Лорейн Хит - Соблазнить негодяя

— Черт, Мерси, вы что, на самом деле думаете, что мне не наплевать на мой сон? — Он опустил ее руки, взял ее подбородок большим и указательным пальцем и повернул ее голову так, чтобы она смотрела ему в глаза. — Скажите, что я могу для вас сделать? Скажите, что вам нужно?

— Мне нужно забыть это все. Смешно, правда? Я готова душу отдать за то, чтобы забыть то, что вы так отчаянно хотите вспомнить.

Она еще раз хлестнула себя по щекам. Но он успел подставить руки под ее ладони и нежно вытер уже остывшие слезинки. С трудом он заставил себя поднять глаза, а не опустить взгляд ниже, на ее тонкую льняную ночную рубашку и темные соски, которые были хорошо видны через пропитанную потом ткань. По ее телу прошла дрожь, но ему и в голову не пришло, что это из-за его прикосновений.

Хотя он был бы очень рад этому. Ему хотелось облегчить ее страдания, утешить, успокоить, и он знал только один способ, как это сделать, — с помощью своего тела. Но он не мог рисковать. Несмотря на меры предосторожности, которые он наверняка предпринял, единственной ночи хватило, чтобы она понесла. Он должен был держать свои проклятые руки при себе.

— Как бы мне хотелось помнить эти два года! Тогда я знал бы, чем могу помочь вам.

Она обратила на него проникновенный взгляд:

— Моих воспоминаний хватит на двоих.

Стивен предложил позвать прислугу, а когда пришла горничная, велеть ей приготовить ванну. Мерси, вся в липком поту, была только рада возможности смыть его и переодеться в чистую ночную рубашку.

Между ее комнатой и соседней находилось помещение для переодевания, где имелась медная ванна. Ее и наполнили горячей водой. Мерси с несказанным облегчением сняла с себя липнущую к телу рубашку и опустилась в умиротворяюще теплую, душистую воду. Она думала, что горничная останется с ней, но девушка ушла. Мерси была этому рада. Она положила голову на край ванны, прикрыла веки и стала смотреть на пламя свечей, которое разбрасывало по всей комнате беспокойные тени.

Она знала, что кошмары прятались неподалеку, как ночные грабители, наблюдали, выжидали подходящей минуты, чтобы напасть. У нее вошло в привычку спать урывками: пару минут здесь, несколько мгновений там. Поначалу ей помогал график кормления Джона — нужно было просыпаться каждые несколько часов, но теперь малыш стал спать дольше. Обычно ей удавалось просыпаться, не давая сну навалиться на нее. Но, как она говорила Стивену, сегодня вино ослабило контроль, и ее увлекло в царство демонов. Эти кошмары являли собою странную смесь событий, произошедших в госпитале, с тем, что случилось с ней в ту ночь, когда Стивен спас ее, вырвав из рук троих негодяев. Каким-то фантастическим образом все это переплелось, но она не хотела рассказывать ему о своих обидчиках. Не хотела, чтобы он вспомнил их отвратительные похотливые рожи. Да и не стоили эти презренные людишки того, чтобы о них помнить.

Чаще всего ей снилось, как умирают хорошие, достойные люди. Мужья, которые никогда не вернутся к женам, совсем молодые люди, еще не успевшие жениться. Наверное, у них остались где-то возлюбленные, которые их уже никогда не дождутся. Все, что могла она, — это поддержать их в последние минуты, а потом поплакать над ними. Они преследовали ее потому, что, как ей казалось, она подвела их.

Время шло, и ей казалось, что она уже никогда не сможет проспать спокойно всю ночь.

Стукнула дверь. Наверняка это горничная вернулась, чтобы ей помочь.

— Простите, я еще не готова, — сказала она и потянулась за мылом.

— Ничего, — раздался голос Стивена. — Я не спешу.

Она стремительно развернулась, расплескав воду вокруг ванны. Схватившись за ее край, Мерси погрузилась в воду как можно глубже, но так, чтобы не упускать его из виду. Он надел легкую воздушную рубашку, но не застегнул верхние пуговицы. Она уже видела его грудь, мыла ее, водила по шрамам пальцами, но теперь, лишь слегка приоткрытая, она выглядела куда более соблазнительно. Неужели он специально ее дразнил?

— Что вы здесь делаете? — Она хотела, чтобы это прозвучало строго, гневно, но, к ее ужасу, голос ее задрожал и осекся. Слишком часто она представляла себе, как он будет пытаться ее соблазнить, а она станет сопротивляться, но в конце концов отдастся ему.

