Тара Сивек - Соблазн и закуски

Вошел врач с выпиской Клэр и рецептом на антибиотики, объяснил нам все и повернулся к двери, но его остановила Лиз.

– Доктор, постойте! Этой пациентке СРОЧНО нужно поставить клизму! – заорала она, пока Дженни, будто ковбой с лассо, размахивала над головой трубкой для капельницы.

Думаю, мы могли с уверенностью сказать, что кое-каких людей в списке наших доверенных лиц не будет. 

О, сто миллионов чертей. Где та мартышка, которая разбила мне голову и нагадила в рот?

– Кажется, я умираю, – прохрипела я.

От смеха Картера кровать затряслась, из-за чего вверх по моему горлу поднялось чуть-чуть рвоты. Сдерживая ее, я захлопнула рот ладонью и принялась дышать через нос.

– Пожалуйста, только не начинай опять причитать, что умираешь. В такую рань я еще слишком сонный, чтобы выдать что-нибудь утешающее, – проговорил Картер, кругами поглаживая мою спину.

Я собралась было спросить, о чем, черт возьми, он толкует, как вдруг болезненная пульсация в моей голове превратилась во всполохи воспоминаний о вчерашней ночи.

– О, боже. Я отправила Джиму фотографию своих сисек, – простонала я, чувствуя, как к горлу подкатывает новая волна тошноты.

– А еще ты заблевала парковку возле отделения скорой помощи, написала завещание на салфетке из «Бургер-Кинг» и попросила кассира его заверить.

Все. Я больше не пью.

– Ну почему я не из тех счастливчиков, у которых после пирушек бывают провалы в памяти? Было бы очень кстати не вспоминать все это, – пробормотала я.

Матрас рядом со мной прогнулся, и в следующее мгновение вокруг меня обвилась рука Картера, а перед глазами появилась вышеупомянутая салфетка.

– Прости, крошка, но на случай провала в памяти у меня имеется доказательство твоей глупости, – со смешком сказал он. Я выхватила у него салфетку и скосила глаза на покрывающие ее каракули.

«Не хочу помирать. Не хочу. Да будет эта бургеркинговская салфетка моим завещанием, БЛЕАТЬ! Картошка здесь, кстати, полный отстой. Если я умру, не кормите моего сына своей дерьмовой картошкой. И не отдавайте его тому извращенскому педофильскому королю из вашей телерекламы. Ребята, вы вообще в своем уме? Что за хренотень с этим типом? У него нормальное тело, но пластмассовое лицо, и он всегда улыбается. Чуваки, так не делается. Серьезно. Ой. У меня что-то жужжит в ушах.»

Может, мне вчера подсыпали наркоту? Было бы неплохо обвинить в случившемся что-то другое, а не свое кошмрное пьянство.

– Вау. Мда. Ну ладно, на самом деле я собиралась поднять вопрос о том, чтобы составить настоящее, заверенное юристом завещание и оформить Гэвину новое свидетельство о рождении – с твоим именем, – объяснила я. – Очевидно, стоило это сделать до того, как упиваться до полусмерти.

– Ну, к счастью я неплохо понимаю твой пьяноболтунский. Пусть ты и не вполне осознавала, что несла вчера, но было ясно, что для тебя это важно. Клэр, это важно и для меня тоже. Не дай бог, чтобы с нами что-то случилось, однако если это все же произойдет, мне будет спокойнее, если я буду знать, что о Гэвине есть кому позаботиться. В смысле, я знаю, есть твой отец и мои родители, хоть ты с ними и незнакома, но я согласен, что на всякий случай стоит вдобавок подыскать кого-нибудь помоложе. Я знаю, завтра открывается магазин, и ты весь месяц будешь дико загружена, так что мы не сможем сесть и по-настоящему все это обсудить, поэтому я подумал, может заглянем в ближайшие несколько дней к нашим друзьям и поглядим, как они будут вести себя с Гэвином? Устроим им нечто вроде секретного собеседования.

К горлу подступила очредная волна тошноты, но мне пришлось проглотить ее, Поскольку Картер заслуживал моего безраздельного и не омраченного рвотой внимания.

– Поверить не могу, что ты воспринял мою вчерашнюю болтовню всерьез.

Прижавшись ко мне, Картер обнял меня за талию.

– Я всегда вопринимаю тебя всерьез. Даже когда ты шлешь эротические смски нашим друзьям и, заказывая бургер, кричишь, чтобы туда ни в коем случае не плевали, – произнес Картер, целуя меня в висок.

Я поднесла руку к лицу и впервые заметила, что мой средний палец обмотан бинтом.

