Пола Куин - Соблазненная горцем

— Хоть вы меня и не убедили, сэр, но придется поверить вам на слово. Всего вам доброго.

Она повернулась, чтобы уйти!

Однако незнакомец вдруг оказался возле нее и нагнулся к самому уху:

— Вы могли бы провести со мной сегодняшний день и убедиться.

Дыхание Изобел чуть участилось. На нее вдруг пахнуло жаром и знакомым ароматом вереска. Незнакомец явно был горцем, возможно, принадлежал к клану Гордонов или Дональдсонов, хотя и не носил плед. Она хотела было спросить его имя, но передумала. Шотландец мог неверно истолковать ее любопытство и решить, что Изобел приняла его приглашение. Нет, она не позволит какому-то горцу морочить ей голову, когда под угрозой безопасность ее семьи.

— Благодарю вас, милорд, но у меня есть другие заботы.

Она ускорила шаг, но от шотландца не так-то легко было отделаться.

— Должно быть, вы беспокоитесь о «безмозглом братце», ведь это о нем вы молились?

— А почему вас это волнует? — отозвалась Изобел, стараясь не показывать вида, что ее смущает легкость, с какой горец пустился следом за ней. — Боитесь, что брат присвоит себе ваш титул?

Чуть хрипловатый искренний смех незнакомца застал ее врасплох. Любой другой мужчина сердито нахмурился бы в ответ на ее слова, хотя Изобел хотела лишь показать, что ее не слишком интересует внимание назойливого повесы, но загадочный горец только рассмеялся. Это понравилось Изобел: лишь уверенные в себе люди способны смеяться над собой.

— Ну почему с братьями всегда столько хлопот? — с улыбкой пожаловалась она. — Сказать по правде, если титул «безмозглый брат» и существует, мой милый братец заслужил его по праву.

Дурно отозвавшись об Алексе, Изобел ощутила легкий укол вины, ведь она говорила с человеком, которого совершенно не знала, но, возможно, именно это и придавало беседе неизъяснимую прелесть. Ей хотелось с кем-то поделиться своими заботами. А впрочем, нет, на самом деле ей хотелось отвлечься от них, подумать о чем-то более приятном. Этот горец сумел вызвать у нее улыбку, а ведь она все утро ходила хмурая как туча.

Незнакомец нагнулся и, подобрав камень, швырнул его в пруд в нескольких футах впереди.

— И что же такого ужасного натворил ваш брат?

— Он отказался покинуть Уайтхолл и вернуться домой.

— Ах, это и в самом деле непростительно.

Покосившись на горца, Изобел увидела, что тот улыбается.

— Вы не понимаете.

Шотландец изогнул темную бровь, ожидая продолжения.

— Ну хорошо, если вам так хочется знать, я скажу: недавно в Лондон прибыли наши заклятые враги. А мой брат — дерзкий, спесивый забияка. И если он останется здесь, то наверняка оскорбит этих безжалостных варваров и снова навлечет на нас несчастья.

Горец медленно кивнул, обходя пруд вместе с Изобел.

— Теперь я понял, что вас тревожит. Но почему вы одна пытаетесь урезонить брата? Где ваш отец? Не годится сыну принимать решения, от которых зависит судьба всей семьи.

— Отец мертв, — ответила Изобел. Ее взгляд не отрывался от ворот дворца, за которыми беспокойно бродили звери. — Его убили те самые враги. Клянусь, если бы мне попался один из них, я бы перерезала ему горло и отправила негодяя прямехонько в ад, к дьяволу, его породившему.

Взглянув на горца, она с удивлением увидела в его глазах сочувствие и мягкую улыбку.

— Сдается мне, вашим врагам следует вас бояться, красавица.

Изобел покачала головой:

— Я не такая безрассудная, как брат. Наши враги не трогают нас, и я хочу, чтобы впредь так и оставалось.

— Это мудро, — согласился горец, и Изобел порадовалась, что рассказала ему о своих горестях. Незнакомец признал, что она была права, настаивая на отъезде. — Если хотите, я мог бы поговорить с вашим братом и попытаться его образумить.

Изобел не смогла сдержать улыбки. Горец, казалось, читал ее мысли. Она так остро нуждалась в помощи, что готова была принять ее от кого угодно, даже от незнакомца.

— Это очень любезно с вашей стороны, но я не могу навязывать вам…

— Вы ничего мне не навязываете. Я с радостью помогу вам, если смогу.

Изобел остановилась, устремив взгляд на горца.

— Вы меня даже не знаете. Почему же хотите мне помочь?

