наконец, она жестом пригласила его пройти на кухню.

– Я должна поставить цветы в воду.

Энджел ухмыльнулся:

– Непременно.

Она взяла букет, поднесла цветы к лицу и глубоко вдохнула их свежий влажный аромат. Они вместе вошли в кухню. Взяв фарфоровую, в мелких трещинках, вазу, единственную, которая имелась в доме, Мадлен поставила цветы. Заметив, как он странно посмотрел на вазу, она пожала плечами и пояснила:

– В моем доме цветы бывают далеко не каждый день. Энджел быстро взглянул на Мадлен.

– И напрасно, у тебя цветы должны быть именно каждый день, – заметил он. – А теперь налей им воды, чтобы мы могли заняться чем-нибудь другим.

Мадлен расправила цветы в вазе, жалея, что не умеет придать букету нарядный вид.

– Чем-нибудь другим? – переспросила она, переставляя поближе к краю особенно большой и красивый цветок. Нежный стебелек переломился в ее пальцах, и Мадлен досадливо поморщилась.

– Я придумал для нас целую программу на сегодняшний вечер.

Мадлен постаралась поаккуратней прислонить сломанный цветок к позолоченному краю вазы.

– Но я не могу никуда уйти... Лина...

– Перед тем как выехать к тебе, я говорил по телефону с Линой, она сказала, что поедет с Захарием в кино.

Мадлен не сразу поняла, к чему Энджел кЛонит.

– Погоди, ты что же, хочешь сказать, что назначаешь мне свидание?

Энджел рассмеялся:

– Видно, что ты недаром пятнадцать лет училась в колледже, соображаешь.

Она не смогла сдержать улыбки, хотя от мысли, что она пойдет на свидание с Энджелом, у Мадлен голова кружилась.

– И куда же в таком случае мы пойдем?

Улыбка исчезла с лица Энджела, и на секунду он стал таким серьезным, что Мадлен подумала: «Уж не шутка ли это?!» Но тут Энджел снова улыбнулся:

– Потом сама увидишь.

И прежде чем она успела хоть что-нибудь ответить, Энджел вытащил из кармана брюк черный платок и помахал им перед лицом Мадлен.

Она недоуменно уставилась на черную шелковую ткань.

– Это еще зачем?

– Хочу поиграть с тобой в жмурки. Она засмеялась:

– Значит, эта стриптизерша из Флориды сказала правду?

– Слушайте, доктор, выбросьте эти дурные мысли из головы! Я приготовил настоящий сюрприз!

– Надеюсь, без применения наручников или собачьего поводка?

Энджел подошел ближе.

– Обернись-ка.

Мадлен медленно повернулась. Энджел стоял так близко, что она почувствовала на шее его горячее дыхание.

– Теперь закрой глаза.

Она подчинилась его просьбе. Энджел завязал Мадлен глаза, стараясь сделать не слишком тугой узел. В полной темноте все чувства Мадлен обострились, пытаясь скомпенсировать утраченное зрение. Она услышала, как на каминной полочке громко тикают часы, слышала дыхание Энджела и свое собственное, чувствовала слабый аромат маргариток и запах лосьона Энджела. Он взял ее за плечи и осторожно повернул лицом к себе.

Энджел стоял так близко, что Мадлен, казалось, ощущала жар, исходивший от его тела. Она очень хотела видеть выражение его глаз, с которым он сейчас смотрит на нее.

Энджел нежно провел пальцем по верхней губе Мадлен, и она слегка вздрогнула от неожиданности. Взяв ее за руку, он провел Мадлен на другой конец комнаты. Она услышала, как скрипнула входная дверь, почувствовала дуновение прохладного ветерка на лице.

Мадлен хотелось сорвать с глаз платок.

– Все это так странно.

– Доверься мне, – прошептал Энджел.

Она хотела вступить с ним в спор, но неожиданно для самой себя передумала. Он сказал: «Доверься». А Мадлен очень хотелось поверить Энджелу.

– Хорошо.

– Теперь постой здесь, я принесу тебе обувь и выключу всюду свет.

– Моя комната – первая дверь налево. А обувь в моем шкафу, внизу.

– Спасибо, что сказала. Иначе я начал бы искать в холодильнике.

