Тара Сивек - Соблазн и закуски

– О боже, как же я завидую сейчас этому парню. Вот бы и мне полежать между ее сиськами. Как малышу, – прошептал Дрю.

– Ты вообще себя слышишь? – спросил я, пока мы выходили из комнаты Гэвина и шли к столу, где уже сидели Лиз с Джимом. 

***

После невероятно вкусного ужина, прошедшего почти без ссор между двумя детьми – и под детьми я подразумеваю Дрю и Гэвина, – Клэр начала поднос за подносом выносить свои сладости. И ее вкуснющие ням-нямки на серебре завладели всеми моими мыслями. Мне так хотелось съесть с подноса ее саму. Лизнуть ее Глобусы.

– Картер, хочешь попробовать?

– Охренеть как.

– Фу-у-у-у! Мама, а Картер сказал слово на «х»! – наябедничал на меня Гэвин.

Упс.

– А ты-то откуда знаешь такие слова? – насмешливо поинтересовался Дрю.

– Чувак, мне четыре, – ответил Гэвин.

Я поспешил извиниться, пока не ляпнул что-нибудь еще, и убежал в ванную. Пока я стоял и, отливая, старался не думать о разложенной на подносе Клэр, дверь внезапно открылась, и в ванную зашел Гэвин.

– О, привет, Гэвин, – нервно сказал я, пытаясь отвернуться от него, не прерывая струи. – Хм… приятель, я как бы немного занят. Ты не мог бы прикрыть дверь?

Он выполнил мою просьбу, однако никуда не ушел, а остался в маленьком закрытом пространстве вместе с писающим мной. И уставился на мои причиндалы. И мне стало по-настоящему неудобно.

– Гм… Гэвин, ты можешь смотреть куда-нибудь в другое место? Вон, смотри, какая клевая в ванне уточка.

Все равно смотрит. Нет ли тут повода для беспокойства?

– Ого, Картер. Какая ОГРОМНАЯ у тебя писюлька.

Внезапно присутствие Гэвина в ванной перестало меня напрягать. Эх, вот если бы он побывал со мной в туалете, когда я учился в школе, а потом сообщил эту пикантную новость Пенни Франклс, то возможно мне бы не пришлось танцевать на выпускном балу в одиночестве.

Закончив свои дела, я застегнул штаны и нажал кнопку слива, всю дорогу пытаясь удержаться от искушения, чтобы не похлопать себя по спине. Да, представьте себе, у меня огромная писюлька. Еще чуть-чуть – и мне понадобилась бы для ее перевозки тачка. И это чистая правда, ведь устами младенца, как известно, глаголет истина.

Мы вернулись обратно, и я, как был с глуповато-самодовольной ухмылкой, так и уселся за стол.

– Чего ты разулыбался? Готовишься пустить газы? – пошутил Дрю.

– Мамочка, а у Картера ОГРОМНАЯ писюлька, – сказал Гэвин со ртом, набитым печеньем, потом поднял руки и развел их на метр в стороны – примерно так люди хвалятся о том, какую большую поймали рыбу.

Под всеобщий смех Клэр дотянулась до его рук и быстро опустила их вниз, а я откинулся на спинку стула и ухмыльнулся, пытаясь удержать свою анаконду под столом, чтобы она никого не испугала.

– Эй, дядя Дрю, хочешь грязную шутку? – взбудораженно спросил Гэвин.

– Даже не знаю. А тебе не влетит за нее? – серьезно проговорил Дрю. Было умилительно наблюдать, как он беспокоится о том, чтобы у Гэвина не было неприятностей.

– Свинья упала в грязь, перешла через дорогу и залезла на крышу! – прокричал Гэвин и немедленно захихикал над своей «грязной шуткой».[31]

Все, кроме Дрю, отдали должное попытке Гэвина пошутить и вежливо посмеялись.

– Чувак, это было совсем не смешно, – сказал с совершенно непроницаемым лицом Дрю.

– Хочешь получить? – закричал Гэвин, потрясая в воздухе своим маленьким кулачком.

– Ну все, достаточно. Гэвин, иди надевай пижаму, а я скоро приду и почитаю тебе сказку, – сказала ему Клэр.

Гэвин соскочил со стула и, напоследок бросив на Дрю еще один угрожающий взгляд, убежал в свою комнату. И пять пар глаз устремились на Дрю.

– Что? – удивился он. – Я не понял, что в этой шутке смешного?

– Ладно, Клэр, – сказала Лиз, отворачиваясь от Дрю – вероятно, чтобы избежать соблазна придушить его. – Пришло время для настоящего шоу. Расскажи нам, что у тебя есть, – Она указала на расставленные на столе подносы.

