Затем Кили до краев наполнила миску свежей водой и отправилась обратно к дому. Она вновь промыла зашитую рану, прежде чем наложить компресс из трав. Сложив полоски льняной ткани в несколько слоев, она прижала к ране плотный тампон и попыталась обернуть талию раненого более широкими полосами, чтобы закрепить повязку в нужном положении.

Если бы удалось посадить воина, все было бы гораздо проще. Кили решила попробовать — она рывком приподняла плечи раненого и, привалившись к ним спиной, попыталась придать ему сидячее положение. Но воин безвольно склонился вперед, и кровь вновь начала сочиться из раны. Кили работала очень быстро, пока туго не обмотала его торс в несколько слоев и не убедилась, что повязка не сползет.

Осторожно опустив воина на пол и заботливо уложив его голову на маленькую подушечку, Кили убрала волосы с его лба и пригладила непокорную прядку на виске.

Залюбовавшись красотой молодого мужчины, девушка пробежала пальцами по его высоким скулам и подбородку. Парень был настоящим красавцем — совершенное тело и прекрасное лицо. Сильный воин, закаленный в боях.

Интересно, какого цвета у него глаза? Должно быть голубые, решила Кили В сочетании с темными волосами это был бы восхитительный контраст, хотя они могли быть и карими.

Как будто в ответ на ее немой вопрос, незнакомец неожиданно открыл глаза. Несмотря на затуманенный взгляд, Кили была очарована светло-зеленым цветом его глаз в обрамлении черных ресниц, что придавало ему еще больше шарма.

Красивый мужчина! Нет, пожалуй, ей следовало придумать более подходящее определение. Такой комплимент из уст женщины, несомненно, оскорбил бы его. Прекрасен, как молодой бог. О да. Но и этот эпитет был недостаточно емким, чтобы описать раненого воина.

— Ангел, — вдруг прохрипел он.

— Боже, должно быть, я попал в рай. Иначе откуда взяться этой небесной красоте?

У Кили сердце екнуло от радости: событие было очень приятным, особенно если учесть, что еще недавно он отмахивался от нее, как от исчадия ада. Вздохнув, она провела рукой по его небритому подбородку, ощутив ладонью приятное покалывание жесткой щетины, и невольно представила, как касается других частей его тела.

Щеки девушки мгновенно заалели от стыда, и она постаралась тут же прогнать греховные помыслы.

— О нет, воин. Ты не в раю, а все еще на этом свете, хотя, должно быть, твое тело горит, как в адском пламени.

— Не могу поверить, что такое ангельское создание можно повстречать в недрах ада, — невнятно пробормотал он.

Кили улыбнулась и снова нежно провела рукой по его лицу. Мужчина повернул голову, потерся щекой о ее ладонь и с чувством глубокого умиротворения закрыл глаза.

— Спи, воин, — прошептала Кили. — Видит Бог, ты еще нескоро встанешь на ноги.

— Не уходи, красавица, — пробормотал раненый, засыпая.

— Не бойся, воин. Я не оставлю тебя.

Глава 3

Элерик очнулся от жжения в боку и боли, которая становилась сильнее с каждой секундой. Он пошевелился, пытаясь найти удобное положение, чтобы избавиться от невыносимого тянущего ощущения.

— Лежи спокойно, воин, иначе края раны разойдутся. Маккейб услышал медовый голос и почувствовал нежность теплых рук на своей раскаленной коже. Жар был невыносимым, но раненый успокоился, желая только одного, чтобы прекрасный ангел продолжал касаться его тела.

Он и сам не мог понять, как можно гореть в адском пламени и одновременно наслаждаться прекрасным обликом самого чудесного ангела на свете. Должно быть, он застрял между двух миров и судьба его еще не решена.

— Пить, — прохрипел раненый. Он провел языком по сухим, потрескавшимся губам в немой мольбе о спасении от жажды.

— Хорошо, но только чуть-чуть. Не хочу, чтобы тебя вырвало на мой пол, — сказал ангел.

Кили обхватила его за шею, чтобы приподнять голову. Элерику было неловко, что он беспомощен, как малый ребенок. Он не мог даже голову держать самостоятельно.

Элерик припал к кубку, который Кили поднесла к его губам, жадно, взахлеб, глотая воду. Прохладная жидкость мгновенно остудила пылающее тело, так что судорога свела живот. Ощущение было болезненным — словно к горящей ране приложили лед.

— Все, хватит, — ласково сказал ангел. — Больше нельзя. Я знаю, как сильно ты страдаешь. Сейчас приготовлю травяной отвар, он облегчит боль, и ты сможешь спокойно поспать.

