— Но… но… — Эмма запнулась. — Разве ты не стал бы…

— Внебрачным ребенком. — Суровый взгляд Джейми предупредил ее, что надо быть осторожнее. — И Синклером. Как моя мать.

Эмма закрыла рот, покачнувшись от изумления. Она внимательно разглядывала лицо Джейми, его царственные скулы, прямую линию носа с немного расширяющимися ноздрями, крепкий подбородок, но так и не смогла отыскать в нем ни единой черты иссохшего старика, которому была обещана. Человека, который, теперь она знала, был дедом Джейми со стороны отца. Впервые она поняла, почему их вражда носила такой личный характер… И была такой жестокой.

— Они оба знали, что их отцы будут в ярости, если обнаружат правду, — продолжал Джейми. — Поэтому сбежали и устроили дом в хижине фермера далеко в лесу, взяв с собой только верную старую няню матери, чтобы она помогала им. Они решили спрятать ее от обеих семей до тех пор, пока не родится ребенок.

Эмма легко представила двух влюбленных, счастливо живущих в каком-то уютном домике и отчаянно пытающихся не обращать внимания на грозовые тучи, собиравшиеся над всеми их надеждами.

— Когда ребенок родился, они оставили его с няней и спустились с горы в темноту ночи. Они собирались тайком пожениться, потом вернуться, забрать ребенка и сообщить эту новость двум семьям, когда будет уже слишком поздно останавливать их. Они искренне верили, что их союз раз и навсегда положит конец вражде между Синклерами и Хепбернами, что их любовь достаточно сильна, чтобы победить ненависть между их кланами.

— Какая романтическая мечта, — тоскливо вздохнула Эмма, подперев руками подбородок.

— Это точно, — согласился Джейми.

Его голос звучал настолько бесстрастно, что можно было подумать, что он говорит сейчас о незнакомых ему людях.

— И безнадежно наивная к тому же. Они умерли недалеко отсюда в ту же ночь в узкой горной долине, затянутой туманом. Их нашли лежащими на земле с протянутыми друг к другу руками, им не хватило совсем немного, чтобы соприкоснуться пальцами. Она получила пулю в сердце, а его убили выстрелом в голову.

Эмма могла бы застесняться своих слез, которые была вынуждена утирать со щек, если бы Малькольм не вытащил из кармана грязный платок и громко не высморкался в него, прежде чем передать брату.

— Кто это мог сделать? — собравшись с силами, прошептала Эмма.

— Хепберны обвиняли Синклеров, — пожал плечами Джейми, — а Синклеры — Хепбернов. Обвинения продолжались, вражда — тоже, только более ожесточенная и яростная.

— А что произошло с бедным… — Эмма замолчала, зная, что он скорее с презрением отнесется к ее жалости, чем оценит ее. — С тобой?

— Хепберн презирал сам факт моего существования, поэтому меня взял отец матери и воспитал, как собственного сына. — Джейми обвел взглядом сосредоточенные лица своих людей, сидевших вокруг костра, потом опять посмотрел на Эмму. — Теперь вы все знаете, почему есть те, кто говорит, что призраки моих родителей все еще бродят по этим лесам и в туманные ночи зовут друг друга. А еще шепчутся, что они обречены скитаться по этому месту, где умерли, вместе и все же вечно отдельно до тех пор, пока не будет найден убийца.

— Ты в это веришь? — чувствуя дрожь в позвоночнике, спросила Эмма.

— Конечно, нет. Как вы красноречиво отметили, мисс Марлоу, — Джейми поднял кувшин с виски, словно провозглашая тост, — мы живем в эпоху Просвещения. И Хепберн определенно доказал, что существуют монстры пострашнее, чем привидения.

Лежа на боку посередине странного леса и наблюдая, как из-за деревьев к ней ползет туман, Эмма была готова легко поверить в привидения и даже в более зловещие силы тьмы. Казалось, что призрачные завитки тумана колышутся и клубятся, сливаясь в чуждые, но весьма узнаваемые образы: череп с пустыми глазницами, рычащий волк, манящий палец, приглашавший ее встать с импровизированной постели и пойти навстречу своей судьбе.

Эмма повернулась на другой бок, почувствовав себя одной слишком капризной героиней из готического романа, который Эрнестина прятала между страниц Библии, когда не видела мать.

Ее ведь похитила с собственной свадьбы банда горцев. Ей есть чего бояться посильнее парочки неугомонных привидений.

Джейми все еще сидел, пристально глядя в догорающий костер, и пустой кувшин из-под виски покачивался в его крепких загорелых руках.