Клэр пошла вдоль стола, называя все свои сладости. Печенье с сюрпризом, домашние «черепашки», «каштаны» из белого шоколада, глазированные молочным и белым шоколадом чипсы, крендельки, орешки, изюм, воздушный рис, бекон, а также клюквенные плюшки, которые Дрю упорно называл «клюквенными шлюшками».

Все было просто потрясающим, и я испугался, что мы впадем в сахарную кому, если начнем это пробовать. Пока мы взирали на сладости, а Клэр краснела от комплиментов, Дженни кружила вокруг стола и щелкала фотоаппаратом.

– Клэр, снимки вышли отличные. Предлагаю на обложке брошюры обделить все, что покрыто глазурью, – сказала она.

– Ты имела в виду «выделить»? – спросил Джим.

– Я так и сказала, – ответила она. – Обделить.

– Клэр, можно мне пойти с тобой, когда ты будешь укладывать Гэвина спать? – спросил я в надежде отвлечь внимание от словесных странностей Дженни.

Она просияла, а я порадовался своей предусмотрительности.

Оставив гостей убирать со стола, мы ушли в комнату Гэвина и нашли его спящим в коробке с игрушками. Едва увидев его, я рассмеялся.

– Не смейся, – шепнула она с улыбкой. – Он засыпал в местах посмешнее. У меня есть целый альбом с фотографиями, где он спит на диване, свернувшись как кошка, на обеденном столе – то сидя, то лицом вниз, – под елкой в груде игрушек, в шкафу, на унитазе… причем, он провалился внутрь, но так и остался спать. Он как лошадь. Может спать чуть ли не стоя. Джим придумал ему индейское имя – Вождь Сплюгдепопало, а Лиз называет его Капитан Нарколепсия.

Она бесшумно подошла к нему, легко подняла его маленькое тельце на руки и, поцеловав в лоб, понесла к кровати, а я, стоя у дверного косяка, старался подавить приступ девчачьей сентиментальности, потому что было ужасно мило наблюдать за тем, как она ухаживает за нашим сыном. Клэр накрыла его одеялом, погладила по голове и еще раз поцеловала, после чего вернулась ко мне.

– Ну что, мистер Эллис, сильно вас испугала вся это домашняя родительская хренотень? – спросила она.

На ее лице играла улыбка, когда она встала напротив, но я видел, что веселость ее напускная, и на самом деле она жутко нервничает на тему того, как я со всем этим справляюсь. Я взглянул через ее плечо на малыша, спящего у себя в кроватке, и мое сердце забилось быстрее. У меня возникло отчетливое желание схватить его в охапку, прижать к себе и никогда больше не отпускать, защитить его от всего плохого и укрыть от всего страшного, вроде призраков или клоунов.

Черт. Клоуны это пипец как страшно.

Я перевел взгляд на стоящую напротив невероятную женщину и понял, что к ней чувствую то же самое.

– Я ненавижу клоунов и не хочу, чтобы до тебя добрались призраки, – выпалил я.

Она рассмеялась и ласково потрепала меня по щеке. Отвечать на вопросы в лоб у меня всегда получалось отстойно. И она, и Гэвин были дороги мне. Я хотел заверить ее, что никуда больше не денусь, но почему, блин, почему мне так сложно было это сказать?

– Я не это имел в виду. В смысле, да, я ненавижу клоунов. Обычно ими наряжаются тупые, страшные мужики, которым надо запретить надевать длинноносые ботинки и что угодно в горошек.

Господи, да заткнись со своими клоунами!

Только я открыл рот, чтобы засунуть огромную клоунскую туфлю еще глубже, как Клэр накрыла мои губы ладонью.

– Это нормально. То, что ты испугался. Поверь, я ни в чем тебя не виню, – промолвила она тихо. – Ты был одинок и свободен, а потом вдруг – раз, и у тебя появилась семья.

Я сделал глубокий вдох, а потом, решившись на новую попытку, отвел ото рта ее руку и положил ее себе на грудь.

– Прежде всего, позволь сказать, что я очень, очень хреново умею вести душещипательные беседы о своих так называемых чувствах. Хотя Дрю, если ты его спросишь, вряд ли со мной согласится. Он пять лет слушал, как я ною, будто младенец, о том, как сильно мне хочется разыскать тебя. После того, как я столько времени сводил всех своих знакомых с ума, пытаясь найти твой запах, я не собираюсь с криком убежать в ночь и облажаться по-новой.

Большим пальцем рисуя на моей груди кружки, она поднесла вторую руку к моей щеке, а потом привстала и мягко поцеловала меня в губы. Когда она опустилась, я обнял ее за тонкую талию и прижался лбом к ее лбу.

– Я знаю, что, узнав обо всем, дал по газам, как водитель, скрывшийся с места аварии, но Клэр, честное слово, я больше не стану пугаться.

