Стивен стоял у окна библиотеки. В последнее время он только то и делал, что смотрел в окно, как будто ждал, что мимо в любой миг может пройти Мерси. Каждый день был для него безрадостным. Все ему опротивело.

Снова приходила Чудо, но про Джона она даже не вспомнила. Она говорила о моде, о предстоящем сезоне и о балах, на которые они будут ходить. Еще о театре. О них будет говорить весь город, заверила она его.

Ах да, он снова станет героем сплетен и домыслов. И почему она так жаждала того, что ему было противно?

Стивен достал портрет Мерси из кармана, где тот теперь находился постоянно. Он вспомнил о том, как они обедали вместе, вспомнил оживленные разговоры и минуты покоя. Как просыпался по утрам, держа ее в объятиях, и как они предавались страсти. Всегда безудержной. Всегда по-разному. Она ласкала его тело, проникала в душу, пленяла сердце. Когда он был с ней, ему начинало казаться, что прошлое уже не имеет значения.

— Впрочем, кое в чем мне все же повезло, — добавил Айнсли.

Стивен попытался сделать вид, что ему интересен рассказ брата, но его снова захватили воспоминания о Мерси. Как она, бывало, смотрела на него, чуть склонив набок голову; многообещающие огоньки в глазах цвета виски, которые говорили о том, что за обличьем леди скрывается похотливая самка. Невинная и страстная. Сладкая и терпкая. Скромная и вызывающая.

Чудо не уступала ему в искусстве обольщения, но он даже не поцеловал ее ни разу с тех пор, как она снова появилась в его жизни. Он помнил времена, когда не мог оторваться от нее. Сейчас никакого желания жить вместе с этой женщиной он не испытывал, даже если она — мать Джона.

— Я разыскал сержанта, который служил под твоим началом. Его зовут Мазерс. Тебе это имя о чем-то говорит?

— Мазерс? — Стивен покрутил имя в голове и так и эдак, надеясь, что за него зацепятся какие-нибудь обрывки воспоминаний. Высокий или низкий? Толстый или тощий? Представить этого человека ему не удалось. Ничто не отозвалось в темных глубинах разума.

— Нет.

— Сегодня он будет в «Белом жеребце». Если захочешь, угостишь его элем.

Стивен посмотрел на брата через плечо.

— И для чего это нужно?

— Чтобы начать заполнять пустоты в твоей памяти.


В «Белом жеребце» стоял неумолчный гул. Сначала Стивену показалось, что свободных мест здесь не найти, но потом он все же заприметил пустующий стол в дальнем углу. Ему подумалось, что он должен бы радоваться возможности поговорить с тем, кто сражался рядом с ним. Разве ему все эти месяцы не хотелось вспомнить в деталях то, что исчезло из памяти?

Однако вместо жадного предвкушения он испытывал лишь ленивый интерес: какие еще неприятные сюрпризы его ожидают? Открытия, которых он предпочел бы не совершать? Наподобие того, что Мерси не является матерью Джона.

Почему она никогда не помогала ему вспоминать жизнь в Крыму? Что ей самой было известно? Слова, брошенные ею на прощанье, зазвучали у него в голове, отчего ледяной холод прошел по его спине.

«Я хочу пожелать тебе кое-чего, мой дорогой супруг. Не вспоминай того, что произошло в Ускюдаре. Потому что, если вспомнишь, никогда себя не простишь».

Что же там случилось? Что он натворил? Почему лучше было не вспоминать?

Он надеялся, что Чудо сможет пролить свет на это, но она говорила только о том, что было с ней самой или о том, как они проводили время вместе. Если она и знала то, на что намекала Мерси, то очень умело скрывала это. Дьявол, что же там произошло?

Неожиданно поле зрения перекрыла фигура дюжего парня. Один из рукавов его коричневого твидового пиджака был сложен пополам и пристегнут к плечу за ненадобностью. Длинные темно-русые волосы его торчали клочьями, но было заметно, что он недавно побрился. Угрюмый взгляд карих глаз говорил о том, что человек этот на своем еще недолгом веку повидал больше ужасов, чем большинство людей за всю жизнь. Совершенно неожиданно для себя Стивен вдруг ощутил какое-то родство с этим незнакомцем.

— Рад вас видеть, господин майор, — пророкотал мужчина трубным голосом. — Впрочем, вас теперь нужно называть сэр Стивен. Я читал в «Таймс», что вам дали рыцаря. Поздравляю вас, сэр. Вы это заслужили.

У Стивена чуть не вырвалось: «В самом деле?», но вместо этого он произнес:

— И я рад вас видеть. Мазерс. Садитесь.

Мужчина сел напротив него, и Стивен велел подавальщице принести пинту эля.