– Похоже, я чуть было не оттяпала себе средний палец. Будет весело показывать людям фак, когда они станут спрашивать, что случилось, – со вздохом сказала я. – Знаешь, что я сейчас вспомнила? Джим и Лиз сегодня сидят с его маленькой кузиной. Я планировала заехать к ним, чтобы Гэвин мог поиграть с ней, пока мы с Лиз разбираем оставшиеся бумаги. Хочешь с нами? Заодно проведем наше первое сверхсекретное собеседование.

Картер приподнялся на локте.

– О, а можно мне надеть секретное кольцо-дешифратор и придумать нам шпионские псевдонимы? Икибон Снагглвип и Бонанза Чалливаг – как тебе?

Я оглянулась на него.

– Мне придется когда-либо произносить эти имена вслух в присутствии людей, которых мы знаем?

– Только если нашу легенду раскроют.

Он опять откинулся позади меня на подушку, и спустя долю секунды я ощутила задницей его твердый пенис.

– Серьезно? Разговоры о Бонанзе Чалливаг тебя возбуждают? – спросила я со смешком, пытаясь не морщиться, потому что от смеха в животе у меня забурлило.

Рука Картера проникла ко мне под майку и поползла вверх, пока не соприкоснулась с моей обнаженной грудью.

– Меня возбуждает все, что я говорю, думаю или делаю с тобой рядом, – промолвил он мягко.

Я толкнулась в него бедрами и начала тереться задницей о его длину, пока он мял мою грудь и покрывал поцелуями шею. Неожиданно его голова отпрянула от меня, а рука прекратила исследовать мою плоть.

– Ты ведь не собираешься вырвать? – спросил он, а я крепко зажмурилась и стала думать о радугах, котятах и прочих вещах, которые не вызвали у меня тошноту.

Не сработало. Радуги напомнили мне о «скиттлз», огромный пакет которых я слопала вчера перед сном, а при мысли о котятах мне представились блохи и маленькие лотки с маленькими какашками, которые выглядели как посыпанные мелкими камушками батончики шоколада и…

Я соскочила с кровати и едва успела добежать до туалета, где опустошила содержимое своего желудка, которое – вот совпадение – немного походило цветом на радугу.

– Все нормально, мой пенис не обиделся на то, что из-за него тебя вырвало! – крикнул из спальни Картер. 

*** 

Пока я, стоя в душе, пыталась вернуться в человеческое обличье, Картер поднял Гэвина, одел его и накормил завтраком. Как ни ужасно было в процессе, но после рвоты мне полегчало. Я словно изгнала из себя демонов.

Выйдя из душа, я обнаружила, что одеться мне не во что… ну, кроме трусов и топика, в которых я легла спать. Куда, черт возьми, подевалась моя одежда?

Порывшись у Картера в шкафу, я накинула на плечи одну из его рубашек, затем заглянула в ящик с нижним бельем, чтобы взять пару боксеров, но вместо них нашла в самом дальнем углу микроскопические красные плавки.

Друзья мои, сегодня боги мести оказались ко мне милостивы.

Втиснувшись в плавки, я направилась к кухне, где Картер прибирался после завтрака, а Гэвин умело донимал его.

– Мамочка всегда разрешает мне после завтрака съесть конфетку.

Я встала так, чтобы мне было их видно, а им меня – нет. Гэвин сидел за столом, а Картер спиной к нему загружал посудомоечную машину.

– Ага, а я в таком случае Санта-Клаус, – вполголоса пробормотал Картер.

– Ты Санта-Клаус?! – Гэвин возбужденно вскочил на стул, и Картер с паникой на лице развернулся к нему.

– Что? Нет. Ну, формально… Хотя нет. Нет-нет-нет. Я не Санта-Клаус. Это просто фигура речи, – объяснил он.

– Что еще за фигура печки?

– Вот дерьмо! – пробормотал Картер.

Гэвин наставил на него палец.

– Фууууу, ты сказал дерьмо, – укоризненно протянул он – но плохое слово пробормотал шепотом.

– Ты тоже, – отпарировал Картер. – Маме ни слова.

– Ни слова о чем? – спросила я, с улыбкой заходя к ним.

Картер вздохнул.

– Ты все слышала, да?

Я подошла к Гэвину и подхватила его со стула в свои объятья.

– Понятия не имею, о чем ты. – Я расцеловала Гэвина в обе щеки. – Как спалось, малыш?

Обняв меня за шею, он стиснул меня так крепко, что я чуть было не задохнулась.