— Я подогрел для вас бренди.

Только сейчас она смогла оторвать взгляд от его заманчиво приоткрытой груди и посмотреть на бокал, который он держал в руке. С нарастающей тревогой она наблюдала за тем, как он подтащил к ванне табурет и уселся на него. Стивен протянул ей бокал.

— Ради всего святого, что вы делаете? — возмущенно зашипела она.

— Отвлекаю вас.

Она почувствовала, что у нее глаза полезли на лоб. Это было просто смешно.

— Вы сошли с ума?

Он наклонился вперед, и она невольно отпрянула, но, сообразив, что этим только улучшила ему обзор того, что должно быть спрятано, тут же прижалась к боковой стенке ванны, которая хотя бы частично ее прикрывала. Как же спрятаться от его взгляда? Он застал ее врасплох, и это бесило ее больше всего.

— К чему эта стеснительность, Мерси? Мы с вами были вместе.

— Больше года назад. И только одну ночь.

— Возьмите бренди.

Если после этого он уйдет…

Она буквально вырвала бокал из его руки. Стивен лишь улыбнулся.

— Выпейте, — сказал он. — Вам станет лучше.

— Сомневаюсь. — И все же она сделала глоток. Горло и ноздри как будто опалило огнем. Глаза заслезились.

— Я все равно не могу заглянуть, — лениво обронил он.

— Что, простите?

Он кивнул на ванну.

— Под этим углом я не могу заглянуть в нее. Вы хорошо прикрыты. Так что расслабьтесь и купайтесь в свое удовольствие.

— Вы что, собираетесь остаться?

— О чем вы думали до того, как я вошел?

— Вы можете ответить прямо хоть на один вопрос?

— Конечно могу. Да, я собираюсь остаться. Теперь вы отвечайте на мой вопрос.

Она сделала еще один глоток и на этот раз подержала бренди во рту чуть дольше.

— Я думала о ночном кошмаре.

— Как я и подозревал. Поэтому и пришел сюда. Я, видите ли, весьма недурно умею утешать объятых печалью дев.

Поспорить с этим она не могла. Если бы не это, они бы не провели ту ночь вместе.

— Почему бы вам не отойти и не сесть на диван? Я быстренько помоюсь и присоединюсь к вам.

— Я предпочел бы смотреть, как вы моетесь.

— Что за извращенное желание!

Он рассмеялся, густой баритон разнесся по всей комнате. Такого его смеха она не слышала никогда, даже в Ускюдаре.

— Что же тут извращенного? — наконец отдышавшись, сказал он и улыбнулся с довольным видом. — Я просто ценю наготу…

— Вы же сказали, что не видите меня.

— Не вижу, но могу представить.

— Вы меня специально злите?

— Отвлекаю.

Протянув руку, чтобы поставить бокал, она вдруг сообразила:

— Вы вошли без трости!

— И в вашу комнату я тоже без нее пришел. — Он потер ладонью бедро, и она представила, как эта ладонь прошлась бы по ее бедру. Глупая! Он и в Ускюдаре на нее не обращал внимания, а сейчас на это тем более можно не надеяться. — Я услышал ваш крик и не раздумывая бросился к вам. Может, после того как тот обломок вытащили из ноги, трость мне и не нужна вовсе. А я продолжал ходить с ней просто по привычке.

— Значит, вы выздоравливаете.

— Тело — да, а разум… — Он усмехнулся. — Давайте не будем об этом, ладно?

Кивнув, она поставила бокал и стала искать мыло, которое нырнуло в воду при его появлении. Наконец обнаружив его, она стала мыться при помощи тряпки. Стивен ничего не говорил, просто наблюдал за ней. К его чести, он ни разу не опустил взгляд ниже ее подбородка. Она же, к своему стыду, была горько разочарована тем, что он не оказался более любопытным.

— Вы ездите верхом? — поинтересовался он.

Она посмотрела на него через плечо.

— Однажды пробовала. Это было давно.

— Быть может, через несколько дней мы с вами покатаемся. Это мое второе любимое занятие. — Взгляд его понуждал ее спросить, каким было его первое любимое занятие, но она это и так знала. Почувствовав, как к щекам прилила кровь, Мерси заподозрила, что он догадался, что она это знает.

— Далее следуют азартные игры, — продолжил он. — Потом выпивка. А вы что больше всего любите?

— Поскольку вы не упомянули, что вам нравится больше всего, и назвали только второе, третье и четвертое любимые занятия… — Увидев по его глазам, что ей не стоило так подшучивать над ним, она поспешила ответить: — Читать, ходить на концерты и есть клубнику.