Было слышно, как он ушел в дом. Мадлен осторожно, на ощупь, прошла на крыльцо и остановилась.

Ночь была полна самых разнообразных звуков. Где-то на улице открылась и закрылась дверь. Слабый ветерок пытался сорвать последние листья с яблони в ее саду. Холодный воздух овевал лицо, шевелил волосы. Она услышала, как рядом с ней скрипнула ступенька крыльца. Звякнула металлическая цепь. Ей показалось, что рядом кто-то вздохнул – или это был ветер. И тут Мадлен почудилось, что она ощущает слабый запах лосьона, которым обычно пользовался Фрэнсис.

Она нахмурилась под повязкой.

– Фрэнсис? – едва слышно прошептала Мадлен, чувствуя, что совсем теряет голову.

Энджел хлопнул входной дверью, помог Мадлен спуститься с крыльца и сесть на скамью. Энджел хрустнул коленями, наклоняясь, чтобы помочь ей надеть туфли. Некоторое время он возился с застежками.

Она чувствовала себя настоящей Золушкой.

Затем он взял ее за руку, провел через сад и помог усесться на переднее пассажирское кресло своего «мерседеса». Ни слова не говоря, Энджел завел мотор, и они поехали.

Мадлен считала повороты, стараясь мысленно определить, куда же именно они едут. Пока они проезжали первые кварталы, она прекрасно ориентировалась. Но затем повороты стали такими частыми, что Мадлен перестала за ними следить и расслабленно откинулась в кресле.

Наконец машина остановилась. Энджел выключил мотор. Она с нетерпением ожидала, что он вот-вот снимет с нее повязку с глаз. Предвкушение чего-то хорошего наполнило сердце.

Он помог ей выйти из машины и начал развязывать узел. И вот, чуть придерживая развязанный платок на лице Мадлен, Энджел слегка наклонился к ее уху и прошептал:

– Добро пожаловать в 1978 год.

Он сорвал повязку – и Мадлен глазам своим не поверила. Они находились в Каррингтон-парке, и сейчас в нем был устроен карнавал. Ослепительно сверкали лампы фонарей и цветные гирлянды на фоне черного бархатного неба. Настоящих и искусственных звезд было великое множество. Почти в двух шагах от Мадлен, подобно железному великану, возвышалась карусель. Она была ярко освещена и медленно вращалась.

Мадлен чувствовала, как магия карнавала околдовывает ее душу, унося в далекое прошлое. Она вновь была шестнадцатилетней девушкой, стоявшей за руку со своим парнем на пороге вечности. Все было почти как тогда. Аромат жареной кукурузы, запах смазки от карусели, смех детей, крики зазывал у аттракционов. Музыка, бравурная и громкая, уносилась в вечернее небо.

Пораженная до глубины души, Мадлен обернулась к Энджелу.

– Как ты узнал, что все это находится именно здесь? Он улыбнулся и поправил ее растрепавшиеся волосы.

– Это я сделал так, чтобы все это оказалось здесь. Устроил для тебя и для себя маленький праздник.

Она покачала головой.

– Хочешь сказать, ты...

– Мой врач-кардиолог был настоящим тираном. Я знал, что она ни за что не позволит мне появиться в людном месте, и поэтому я специально нанял этих парней. Обещаю, что среди незнакомых людей обязательно надену маску, и только для тебя буду ее снимать.

– Никакой маски тебе теперь не нужно.

– Ну так как, будем стоять и рассуждать, что да почему, или все-таки повеселимся?

Она огляделась вокруг, стараясь слиться со всем этим радостным великолепием. Прошлого и настоящего больше не существовало: они слились воедино. Были только Энд-жел, и Мадлен, и карнавал...

– Конечно, повеселимся.

– Вот и хорошо... – Энджел взял ее за руку и потянул ко всем этим праздничным огням. Рассмеявшись, Мадлен охотно последовала за ним. Она шла как раз туда, где все начиналось.

Мадлен и Энджел шли, взявшись за руки, по дорожке парка. Смешение звуков музыки и разноцветных электрических огней создавало непередаваемую атмосферу праздника. Зазывалы со смехом приглашали желающих купить кукурузных хлопьев Или поучаствовать в игре «метни кольцо». Возле кабинки № 6 им предложили сфотографироваться рядом с Женщиной-Богатырем.