Его люди уже мирно храпели на разложенных походных постелях, оставив его один на один с ночной тьмой. Дрожащие тени скользили по его волевому подбородку и по щекам. Интересно, какие образы ему мерещатся в этих догорающих языках пламени, подумала Эмма.

Может быть, он видел лицо невинной молодой девушки, которая глупо доверила свое сердце человеку, рожденному быть ее врагом? Или морщинистое лицо Хепберна, мстительного старика, который скорее отвергнет само существование своего внука, чем признает, что его сын влюбился в дочку Синклера?

Действительно ли Джейми требовал от Хепберна выкуп в обмен на ее возвращение? Или это было наследство, которое по праву принадлежало ему?

А если Хепберн ему откажет, не придется ли ей расплачиваться? Не найдут ли в пустом лесу ее тело? Не ее ли призрак будет скитаться в туманную ночь, не имея даже любимого, который будет проплывать рядом?

Или месть Джейми будет еще более жесткой?

На этот раз дрожь, прокатившаяся по телу Эммы, не имела никакого отношения к привидениям. Эта дрожь была вызвана опасной властью, которой может обладать над женщиной смертный мужчина. Те несколько мгновений в постели Мьюиры, от которых перехватило дыхание, позволили ей только почувствовать вкус этой власти. Если он в полную силу испытает на ней свою власть, еще неизвестно, выживет ли ее тело или ее сердце.

И все же здесь, в этом темном и запретном лесу, когда она видела Джейми и знала, что он присматривает за ними за всеми, Эмме было, как ни странно, спокойно. Уставшее тело расслабилось, и у нее начали закрываться глаза.

Пронзительный крик разорвал мирную тишину.

Не зная, сколько она проспала, Эмма быстро села, чувствуя, как звенит от тревоги каждый нерв в ее теле.

Это был тот же крик, что они слышали раньше, но на этот раз он раздался намного ближе и имел ужасное сходство с женским визгом. Он звучал как крик женщины, которая сейчас потеряет все, что ей дорого, но она ничего не может сделать, чтобы предотвратить это.

Эмма прижала руку к колотящемуся в груди сердцу. Она слышала, как храпят люди Джейми, которых этот дикий звук ничуть не потревожил. Задумавшись, не явился ли этот крик обыкновенным отголоском ночного кошмара, который она не помнит, Эмма оглянулась, посмотреть, услышал ли его Джейми.

Огонь погас. Джейми исчез.

— Мистер Синклер? — прошептала Эмма, пробираясь сквозь густой подлесок, окружавший их лагерь. — Мистер Синклер, вы здесь?

Но ее слова наткнулись на тишину, такую же плотную и насыщенную, как повисший над ними туман. Ладно хоть ей не ответили этим ужасным криком. Если бы она услышала его снова, то точно бы выпрыгнула из башмаков Бона.

Эмма отодвинула в сторону завесу из вьющейся дозы и сделала несколько шагов в глубь леса. Туман полз за ней следом, словно белая вуаль, затмевая собой все, даже самый яркий лунный свет. Эмма не знала, что заставило ее идти следом за Джейми. Она лишь знала, что ей невыносима мысль о том, что он бродит по этим лесам, где были убиты его родители, совершенно один.

Эмма не собиралась уходить от лагеря слишком далеко. Оглянувшись, она отметила для себя, что сквозь деревья видно успокаивающее пламя костра.

Громкий хруст, как будто чей-то сапог наступил на сухую ветку, заставил ее вновь повернуть голову.

— Мистер Синклер? — тихо позвала Эмма, вместе с туманом продвигаясь вперед. — Джейми? — с надеждой шепотом добавила она.

Это имя звучало для нее невыносимо интимно, как ласка на губах.

Казалось, что лес затаил дыхание, стояла зловещая тишина, которую нарушал лишь шорох листвы на осинах.

Разве это не она твердила людям Джейми, что они живут в эпоху Просвещения? Эмма не была суеверной. И не была невежественной. Но даже при всем при этом ей все труднее было не обращать вниманий на атмосферу нависшей опасности, которая усиливалась с каждым ее шагом.

А что, если эти леса действительно прокляты? А если этот жалостливый крик не что иное, как ловушка для глупого путника? Разве Джейми со своими людьми уже не потерял своих товарищей под этими деревьями?

Судя по рассказам, один исчез бесследно, а второй направил свою лошадь прямо со скалы. Интересно, сколько еще несчастных душ пропало или погибло в этом месте с той самой ночи, когда здесь были убиты родители Джейми?

