Кристина Додд - Соблазненная принцем

— Мы выиграли самую важную битву, — сказал Рауль. — Мы победили вместе.

Она так обрадовалась, что стало трудно дышать, и улыбнулась дрожащей улыбкой.

Он улыбнулся в ответ, взглянув на нее подобревшими зелеными глазами, в которых она прочла гордость, тепло, решимость и даже… неужели любовь?

Они без слов говорили друг другу всякие важные вещи, и у нее впервые появилась надежда, что даже если он не может говорить о своих чувствах, он ощущает эмоции, которые переполняют ее.

— Виктория… — произнес он, проводя пальцами по ее щеке, — когда я был ребенком, я уехал, оторвавшись от тепла материнских рук и мудрости дедушки, и прибыл в холодную, сырую Англию, чтобы жить со своим отцом. В первые месяцы пребывания там я думал, что умру от одиночества и отчаяния, но меня согревала надежда, что когда-нибудь я вернусь в Морикадию и снова увижусь со своими родными. Когда дед и мама умерли, а мой отец не позволил мне даже как следует оплакать их, я почувствовал себя так, как будто мне ампутировали конечность или вырезали сердце.

— Рауль… — Виктория прикоснулась к его волосам, отыскивая слова, которые могли помочь залечить его раны, — мне очень жаль, что с тобой такое случилось.

— Я не могу дать тебе то, чего не имею, и я знаю, что ты считаешь Англию единственной цивилизованной страной в мире. Возможно, так оно и есть, но, Виктория… — он взял ее за руки, — Виктория…

Раздался мощный удар в дверь, ведущую в тронный зал.

Виктория вздрогнула и посмотрела на дверь.

Удар повторился. Дверь заскрипела, готовая сломаться. Последовал еще удар.

— Они воспользовались тараном, — сказал Рауль.

В высоких окнах задребезжали стекла. Но здравомыслящая Виктория оценила ситуацию и сообщила:

— Задвижка дубовая, но очень старая. Скобы металлические, но тоже очень старые. Они едва ли долго продержатся.

Наклонившись над телом Жан-Пьера, Рауль взял его пистолет и передал его Виктории. Она проверила, заряжен ли он — он был заряжен, — и кивнула.

Рауль достал из-за голенища сапога кинжал и взял саблю, которой убил Жан-Пьера.

Рауль стоял посреди зала вспотевший, испачканный кровью, злой и сосредоточенный, сжимая старинную саблю и готовый драться. Виктория подняла с пола щит и вручила ему.

— Что бы ни произошло, ты всегда был и будешь моим героем. И я обещаю разумно использовать свой выстрел.

Он одарил ее озорной пиратской улыбкой:

— Ты королева до кончиков ногтей.

Это было своего рода предложением.

Раздался страшный грохот, и задвижка сломалась. Двери распахнулись, ударившись о стены. В тронный зал с оружием наготове влетела дворцовая стража под предводительством Битгора.

Стражники уставились на Рауля и Викторию.

Потом посмотрели на мертвого Жан-Пьера.

Биттор издал какое-то глубокое гортанное рычание. Его налитые кровью глаза остановились на Рауле.

— Я убью тебя! — рявкнул он, вваливаясь в комнату.

Виктория в ужасе глотнула воздух.

Рауль поднял щит и меч.

И тут один из стражников сказал:

— Да здравствует король Морикадии Сейбер!

Биттор повернулся к нему:

— Что ты сказал?

Весь отряд стражников, чуть помедлив, громко повторил:

— Да здравствует король Морикадии Сейбер!

— Я убью вас всех! — заорал Биттор и неуклюже бросился к ним.

Стражники отработанным движением подняли свои ружья, прицелились в Биттора и выстрелили.

Залп — и Биттор рухнул на пол, изрешеченный пулями.

Все еще не опуская ружья, стражники посмотрели на тело Биттора, распростертое на полу. Потом, словно благодатный дождь после засухи, на их лицах появились улыбки, и они повторили:

— Да здравствует король Морикадии Сейбер!

Войдя в тронный зал дворца в Тонагре, командир французов Франсуа был встречен тихим мерным жужжанием голосов. Придворные, хорошо одетые и дисциплинированные люди, внимательно осмотрели его, поклонились и, как это положено цивилизованным людям, разошлись по своим делам. Какой-то тяжело раненный человек — бледный и, судя по всему, англичанин — сидел возле ярко пылающего огня, беседуя с одетой в черное престарелой морикадийской вдовой.