– Хорошо. Но ночью ты приходила ко мне в кроватку и сказала, чтобы я никогда не разговаривал с королями с улыбающимися лицами, – сообщил он мне.

Картер захохотал, а я застонала. Потом еще раз обняла Гэвина и поставила его на ноги.

– Беги в свою комнату и обуйся, ладно? Скоро пойдем в гости к дяде Джиму и тете Лиз.

Он радостно захлопал в ладоши и убежал из комнаты, а я подошла к Картеру, который стоял, прислонившись к кухонной стойке, и прильнула к нему всем телом.

– А тебе идет моя рубашка, – сказал он, заворачивая меня в объятья.

Я чмокнула его в подбородок и снизу вверх заглянула ему в глаза.

– Еще больше мне идут твои тесные трусишки с супергероями, – ответила я со смехом и, отступив назад, приподняла край рубашки, чтобы он смог их увидеть.

Он вздохнул и покачал головой.

– Поверить не могу, что ты нашла их. Просто, когда я работаю, боксеры натирают, вот я и решил попробовать…

– Не волнуйся, – прервала его я. – Я прослежу за тем, чтобы все узнали, что теперь ты носишь трусы больших мальчиков.

Рассмеявшись, я обняла его за шею, а он наклонился и поцеловал меня так сладко, что у меня сжались пальчики ног.

– Кстати, а где моя одежда? – спросила я между поцелуями.

– Футболка в мусорке. Ты сама ее туда бросила, когда увидела, что она испачкана кровью. Сказала, что не сможешь носить вещь, напоминающую о том, как ужасный несчастный случай чуть было не убил тебя. А вот джинсы я успел с тебя снять и спасти их от той же участи. Они в сушилке.

Я вздохнула. Картер обнял меня покрепче и еще раз приложился в поцелуе к моим губам.

– Переезжайте ко мне, – сказал он внезапно.

Я открыла глаза и, увидев, как напряженно он на меня смотрит, поняла, что не ослышалась.

– Я люблю тебя, – продолжил он быстро. – Я люблю Гэвина. Я люблю просыпаться с вами в одной квартире. Я больше не хочу пропускать ни одного из его «впервые» – как он в первый раз завяжет себе шнурки или напишет свое имя. Я не хочу просыпаться утром и не видеть, что ты напускала мне на подушку слюни.

Рассмеявшись, я шлепнула его по руке, и настроение разговора немедленно стало легким.

– Плюс мне нужна дома женщина, которая каждый вечер стояла бы, беременная и босая, у меня на кухне и жарила мне пирожки с курицей, – прибавил он, улыбаясь.

– Ну, ты очевидно плохо знаешь меня, если прочишь мне эту роль.

Мы стояли на кухне и обнимались, в задницу мне впивались подростковые трусы Картера, и внезапно я поняла, что никогда еще не была так счастлива.

– Да, – сказала ему я.

Его брови приподнялись, а на лице появилась широкая, сияющая улыбка.

– Ты серьезно? – спросил он. – Я-то думал, мне придется прибегнуть к подкупу или шантажу.

Я кивнула и рассмеялась.

– Да! Мы переедем к тебе, чтобы я могла мониторить твою болтовню и бить по почкам, если ты опять станешь предлагать мне стоять беременной и босоногой у себя на кухне. 

*** 

Спустя несколько часов мы с Лиз заканчивали разбираться с бумагами. Джим с Картером, сидя с нами за кухонным столом, беседовали о чем-то своем, а Гэвин играл с Мелиссой, восьмилетней кузиной Джима.

В настоящее время Гэвин смотрел в гостиной какой-то мультик, а Мелисса вот уже пятнадцать минут со сверхсветовой скоростью носилась по кухне и что есть мочи орала. Мы с Картером периодически переглядывались, напоминая друг другу о разговоре, который по дороге сюда состоялся между нами в машине. Мы условились не делать Гэвину замечаний, пока будем в гостях у Лиз с Джимом – чтобы передать инициативу им и посмотреть, как они будут действовать. Сама-то я была в них уверена, так что этот эксперимент был затеян в основном ради Картера. Я не сомневалась в том, что мои лучшие друзья управляются с детьми на отлично, и что после сегодняшнего визита к ним в гости Картер будет более чем согласен назначить их запасными опекунами Гэвина.

Удивительно, но Гэвина одергивать не пришлось. Он вел себя идеально. А вот проделки Мелиссы заставили меня в очередной раз вспомнить о том, что в дикой природе некоторые звери поедают своих детенышей. После того, как этот ужас в обличье девочке, в двадцать седьмой раз пронесся по кухне, размахивая руками над головой и крича, Лиз наконец-то не выдержала.