Он хитро улыбнулся.

— Я знаю, что для вас самое большое удовольствие.

Целовать вас, быть в ваших объятиях, чувствовать ваш пряный аромат, прикасаться к вашему…

— Джон, — сказал он.

— Конечно. Вы совершенно правы. Вы удивительно проницательны. — Она стала яростно тереть себя, надеясь скрыть румянец. Джон был для нее удовольствием, и несоизмеримо большим, чем все остальное, поэтому она не упоминала его в этом разговоре. Она бы никогда не стала оценивать его, потому что он всегда будет выше всего.

Комнату снова наполнил его гулкий смех.

— Право же, Мерси, неужели вы и в самом деле предпочтете клубнику поцелую? Много ли мужчин вас целовало?

По всему ее телу разлился такой жар, что она удивилась, как это вода в ванной не закипела.

— Только вы, — стыдливо произнесла она вполголоса.

Зачем он это делал? Зачем мучил ее? Чтобы отвлечь? Он мог бы просто сидеть здесь, и этого вполне хватило бы. Ему вовсе не обязательно было заставлять ее воображать, как его губы припадают к ее губам.

— Как видно, я не очень старался, иначе это вклинилось бы где-нибудь между чтением и концертами.

— Вы смеетесь надо мной.

— А вы лжете.

— Я никогда не лгала вам.

Она выдержала его взгляд со строгим выражением лица, которое должно было дать ему понять, что она говорила правду. Очень важно было, чтобы он это осознал. Она никогда не обманывала его. Она могла кое-что недоговаривать, но обманывать — никогда.

Он какое-то время серьезно смотрел на нее, потом сказал:

— Значит, я ошибся. Я неправильно угадал ваше любимое занятие.

Мерси не стала ни подтверждать, ни опровергать это, а принялась сосредоточенно тереть тело, которое под его внимательным взглядом вдруг стало невыносимо чувствительным.

Когда она закончила, он взял полотенце и протянул ей.

— Положите и выйдите, — потребовала она.

— Да будет вам, я просто хочу обернуть вас.

В его глазах Мерси увидела вызов, который она не могла не принять. Она встала в потоках воды, спиной к нему. Шагнула из ванны и стала ждать… Наконец полотенце легло на ее плечи, закрыв тело от шеи до колен, но, прежде чем она смогла отойти или воспротивиться, он развернул ее лицом к себе. Она схватилась за края полотенца, закрываясь. Его руки оказались над ее руками и тоже взялись за полотенце. Потом он осторожно потянул ее на себя так, что она чуть не упала на него, утонув в голубизне его глаз.

— Почему каждый раз, когда я смотрю на вас, в ваших глазах появляется страх? — спросил он. — Что вы так боитесь мне показать? Веснушки? У вас их восемнадцать.

— Нет. Меньше. Полдюжины, не больше.

— Похоже, я разглядываю вас внимательнее, чем вы сами себя в зеркале. Их восемнадцать.

С этими словами он отпустил ее и вышел, широко шагая, из комнаты. Мерси опустилась на край ванны, гадая, какие еще неожиданности принесет этот вечер.

Проклятье! Зачем он это делал? Зачем истязал себя?

Это из-за ее глаз, из-за улыбки, из-за души. Из-за тела, точеного и гибкого, и из-за ног от шеи. Ему хотелось чувствовать, как эти ноги крепко сжимают его. От этого настойчивого желания невозможно было избавиться.

Он солгал. Ему все было прекрасно видно. Никогда еще он не испытывал такого сладкого мучения.

Потребовалась вся сила воли, чтобы просидеть там все это время, не выдав обуревавшего его желания, сдержав бунт собственного тела. Ему хотелось выхватить ее из этой проклятой воды — воды, которая играла с ее кожей так, как хотелось ему самому, — и отнести на кровать. Если бы ее только что не измучил ночной кошмар, он бы, черт побери, не сдержался.

Он потер шрам на плече. Находила ли она его отвратительным? А остальные шрамы, которыми было испещрено его тело, было ли ей противно на них смотреть? После извлечения обломка из ноги он не настолько впал в беспамятство, чтобы не заметить, как она прикасалась к ним, вытирая влажным полотенцем. Однажды она даже наклонилась и стала целовать некоторые из них. Его мужское достоинство тут же дернулось и, если бы не лауданум, затвердело бы, как камень. Может, поэтому она его им пичкала?