Если не считать сильно поврежденных доспехов, прислоненных к стене, в чисто убранном помещении был полный порядок.

Какой-то джентльмен — хорошо одетый красавец с потрясающими зелеными глазами — отошел от очень привлекательной молодой женщины, с которой разговаривал, и от гроссбухов, разложенных на столе, и подошел к нему.

— Добро пожаловать, генерал Франсуа. Как приятно, что вы оказались первым человеком, который приветствовал мое возвращение на трон моей страны.

Понятно. Это Сейбер. Короля украшали несколько ран, полученных в результате поединка, состоявшегося накануне. Если верить слугам, в этом бою он убил Жан-Пьера де Гиньяра. Но в целом он казался здоровым и слишком молодым, чтобы быть правителем такой богатой страны, обладающей многочисленными ресурсами.

Тем не менее, он им был.

Франсуа, который только этим утром прибыл со своими войсками в эту страну и не увидел никаких признаков разрухи, которую ожидал увидеть, шагнул навстречу Сейберу и обнял его. Мужчины прикоснулись друг к другу щеками, причем Франсуа лихорадочно обдумывал, как ему быть в этой ситуации.

— Действительно приятно приветствовать вас. Я даже не ожидал, что вы так быстро восстановите свои права, — сказал Франсуа.

Он говорил коротко и по существу, но ведь он был солдатом, а не дипломатом.

Сейбер рассмеялся и жестом отдал приказание служанке. Когда та принесла вино и наполнила кубки, он поблагодарил ее. Служанка присела в реверансе, причем сделала это весьма умело, и удалилась. Сейбер предложил один кубок генералу, другой взял сам и ответил генералу с такой же прямотой:

— Не считая короткого двухсотлетнего периода правления де Гиньяров, Морикадией правит моя семья. Когда де Гиньяры вымрут, французское княжество перестанет существовать, а все богатства страны окажутся в моих руках. Не вызывает сомнения, кто именно будет сидеть на троне.

Очевидно, Сейбер прежде всего намеревался довести до сведения Франсуа, что все морикадийские деньги переведены на принадлежащий ему неприкосновенный счет.

Это была плохая, очень плохая новость. Поэтому Франсуа стал искать причину, по какой он мог бы усомниться в словах Сейбера. Как-никак он пришел сюда для того, чтобы завоевать Морикадию, а не устанавливать дипломатические отношения.

— Но как вы объясните слухи о том, что ваш кузен оспаривает ваше право на трон?

— Я полагаю, вы имеете в виду моего кузена Данела? Потому что, как ни печально, мой другой кузен Закери вчера был убит в бою, — сказал Сейбер, не выразив никакого горя по этому поводу.

— Соболезную вам, — пробормотал Франсуа.

А Сейбер продолжил:

— Конечно, Закери был очень дальним кузеном, так сказать, подстрочным примечанием в наших совещаниях.

«Если ты верил Закери, то был дураком» — так понял Франсуа все сказанное.

Зал пересек красивый мужчина, судя по виду, солдат. Он нес атласную подушку, на которой лежала короткая изогнутая сабля. Подойдя к Сейберу, он опустился перед ним на колени. В зале с благоговением замолчали.

Человек заговорил на каком-то тарабарском языке, который был местным наречием, но Сейбер покачал головой:

— Говори, пожалуйста, по-французски, Просперо. У нас гость.

— Мой король, твоя сабля вычищена и ждет твоей руки, — сказал тот.

Его французский оставлял желать лучшего, но Франсуа понял, что означала эта сцена.

На лице Сейбера выразилось удовлетворение.

— Клинок не пострадал, пока находился в сердце Жан-Пьера де Гиньяра?

— Я сказал бы, что он даже стал острее, — произнес Просперо.

Рука Сейбера легла на простую металлическую рукоять. Костяшки его пальцев напряглись, когда он с явным удовольствием взял с подушки саблю.

Просперо поднялся с колен, поклонился и отошел.

Меч был простой, функциональный, без украшений, но Франсуа так и тянуло к нему прикоснуться.

— Я немного разбираюсь в мечах. Оружие подобного рода носили завоеватели древних времен.

— Его носил Аттила, потом он был украден его наложницей и привезен в здешние дикие места, где была создана страна Морикадия. Без ведома моей семьи он был спрятан в доспехах Рейнальдо и только вчера попал мне в руки, — сказал Сейбер и полоснул саблей воздух.

Франсуа отскочил назад.