— Не повезло вам с рукой, — мрачно промолвил он, гадая, когда его однополчанин потерял руку, при нем или после того, как он уехал.

Мазерс пожал плечами.

— Если бы не вы, сэр, я бы жизни лишился, а не руки. Сэр, клянусь, в том бою вы в сущего дьявола превратились. Не пощадили никого. Потом меня под огнем вынесли к своим. И не только меня, как я слышал, но я уже не мог это видеть. — Он поднял кружку. — За ребят из Легкой бригады, сэр.

Стивен и Мазерс стукнулись кружками.

— За Легкую бригаду.

Минуту сидели молча. Мазерс явно предался воспоминаниям, и Стивену ужасно захотелось узнать, что именно он вспоминал сейчас. Быть может, ему стоит признаться, сказать, что ничего не помнит? Ведь перед ним сидел человек, который мог ответить на любые вопросы о происходившем в Крыму.

— Я вас не помню. Мазерс.

Здоровяк почесал голову.

— Не знаю, что и сказать, сэр. Я-то думал, меня непросто забыть, при моем росте, да и вообще…

— Понимаете, я тоже был ранен. Вы вернулись домой без руки, а я — без воспоминаний.

— Вы хотите сказать, что вообще ничего не помните?

— Совершенно.

Мазерс секунду обдумывал это признание.

— Я слышал, вам ядро в голову попало.

— Не уверен, осталась бы у меня после этого голова, но что-то произошло.

— Вы уж меня простите, сэр, но я бы на вашем месте радовался. Там ведь был сущий ад. Говорят, возле госпиталей в Ускюдаре почти пять тысяч бойцов похоронено.

— Пять тысяч, — прошептал Стивен. Как он мог забыть что-то настолько страшное? — Со дня на день ждут мира.

— Дай-то Бог, сэр! — Он покачал головой. — Как мы хорохорились, когда уходили оттуда! Ведь наша взяла, сэр. Но только, Господи, какой ценой!

Они снова помолчали, как будто слова, которые нужно было сказать, невозможно было выдавить из себя. Наконец Стивен спросил:

— Скажите, Мазерс, вы помните одну сестру, ее звали Мерси?

Мазерс покачал головой:

— Простите, сэр, не припоминаю. Но куда мне до вас, вы сестер гораздо лучше знали. Я помню, у вашей койки то одна, то другая дежурила.

— Меня интересует одна конкретная. Мерси. Мерси Доусон.

Мазерс усмехнулся.

— А, мисс Доусон! Как же, помню ее отлично. Истинный ангел. Трудилась без устали, не хуже самой мисс Найтингейл. Сколько раз я слышал, как она молится за ту или иную отлетевшую душу. Жаль, не повезло бедняжке той ночью. Я уж думал, она сразу после того уедет, но нет. Когда я снова угодил в госпиталь, она была там, держала меня за руку, пока другую руку отнимали.

Стивен почувствовал необъяснимое волнение. Ему не хотелось думать о том, что испытал Мазерс. Это был большой и грубоватый человек, не нуждающийся в жалости. Но другое, сказанное им, заставило Стивена покрыться холодным потом.

— Что с ней произошло, Мазерс?

— На нее напали, сэр. Хорошо, что мы проходили мимо, вы и я. Хотя было б еще лучше, если б мы успели до того, как первый мерзавец с ней закончил, а второй начал моститься.

У Стивена внутри заклокотало. Нет, не может быть! Он, верно, не так понял Мазерса, ведь Мерси как-то сказала, что он успел вовремя. Он спас ее.

Они ее избивали? Нет, идиот, они по очереди делали то, что может делать только один мужчина…

Он боялся, что ему сейчас станет дурно. Стивен попробовал зайти с другой стороны, молясь, чтобы на этот раз не ошибся.

— Но мы им задали жару, верно, Мазерс?

— Да, сэр. Особенно первому. Я думал, вы убьете эту мразь. А, может, и убили. Потом. Из очередного боя он не вернулся. Остальные двое тоже. Одному я помог остаться там навсегда, а о третьем позаботились либо вы, либо русские. Я всегда ставил на вас, сэр. — Он откинулся на спинку стула и облегченно вздохнул. — Никогда еще никому не признавался в этом. Да, снял груз с души.

Мазерс посмотрел на Стивена вопросительно, как будто ожидал ответного признания.

— Простите, друг мой, но, как я уже сказал, я не помню… ничего этого. Но уверен, что бы вы тогда ни сделали, поступили правильно. И надеюсь, что мне тоже хватило духу восстановить справедливость.

Мазерс кивнул и опустил взор на кружку. Потом допил эль и заказал еще.

Когда принесли заказ, Стивен поинтересовался:

— А мисс Уизенхант? Помните ее?

Мазерс почесал подбородок.