Он улыбнулся, ямочка на его щеке дрогнула, а глаза цвета теплого меда весело сверкнули.

— Именно это у меня лучше всего получается.

«Особенно после поцелуев и бог знает еще каких вольностей с дамами за статуями в садах».

Этот хитрец хоть и лукавил, казался необычайно милым.

— Вы так галантны.

Горец слегка поклонился, его губы насмешливо изогнулись, отчего сердце Изобел пустилось вскачь.

— Вот видите? Значит, не такой уж я пропащий. Надежда все же остается.

— Нет, если верить вашей сестре, а она знает вас лучше.

— А что бы вы хотели обо мне знать?

Горец предложил Изобел руку, и она оперлась на его локоть. Пара свернула на дорожку, пересекавшую широкий газон.

— У меня почти нет времени, буквально минута…

— Ну, тогда хорошенько подумайте, прежде чем задать вопрос.

Изобел побарабанила кончиками пальцев по подбородку:

— Ладно, вот вам вопрос. Почему сестра считает вас напыщенным болваном… и даже хуже?

— Превосходный вопрос, — заметил горец. Озабоченная складка пересекла его лоб. — Вы умная и милая.

Изобел прищурилась.

— Вы тоже.

Она невольно изумилась собственной дерзости, но обезоруживающая прямота шотландца придала ей храбрости. С этим человеком Изобел чувствовала себя на удивление легко.

— Как же я могу правдиво ответить вам, после того как вы назвали меня милым? Задайте другой вопрос.

Изобел рассмеялась, разговор с незнакомцем все больше ее увлекал.

— Нет. Вопрос все тот же. Ответьте, пожалуйста.

— Вот незадача. Что ж, попробую ответить. Сестра считает, что я всегда поступаю безрассудно.

— А это так?

— Нет. Просто я не каждый раз принимаю в расчет все возможные последствия.

— Значит, вы действительно безрассудны.

Горец пожал плечами, предостерегающе подняв палец:

— Да, но не всегда. Я сказал «не каждый раз». Возможно, я не особенно осторожен, но не беспечен.

Изобел по достоинству оценила его ловкую увертку.

— Так вы не особенно осторожны или беспечны, когда играете добрым именем дамы, бегущей прочь с пылающими щеками и растрепанными кудрями?

Горец чуть обернулся, как будто только что вспомнил о женщине, прятавшейся за статуей.

— Если даме не терпится доверить мне свою репутацию в первый же день знакомства, — ответил он, снова повернувшись к Изобел, — то я не склонен слишком осторожничать.

— Понимаю. Что ж, по крайней мере вы честны.

— Продолжайте, — шутливо поддел девушку горец. — Мне приятнее слушать, как вы перечисляете, мои добродетели, чем рассказывать вам о своих грехах.

— Так их много?

— Смотря кого вы спросите.

— Думаю, я предпочла бы составить собственное суждение.

— Приятно это слышать.

В голосе незнакомца звучало удивление и искреннее облегчение.

Интересно, какие тайны скрывает этот загадочный горец?

Изобел следовало вернуться во дворец и разыскать братьев, но, черт возьми, прогулка доставляла ей огромное удовольствие. Что плохого, если она немного пройдется с этим горцем? Не то чтобы она собиралась позволить ему наброситься на нее с поцелуями за ближайшей садовой скульптурой, просто она начинала понимать тех обычно неприступных и благонравных придворных дам, которые рисковали своей репутацией ради нескольких счастливых мгновений наедине с ним. Чем больше она смотрела на горца, тем привлекательнее он ей казался. Возможно, виной тому была его чарующая улыбка или пронизывающий взгляд, но стоило ему повернуться к ней, и мысли в голове начинали путаться. Впрочем, Изобел это нисколько не заботило. Ей нравилось, как горец смотрел на нее. Казалось, он видит в ней не только мать, кухарку и няньку всего многочисленного выводка братьев. Нельзя сказать, что Изобел тяготили домашние обязанности. Она любила свою семью больше всего на свете, но иногда ей хотелось ненадолго забыть о повседневных заботах, тем более что горец обещал помочь ей урезонить Алекса.

— А как насчет вас? — спросил незнакомец, когда они поравнялись с западными воротами. — Что бы сказал о вас ваш брат?

— Это смотря которого из братьев спросить. — Изобел улыбнулась, вспомнив о мальчишках, оставшихся дома с Патриком. — У меня их шесть. — Она подняла глаза к небу и насмешливо кивнула в ответ на изумленный взгляд горца. — Трое младших скорее всего пожаловались бы, что я слишком загружаю их работой, хотя это и неправда, потому что они куда больше времени проводят за играми. Кам, наверное, назвал бы меня слишком мягкой, а Патрик сказал бы, что я упряма, как наш бык.