И не станет ли она следующей жертвой?

Эмма развернулась, решив, что будет мудрее вернуться в лагерь без Джейми, чем рисковать, позволив собственному воображению привести ее на край скалы.

Но костер, который разожгли в лагере, пропал, его мигающий огонь поглотила плотная завеса тумана. Такое впечатление, что туман умышленно сомкнулся за ее спиной, чтобы она не могла отыскать свои следы.

У Эммы колотилось сердце. Ей захотелось закричать, но она боялась даже подумать, кто или что может ответить на ее крик о помощи.

Эмма брела среди призрачно белеющих стволов березовой рощицы, полностью осознавая всю ироничность данной ситуации. Если Джейми вернется в лагерь и увидит, что она исчезла, то сразу предположит, что она воспользовалась туманом и совершила очередную попытку побега. Он никогда не поверит, что она побежала за ним, а не от него. Она и сама с трудом в это верила.

Только не паниковать, строго приказала себе Эмма. За такое короткое время она не могла уйти слишком далеко. Она просто пойдет сейчас в наиболее разумном направлении и вскоре вполне благополучно вернется к своему лежаку.

План казался очень благоразумным, но когда Эмма устало прошла мимо кучки высоких сосен, которые ничем не отличались от тех сосен, мимо которых она проходила четверть часа назад, ей пришлось признать, что она безнадежно и непоправимо заблудилась. Из-за тумана невозможно было понять, то ли она бродила совсем недалеко от лагеря, как говорится, на расстоянии брошенного камня, толи каждый шаг уносил ее все дальше оттого места, где ей хотелось быть.

Еще одна веточка хрустнула. Эмма замерла, затаив дыхание. Или это ее взвинченное воображение, или она действительно слышала осторожные шаги у себя за спиной, приглушенные туманом?

До этого она думала, что самое ужасное — это оказаться в этом лесу совершенно одной. Но еще ужаснее оказалось понять, что, возможно, она здесь совсем не одна.

Неужели в ту ночь, когда погибли родители Джейми, стоял такой же ужасный туман? Неужели кто-то подошел к ним без предупреждения, захватив врасплох? Или их преследовали во мраке ночи, гнали, как животных, и от учащенного дыхания болело в груди? Их паника росла с каждым шагом, пока они наконец не обернулись и не увидели тот бьющий без промаха пистолет в руке беспощадного незнакомца. Или, что еще хуже, в руке кого-то, кому они доверяли, кого они, возможно, даже любили. В руке кого-то, кто решил их наказать, за то что они осмелились поверить, что их любовь может победить многовековую ненависть.

Чуть впереди, как будто вызванная ее мрачными мыслями, от бледных стволов берез отделилась какая-то неясная фигура. Что это: еще один клубок тумана или женщина в белом развевающемся платье? Эмма поморгала, чтобы получше все рассмотреть, но призрачная фигура с открытым ртом, который, казалось, навечно застыл в траурном крике, продолжала плыть в ее направлении.

Пронзительный вой прозвучал совсем рядом, едва ли не в ухо Эммы. Она обернулась и увидела пару злобных желтых глаз, сверкавших на нее из темноты.

Эммы не сдержала рвавшегося из горла визга. Отскочив в сторону, она без оглядки прыгнула в туман и побежала.

Джейми презирал это место.

Он бы с радостью рискнул своей шеей и шеями своих людей и погнал бы лошадей через лес сумасшедшим галопом, чтобы им не пришлось проводить здесь ночь. Но он не хотел рисковать тонкой шеей Эммы.

Она была для него слишком ценной.

Джейми убрал с дороги упавшую ветку сосны, точно зная, куда ведут его собственные решительные шаги. Ни нависшие тени, ни расползавшаяся завеса тумана не замедлили его шагов. Это место он мог бы найти с завязанными глазами в безлунную ночь. Сегодня вечером он был уже на полпути к нему, но заставил себя вернуться в лагерь.

Тогда он еще не влил в себя полкувшина виски, и смелые вопросы Эммы не отдавались эхом в его голове. Теперь спать было невозможно. Рядом была Эмма, всего в нескольких футах от него, теплая, сонная и готовая к ласкам, как тогда, в постели Мьюиры.

Джейми шел, не замедляя шагов, пока не достиг подножия крутого склона и не вышел из-под прикрытия деревьев. Здесь туман висел низко у земли. Лунный свет мягко освещал склон загадочным светом. Отличное место для встречи двух любящих людей.