— Да. Красавица. Только совсем не такая душевная, как мисс Доусон. У нее всегда был такой вид, будто жизнь там ей была в тягость. Я знаю, это была тяжелая работа, то, чем они занимались. Какое там веселье! Но мисс Доусон всегда радовалась, когда кому-то помогала или облегчала страдания. Она улыбалась так ласково, что мы все вспоминали о доме и о том, ради чего сражаемся. Думаю, многие из наших в нее влюблялись. Интересно, что с нею стало?

— Ей не посчастливилось стать моей женой.


— Где она?

Оторвав голову от спинки кушетки, на которой она лежала, положив босые ноги на колени Лео, герцогиня посмотрела на стоявшего в двери Стивена.

— И тебе добрый вечер. Ты неважно выглядишь.

— Где она, черт побери? — повторил он, не желая выслушивать колкости матери.

Наверное, она это поняла, потому что торопливо произнесла:

— В голубой спальне.

Он бросился наверх, перепрыгивая через две ступеньки за раз. Такое напряжение отозвалось невыносимой болью в ноге, но он не обращал на это внимания. Оказавшись у нужной двери, он распахнул ее с такой силой, что она грохнулась о стену.

Мерси вскочила с кресла у окна, где она читала, книга с негромким стуком упала на пол. Сквозь ее белую ночную рубашку было видно, что она дрожит. Пальцы ее ног вжались в ковер. Потом к ней вернулось самообладание и она выпрямила спину. Его она не испугается. Ее никому не испугать.

Он представил себе, как какое-то животное в штанах задирает подол ее платья, грубо раздвигает ее нежные бедра…

— Ты обманула меня, когда сказала, что никогда не обманывала. — Он шагнул к ней.

Она и не подумала отступить. Храбрая, отчаянная Мерси. Она приехала туда, чтобы помогать раненым, избавлять их от страданий. Если бы те трое, что напали на нее, не были бы мертвы, он разорвал бы их на части собственными руками. Никогда еще Стивен не чувствовал такой безудержной ярости. Война научила его этому?

— Ты сказала, что я успел остановить их, успел тебя спасти. Но я не успел.

Она побелела как снег и задрожала так, будто ее окунули в ледяную воду. По щекам потекли слезы. Заведя руку за спину, она взялась за спинку кресла, чтобы не упасть. Любая другая женщина на грани обморока поспешила бы сесть, но не она. Каким-то образом она нашла в себе силы остаться на ногах, точно так же, как когда-то нашла силы вернуться в госпиталь, чтобы продолжать ухаживать за ранеными. Отважная Мерси. Его Мерси.

— Скажи, что ты не вспомнил. Пожалуйста, бога ради, скажи, что ты не вспомнил моего позора и унижения.

— Не вспомнил. Ни единой секунды. Но это был не твой позор, не твое унижение, Мерси, а их. Черт возьми, почему ты не рассказала мне?

— Зачем? Ради всего святого, зачем мне нужно было вспоминать эту мерзость, это…

Слезы ручьями хлынули из глаз. Она опустилась в кресло и закрыла лицо руками, плечи вздрагивали от рыданий. Стивен ощутил острое желание обнять ее и утешить, но он отказался от этого права. Он усомнился в ней, а значит, усомнился в самой добродетели. Он надеялся, что война сделала его лучше, но это Мерси призывала его стать другим, лучшим человеком.

— Если бы ты потом не обнял меня так нежно, не утешил, не знаю, смогла бы я еще когда-нибудь выдержать прикосновение другого мужчины. — Она подняла наполненные слезами глаза. — Кроме этого ничего не было. Между тобой и мной. Легкие прикосновения, нежное поглаживание. По лицу, по рукам. Здесь. — Она прикоснулась к груди чуть ниже ключиц. — Куда ударил первый, разорвав корсаж. Ты поцеловал меня в это место. Ты шептал такие ласковые слова. Ты не оставил меня до рассвета. Приказал Мазерсу найти нам комнату. Ты обмыл меня… так нежно… там, где побывал этот зверь. Я тогда поклялась себе, что найду способ отблагодарить тебя за доброту.

— Доброту? Мерси, любой мужчина пришел бы тебе на помощь…

— Только это сделал не любой мужчина, а ты. Когда Чудо призналась, что понесла от тебя и сказала, что должна уехать, я поехала с ней, чтобы она не осталась совсем одна. А когда она заявила, что не хочет Джона, я сначала ей не поверила, а потом сказала, что заберу его. Когда мы увидели твое имя в списке погибших, начали обсуждать, что теперь делать. Я подумала, что Джон — это все, что от тебя осталось. Однажды утром я проснулась и увидела, что Чудо исчезла, оставив мне Джона. Я решила, что должна вернуть его твоей семье. Кроме этого у меня больше ничего не было на уме. Ты должен мне поверить.