Но Элерику совсем не хотелось спать. Он желал навечно остаться в этих нежных объятиях, положив голову на грудь своей спасительницы. А грудь у нее была великолепной — мягкая и пышная, именно такая и должна быть у настоящей женщины. Повернув голову, страдалец приник лицом к этой восхитительной груди. Он вдыхал сладкий аромат девичьего тела, чувствуя, как отступает адское пламя. Он ощущал божественное умиротворение. Ах! Это ли, а не райское наслаждение!

— Назови мне свое имя, — приказал он. Интересно, а есть ли у ангелов имена?

— Кили, воин. Меня зовут Кили. Тебе нельзя разговаривать. Нужно больше отдыхать, чтобы восстановить силы, Я не для того так надрывалась, чтобы позволить тебе умереть у меня на руках.

Нет, он не должен умереть. Нужно соблюдать несложные правила, но затуманенный мозг Элерика не мог осознать, что сейчас важно.

Прежде всего, ему нужно выспаться. После хорошего отдыха он сможет более реально смотреть на вещи.

Маккейб, глубоко вздохнув, обмяк всем телом, смутно ощущая, как ангел осторожно опускает его голову на подушки. Еще один глубокий вдох, чтобы наполнить легкие сладким ароматом ее тела. Ощущение, как будто вкушаешь лучшее из вин. Теплая, приятная вибрация пробежала по телу раненого, баюкая его, унося в страну снов.

— Спи, воин. Я не дам тебе умереть.

Он не станет сопротивляться дремоте. Его ангел не позволит смерти одержать верх.

Мягкие теплые губы коснулись лба, задержавшись у виска. Элерик повернулся к Кили лицом, мечтая ощутить вкус ее губ на своих губах. Казалось, он умрет, если она не поцелует его.

Девушка колебалась лишь мгновение, но этот миг показался ему вечностью. И вот она склонилась над ним, запечатлев на его губах невинный поцелуй ребенка.

Тяжелый стон вырвался из его груди. Не этого он так жаждал!

— Поцелуй меня по-настоящему, ангел!

Элерик скорее почувствовал, нежели услышал, как Кили задохнулась от гнева, но вдруг ее дыхание участилось и излилось горячим потоком на его губы. Он чувствовал ее запах, ощущал легкую дрожь, пробегавшую по телу. Едва уловимое движение подсказало, что она совсем рядом, волнующе близко.

Собрав последние силы, Элерик поднял руку и запустил пальцы в волосы Кили, придерживая за шею. Он потянулся ей навстречу, и губы их слились в горячем безумном поцелуе.

Боже, как сладки ее губы! Элерик ощущал эту сладость на вкус, будто капли нектара стекали на язык. Требовательно, нетерпеливо он пытался преодолеть преграду губ Кили. Со вздохом она сдалась. Рот приоткрылся, и его язык ворвался внутрь, наслаждаясь бархатной медовой нежностью изнутри.

Это было райское наслаждение! Если это ад, тогда во всей Шотландии больше не осталось праведников.

Но вдруг силы покинули Элерика, и, совсем ослабев, он упал на подушки.

— Ты переоценил свои силы, воин, — срывающимся голосом укорил его ангел.

— Оно того стоило, — прошептал Элерик в ответ.

Маккейбу показалось, что девушка улыбнулась, но все вокруг было, как в тумане, поэтому он был не совсем в этом уверен. Смутно сознавая, что она уходит, раненый хотел остановить ее, но у него не было сил. Через минуту Кили вернулась и поднесла к его губам кубок с прохладным напитком.

Напиток оказался горьким на вкус, и Элерик закашлялся, но Кили, приподняв его, заставила осушить все до капли, оставив небольшой выбор — либо проглотить зелье, либо задохнуться.

Покончив с этим, она в очередной раз осторожно уложила раненого на подушки и провела рукой по его лбу.

— А теперь спи, воин.

— Не покидай меня, ангел. Когда ты рядом, я не чувствую боли.

Послышался шорох, и Кили, такая мягкая и теплая, прижалась к Маккейбу всем телом с противоположного от раны бока, защищая от прохлады, которая постепенно наполняла комнату.

Элерик купался в сладком аромате, и близость Кили снимала жар и успокаивала жгучую боль. Его дыхание становилось ровнее, по мере того, как он все глубже погружался в сон. Боже, у него был свой милый, добрый ангел, который прилетел, чтобы уберечь его от адского огня.

Чтобы Кили вдруг не исчезла, Элерик обнял девушку; и прижал к себе, затем, повернувшись к ней лицом, почувствовал, как ее волосы щекочут ему нос. Успокоившими со счастливым вздохом он провалился в вязкую темноту.