Чуть отодвинувшись, она посмотрела мне в глаза, и уголки ее губ приподнялись в улыбке.

– Ты правда процитировал сейчас строчку из «Коктейля»?

– Да. И если ты хочешь, чтобы я, как Том Круз, начал скакать и прыгать ради тебя на диване, я готов это сделать.

– ТЫ ИЗДЕВАЕШЬСЯ?! ДА Я СКОРЕЕ ЗАСУНУ ЭТО СЕБЕ В ЖОПУ!

Громкий возглас Дрю, донесшийся из гостиной, отвлек наше внимание друг от друга. В последний раз посмотрев на Гэвина, мы закрыли дверь и рука об руку вернулись в гостиную, где все, усевшись в кружок, играли в извращенную игру «или-или».

Мы с Клэр сели рядышком на диване. Я обнял ее за плечи, а она уютно прильнула ко мне. У меня сто лет не было такого идеального момента.

– Ладно, теперь моя очередь, – сказал Дрю. – Джим, какое порно-имя ты выбираешь: Хью Э. Рекция или Майя Кончита? 

– Цепи и плети заводят меня… давай-давай… са-а-адо ма-а-азо…[32]

– Гэвин Аллен Морган, если ты не прекратишь петь эту песню, я поставлю тебя на улице возле баков, и пусть тебя забирают мусорщики! – оторвавшись от уборки на кухне, заорала я в десятый раз за сегодняшний день.

– Мне скучно, – пробурчал Гэвин и потопал в свою комнату.

– Кстати о мусоре. Во сколько собирается прийти этот… как его… Кристи? – спросил из-за стола мой отец.

Почему сегодня все будто сговорились действовать мне на нервы?

– Папа, заканчивай. Его зовут КАРТЕР. И он придет, как только проснется.

Отец демонстративно посмотрел на свое запястье, где никаких часов не было и в помине.

– Сейчас 12:48. Что он за лодырь такой?

Я швырнула кухонное полотенце на стойку и, развернувшись к отцу, смерила его суровым взглядом.

– Папа, ну сколько можно? Я тебе говорила, у него бывают ночные смены. Еще один такой комментарий – и я поменяю твой статус на фейсбуке на «Я люблю пенисы».

Остановившись около холодильника, чтобы добавить еще несколько пунктов в список покупок на дверце, я изо всех сил старалась не смотреть на часы. Мне определенно хотелось поскорее увидеться с Картером.

Из-за того, что я по уши завязла в делах перед торжественным открытием магазина, а Картер часто работал сверхурочно, мы не виделись целую неделю – с того самого ужина, – но каждый день разговаривали по телефону. Плюс Картер несколько раз звонил специально, чтобы пообщаться с Гэвином, отчего мое сердце буквально таяло.

Воспоминания о том, что произошло между нами в кладовке, заработали мне дополнительные очки за домашнее задание Лиз по исследованию чемоданчика с продукцией «кому нужен мужчина». Лиз потеряла дар речи, когда я рассказала ей об этом по телефону. То был восхитительный момент для нас обеих.

Сегодня вечером я работала в баре, и Картер собирался меня подвезти. Созвонившись с Лиз, я попросила ее прийти вместе с Джимом, чтобы Картеру не было скучно.

– Спрячусь-ка я за диваном и ка-ак выпрыгну, когда он придет. Пусть познает гнев Джорджа, – сказал отец, подкрепляя свои слова кивком.

– Не смешно. И ты, наверное, хотел сказать «гнев Божий»?

Он пожал плечами.

– Какая разница.

Господь сказал: «Да будет свет», и Джордж Майкл щелкнул выключателем.

Отец впервые с момента знакомства с Картером высказался о нем так связно и многословно. Конечно все, что он сказал, было не очень-то лестным, но – эй – это уже был немалый прогресс. По крайней мере отец смирился с его существованием и перестал придумывать, каким бы еще способом его прикончить. Он шел по алфавиту и за неделю добрался до буквы «С».

Смерть от удушья самокатом – на случай, если вам интересно.

В дверь позвонили, и я побежала открывать. Но сначала вытерла ладони о джинсы, пригладила волосы и, нагнувшись вперед, залезла под блузку, чтобы поправить своих девочек и приподнять их повыше. Затем я выпрямилась, сделала глубокий вдох и распахнула дверь. И мое сердце пропустило удар, когда я увидела за порогом Картера.

– Ты ведь в курсе, что по обе стороны от твоей двери есть окна? И что занавески на них прозрачные? – с ухмылкой спросил он.

За что? Боже, ЗА ЧТО?

– Я отдам тебе всю свою месячную зарплату, если ты еще раз наклонишься, чтобы взбить свои буфера, – заходя, пообещал Картер.