Но клинок удовлетворенно запел.

— Это оружие знает руку своего хозяина, — сказал Просперо.

Сейбер подозвал его и вернул клинок на подушку.

— Спасибо, — сказал он. — Как нынче утром чувствует себя Хейда?

— Лучше, потому что знает, что ее друзья достаточно хорошо выполняют свои обязанности, чтобы наемники поджали хвосты и обратились в бегство.

Сейбер снова повернулся к Франсуа:

— Наши женщины сражались, засев с ружьями на верхушках деревьев. Единственную травму в бою получила одна из наших амазонок, которая сломала руку, упав со своего насеста.

Франсуа, окинув взглядом тронный зал, увидел этих людей в новом свете. Возможно, нанесенный на них слой цивилизации был слишком тонким. Возможно, битва, к которой он готовился, будет не такой уж короткой, и победа достанется не так легко, как он ожидал.

Снова заговорил Просперо. Голос его звучал громко, чтобы слышали все.

— Хейде также стало значительно лучше, когда она услышала, что Закери погиб в борьбе за наше дело.

В центре группы солдат кто-то презрительно фыркнул. Просперо усмехнулся. Сейбер тоже усмехнулся, но было видно, что он не забыл причину своего возмущения.

— Хорошо, что он под конец восстановил свою честь. Правда, у него не было выбора. — Обернувшись, он крикнул: — Данел! Наш друг генерал Франсуа хотел бы познакомиться с тобой.

Кривоногий мужчина с бегающими глазами не имел никакого сходства с красавцем Сейбером, кроме властности, присущей им обоим.

— Данел, это генерал Франсуа, командующий находящимися здесь с визитом французскими войсками. Генерал, это мой кузен Данел, победитель вчерашнего боя с наемниками де Гиньяров. — Сейбер, явно чувствуя себя непринужденно, оперся о стол и сложил на груди руки. — Данел, генерал обеспокоен тем, что мы не пришли к согласию по поводу того, кто будет сидеть на морикадийском троне.

Данел запрокинул назад голову и разразился громким смехом.

— Ошибаетесь, генерал. Но я понимаю, почему вы могли так подумать. Из нас двоих я как-никак выгляжу в большей степени по-королевски. — Обняв одной рукой Сейбера за плечи, он улыбнулся, обнажив почерневшие зубы. — Если бы я хотел трон, я бы его взял, но я, как видите, солдат, как и вы, и я не обладаю мастерством политика, чтобы быть королем. Нет, Сейбер является главой нашей семьи и правителем Морикадии. Нам осталось лишь организовать коронацию.

— Думаю, что мы должны сделать это в ближайшее время. Я предпочел бы подождать до весны и пригласить на эту церемонию таких же, как я, правителей, однако народ желает снова получить безопасность, которую обеспечивает король на троне. Я как раз сейчас обсуждал это крупномасштабное мероприятие со своим главным финансистом, — сказал Сейбер, улыбнувшись красивой молодой женщине. — Мисс Кардифф, как никто другой, умеет контролировать денежные затраты. Я благодарю судьбу за то, что она оказалась в числе моих помощников.

Франсуа был потрясен, услышав это имя.

— Мисс Кардифф? Мисс Кардифф… работает у вас? — удивился он.

Согласно шпионским сведениям Закери, мисс Кардифф была любовницей Сейбера.

— Разумеется. — Сейбер сделал вид, что понимает недоумение Франсуа. — A-а, вы потрясены тем, что я включил в состав своего правительства леди? Я понимаю, что представительниц слабого пола редко берут на работу, связанную с таким злом, как деньги, но она научилась этому ремеслу у своего работодателя, мистера Джонсона, непревзойденного мастера финансового контроля. Тогда он выполнял здесь одну работу для принца Сандре, я переманил у него мисс Кардифф, пообещав озолотить ее.

— Поскольку я женщина весьма практичная, я приняла его предложение, — раздался теплый гортанный голос мисс Кардифф, но Франсуа заметил, что одета она скорее как гувернантка, чем как королевская любовница.

Во время этой встречи французский генерал все больше и больше убеждался, что его информатор лгал и что сам он был дураком, доверяя ему. Теперь Франсуа убедился во всем собственными глазами. Он не мог объявить Морикадию страной с нестабильным правлением, а поэтому требующей ее аннексии к другому государству, тем более что присутствие столь многочисленных войск Сейбера делало захват территории невозможным, а деньги, на которые так рассчитывало французское правительство, недоступными.