Кили оказалась в затруднительном положении. Крепкая, как сталь, рука воина сжимала ее талию, словно капкан. Она провела в таком положении уже несколько часов, надеясь, что, впав в глубокий сон, раненый наконец ослабит хватку. К сожалению, этого не произошло, и ей ничего не оставалось, как лежать неподвижно, прижимаясь к нему всем телом.

Она чувствовала каждый вздох воина и каждое движение. Его лихорадило, и дрожь то и дело пробегала по телу. Иногда он что-то бормотал во сне, и Кили нежно поглаживала его по груди и лицу, пытаясь успокоить.

Кили нашептывала ему всякую чепуху нежно, как ребенку. Стоило ей заговорить, как воин тут же успокаивался и засыпал.

Она положила голову ему на плечо и прижалась щекой к груди. Наверное, это грешно — вот так наслаждаться простой близостью с незнакомым мужчиной, но свидетелей не было, а Бог, несомненно, простит ее, если она спасет раненому жизнь.

Кили посмотрела в окно и поморщилась. Опускались сумерки, и с каждой минутой становилось холоднее. Ей придется встать, чтобы опустить штору и подбросить дров в огонь, иначе ночью будет холодно.

И потом, надо было позаботиться о лошади, если она еще не убежала. Мужчина может прийти в ярость, обойди она вниманием его коня. Воин скорее простит невнимание к своим ранам, чем пренебрежительное отношение к своему боевому другу. Что делать, у мужчин свои приоритеты!

Со вздохом сожаления Кили попыталась освободиться от железного хватки незнакомца. Непростая задача, ибо тот, судя по всему, был человеком очень сильным.

Даже во сне он недовольно морщился и так бранился, что у Кили зарделись щеки и запылали уши. В конце концов она выиграла битву — ей удалось сбросить его руку и откатиться в сторону.

Поднявшись на ноги, Кили потянулась, разминая затекшие мышцы, затем подошла и опустила тяжелую меховую штору, закрепив ее по бокам. Поднялся ветер и гулял теперь по крыше, посвистывая сквозь щели в потолке. Неудивительно, если скоро выпадет снег.

Укутавшись в теплую шаль, Кили вышла во двор и огляделась в поисках коня. К своему удивлению, она обнаружила, что он стоит у окна, как будто желая убедиться, что с его хозяином все в порядке.

Кили потрепала коня по шее.

— Вряд ли я смогу позаботиться о тебе должным образом, у меня даже сарая нет, чтобы укрыть тебя от непогоды. Может быть, переночуешь на улице?

Конь фыркнул и замотал головой, выпуская из ноздрей теплый пар. Это было крупное, сильное животное, которое могло вынести и не такие тяготы. В любом случае она не могла завести лошадь на ночь в дом.

Хлопнув коня по крупу. Кили пошла за топливом, чтобы поддержать огонь в печи. Дров в поленнице осталось совсем мало, так что утром ей придется поработать топором.

Сильный порыв ветра, забравшись под шаль, чуть не сбил ее с ног. Кили, вздрогнув, поспешила в тепло и сложила поленья рядом с печью. Убедившись, что дверь и окно плотно закрыты, она подбросила немного дров в топку и шуровала кочергой до тех пор, пока пламя не разгорелось, взлетая вверх длинными яркими языками.

В животе заурчало, и девушка вспомнила, что в последний раз ела еще до рассвета. Положив в миску кусок соленой рыбы и надкусанную горбушку хлеба, Кили уселась у огня, скрестив ноги, и принялась за еду.

Поглощая свой скудный ужин, она рассеянно наблюдала за незнакомцем, лицо которого причудливо освещал огонь. И, как всегда, богатое воображение увело Кили в мир фантазий. Приятных фантазий. Постоянно вздыхая, Кили представляла, что они с воином муж и жена. Вот они сидят за ужином после тяжелого, наполненного трудами дня. Вот она встречает его после жестоких сражений, из которых он вернулся победителем, и она гордится им, своим героем.

Он безумно рад, что снова видит свою жену. Он обнимает и целует ее, пока она не начинает задыхаться, говорит, что в разлуке думал только о ней и страшно скучал.

Легкая улыбка играла у Кили на губах, и вдруг нахлынули давно забытые воспоминания, раня в самое сердце. Еще девочками они с Рионной мечтали о том дне, когда выйдут замуж. Эту мечту у Кили отобрали и грубо растоптали, а дружба, которая так много значила для нее, канула в небытие.