Мадлен чувствовала себя на седьмом небе. С каждым шагом она все глубже погружалась в прошлое. Воспоминания о предательстве Энджела почти совсем стерлись из памяти, забыты были те долгие дни и ночи, которые она провела в ожидании его. Ей больше не под силу было нести груз тяжких мыслей: Мадлен ощущала сейчас необычайную легкость, казалась себе удивительно молодой и наивной.

– Смотри! – Энджел показал рукой на будку, расположенную неподалеку, и потянул Мадлен туда. Она побежала следом, спотыкаясь от безудержного смеха.

Возле будки Энджел натянул на лицо маску и перегнулся через деревянный заборчик. Зазывала с морщинистым лицом радостно осклабился.

– Хотите выиграть приз для вашей дамы, мистер?

Только теперь Мадлен увидела, на что смотрит Энджел, и у нее перехватило дыхание. Это оказалась пара пластиковых красных сережек, укрепленных на специальном стенде.

Она понимала, что не должна сейчас смотреть на Энджела. Он все прочтет по ее глазам, поймет, что чувствует Мадлен, вспоминая о том, давнишнем карнавале. И все же она против воли подняла глаза на Энджела.

Когда их взгляды встретились, Мадлен почувствовала, что между ними как будто пробежал электрический разряд.

– Сережки, – прошептала она. Улыбнувшись, Энджел нежно погладил ее по щеке.

– Ладно, ладно, голубки, – мощным голосом рявкнул зазывала. – Будем платить или как?

Энджел улыбнулся:

– Или как.

И прежде чем Мадлен успела что-либо сказать, он схватил ее за руку и потащил дальше по дорожке. Она еле поспевала за Энджелом, чуть не падая от счастливого смеха. Только когда они подошли к самому краю праздничного поля, Мадлен сообразила, куда именно тянет ее Энджел. Сердце ее на мгновение остановилось в груди.

Энджел привел ее к дереву, к их дереву.

Воспоминания нахлынули с такой силой, что дышать сразу стало трудно.

Энджел встал на колени, потянув Мадлен за собой. Отпустив ее руку, он принялся копать землю. Вскоре перед ним вырос небольшой холмик влажной земли.

– Ага, вот и они, – произнес он, вытаскивая из ямки заляпанные грязью красные сережки. Энджел снял с лица маску, и она повисла у него на груди. Затем повернулся и посмотрел в глаза Мадлен.

Она не отрываясь смотрела на дешевые пластиковые сережки и вспоминала последнюю ночь, проведенную вместе с Энджелом. Они тогда лежали под этим деревом и клялись друг другу в вечной любви.

Обычно эти воспоминания вызывали у Мадлен душевную боль, но сегодня прошлое было не властно над нею. Мадлен была с Энджелом, он держал в руке залог их любви, в воздухе пахло жареной кукурузой, а вокруг гремел музыкой и сверкал огнями праздник.

– Ты помнил... – прошептала она и закусила нижнюю губу, чтобы не расплакаться. Впрочем, Мадлен не слишком старалась сейчас сдерживать слезы.

Выпачканной в земле рукой Энджел осторожно отвел волосы с ее лица.

– Помнишь, что мы тогда говорили друг другу? Были совсем юными и поклялись любить друг друга вечно. И еще говорили, что эти сережки будут символом нашей любви...

Она через силу улыбнулась, хотела что-то сказать, но в горле застрял комок. После небольшой паузы Мадлен прошептала:

– Глупые детские слова. Улыбка чуть тронула губы Энджела.

– Вовсе не глупые. Ты тогда еще сказала: «Давай спрячем их здесь, как наш талисман. И когда мы постареем, то придем сюда вместе с внуками».

– О Господи, – прошептала она. – А ведь правда, именно так я и говорила.

– Я пытался позабыть, Мэд, все убегал и убегал от этих воспоминаний, пока не понял, что бежать больше некуда и незачем. И хотя многое позабылось, эти слова я не смог бы забыть никогда. Они врезались в память намертво. – Энджел взял руку Мадлен, повернул ее ладонью вверх и положил на ладонь грязные сережки. – Я никогда не забывал тебя. Я понимаю, это не оправдывает моего поведения, но все равно я хочу, чтобы ты знала: никогда не мог забыть...