— Ваш бык? — с усмешкой переспросил незнакомец. — Должно быть, речь идет о самом строптивом из них?

— У нас всего один бык, но больше нам и не нужно, ведь у нас только две коровы.

Улыбка незнакомца слегка поблекла, и Изобел сразу же пожалела о своих словах. Неужели горец станет теперь смотреть на нее сверху вниз? Судя по одежде, сам он человек небедный.

— Как, наверное, трудно вашей матушке одной растить сыновей, когда у вас так мало скота, — произнес незнакомец.

Похоже, бедность Изобел смущала его не больше, чем поцелуи на людях.

— Наша мать умерла, подарив жизнь Тамасу.

Они остановились, подойдя к каменной скамье у дворцовой стены.

— Значит, вы одна вырастили братьев?

— Вместе с Патриком. Мы и сейчас заменяем родителей младшим братьям, они по-прежнему нуждаются в заботе, Тамасу всего одиннадцать. Конечно, нам приходилось нелегко, но все равно это было счастливое время.

Изобел улыбнулась, когда горец предложил ей сесть, прежде чем сам опустился на скамью.

— Надеюсь, вам не приходится голодать?

Искренняя тревога в голосе незнакомца тронула ее, ведь теперь Изобел знала, что у этого молодого человека «получается лучше всего».

— Отложите свои сияющие доспехи, рыцарь. Не нужно предлагать нам помощь. Патрик всегда заботится о том, чтобы на столе хватало еды.

Чарующая улыбка осветила лицо горца, вновь убеждая Изобел, что ни одна женщина во всей Шотландии или даже Англии не смогла бы устоять перед ним.

— Латы слишком громоздки, надевать их — целая морока. Вдобавок мои изрядно проржавели.

— Их можно почистить.

Какое-то неуловимое выражение промелькнуло в его глазах, потом внезапно наступила тишина, и Изобел заметно смутилась.

— Это верно, — проговорил горец после долгой паузы.

Изобел затаила дыхание, ловя каждое его слово.

— Странно, что вы заговорили со мной о рыцарях.

— Похоже, я единственная.

Они обменялись заговорщическими улыбками.

— Дядя любил рассказывать о рыцарях и их благородных подвигах. Давно не приходилось мне слышать подобные истории.

— Тогда вы, наверное, знаете легенду об Артуре Пендрагоне?

— Конечно. Хотите, я вам ее расскажу?

Изобел давно следовало вернуться в замок. Алекс и Камерон наверняка разыскивают ее по всему Уайтхоллу.

— Мне не терпится ее услышать.

Минутка, которую Изобел собиралась провести с красивым незнакомцем, обернулась несколькими часами, но время пролетело незаметно. Она спохватилась, что уже поздно, лишь когда солнце начало клониться к закату.

— Мне нужно идти! Братья, наверное, с ума сходят от тревоги.

— Давайте встретимся завтра.

Изобел встала со скамьи и повернулась, чтобы уйти, но горец удержал ее за руку:

— В саду, возле солнечных часов.

Изобел попятилась, качая головой. Пальцы шотландца разжались.

— Нет, это невозможно. Я даже не знаю вашего имени.

— Тристан, — представился незнакомец.

Изобел лукаво улыбнулась. Целую вечность она не чувствовала себя так беззаботно и легко.

— Я не знаю легенду об этом рыцаре! — крикнула она, удаляясь. — Но можете звать меня Гвиневерой.[1]

— Нет, — рассмеялся горец. — Возлюбленной Тристана была Изольда.

Изобел усмехнулась, направляясь к дворцу:

— Так даже лучше.

Тристан проводил глазами удаляющуюся фигуру девушки, любуясь плавным покачиванием ее бедер. Кто она такая, черт возьми? Наверняка жительница Шотландской равнины. Интересно, к какому клану она принадлежит? Несмотря на выцветшее шафрановое платье и скудное хозяйство, где всей скотины — две коровы да бык, ее семью пригласили на коронацию — значит, девушка не простая крестьянка. Но кем бы она ни была, Тристан находил ее восхитительной. Он никогда прежде не видел таких огромных зеленых глаз. Эти глаза поразили его, еще когда он только показался из-за статуи, испугав незнакомку. Возможно, она уступала в красоте некоторым придворным дамам, но Тристана очаровала россыпь веснушек на ее ненапудренном лице и воинственный огонек в глазах, когда она заговорила о своих кровных врагах.