— Гела! — отец поворачивается и внимательно смотрит девчонке в глаза. — Я знаю каждую мысль в твоей голове, Ангелина! Я знаю каждую дурную идею! Я знаю каждую чёрточку твоего дрянного характера!

— Мы же это сделали ради Сашки! — пытается оправдываться Полина. Но как-то неубедительно. Только после злых слов любимого до меня доходит, какую ужасную глупость мы совершили. А если бы Костылев принял нас не так любезно? А если б у него в голове что-нибудь перемкнуло? Ну что могли бы мы вчетвером сделать против здорового мужика в офисе, в котором полным полно его охраны?!

— Димочка, ну мы же были рядом! Все держали под контролем! — пытаюсь все же смягчить ситуацию.

Но Дима бросает на меня настолько злой взгляд, что хочется одновременно провалиться под землю от стыда и расплакаться, потому что видеть его таким злым и отчужденным до боли неприятно. Будто не мой любимый, чуткий и заботливый мужчина рядом, а кто-то совершенно другой. Грубый, холодный, раздраженный.

— А с тобой у меня будет отдельный разговор! — сообщает мне Дима угрожающе, а затем резко срывается с места. Машина, едва не врезавшись в столб, вылетает на дорогу.

— Всегда знал, что от женщин добра ждать не стоит! — продолжает ворчать товарищ старший следователь по дороге. — Мало того, что помочь не можете, так ещё вас бегать спасать приходится! Вместо того, чтоб работать нормально.

— Папочка, но все же обошлось! — щебечет Гелка и гладит отца по лысому затылку. — Сергея к тебе отправили.

— Молчи, Ангелина! — Дима снова бросает на дочь гневный взгляд. — Опять из-за твоей дурацкой идеи все страдают. Значит так! Сейчас Полина, Гела и Дарина едут к Сашке. Он там от скуки с ума сходит. Персонал от него воет. Рая едет домой.

— Нет! — Ангелина поняла отца с полуслова. — Ты ее ругать будешь! Не надо. Если отчитывать, то всех вместе.

— Ангелина, просто молчи! — гневный голос снова звучит на всю машину.

— Гелочка, все хорошо! — улыбаюсь девчонке как можно правдоподобнее. На самом деле, Дима прав и мы все заслужили хорошую выволочку.

Если уж на то пошло, нам действительно нужно поговорить. Выяснить отношения наедине. Не люблю впутывать посторонних в такие дела.

Дальше едем молча. Только иногда Дима ругается одними губами на встречных водителей и время от времени раздражённо хлопает ладонью по рулю. Все его тело напряжено, ещё немного и искры полетят от раздражения.

Хочется протянуть руку, погладить любимого по лысой макушке. До слез хочется прижаться всем телом, окунуться в родное тепло. Но я понимаю, что сейчас ответа на свою ласку не получу, только разошлю ещё больше. Интересно, он вообще сможет меня простить? Любимый ведь изначально дал понять, что дети в его жизни на первом месте. И вот я сейчас повела его дочь на опасную встречу. На встречу, где Ангелинка должна была стать главной приманкой. Боже, какая же я дура!

Дима тормозит у больницы и девчонки выходят. Шлю им украдкой воздушный поцелуй. Хорошие мои! Как же я вас люблю. Ловлю взгляд Ангелины и пытаюсь ободряюще ей улыбнуться. Правда улыбка выходит скорее жалкой.

Дима не даёт нам даже распрощаться, срывается с места и, едва не задев стоящие рядом машины, выносится на дорогу.

Ну вот, похоже, самое страшное ещё впереди.


Дима едет молча, уставившись на дорогу. Не единого взгляда на меня не бросает.

А мне хочется просто свернуться калачиком и бесконечно рыдать.

Я актриса, я умею скрывать свои эмоции. Я всегда контролирую свои чувства и, если уж делаю глупости, то делаю их осознанно, потому что сама так решаю. Но сегодня система даёт сбой.

Слезы сами подступают к глазам, справится с эмоциями никак не получается. Ещё мгновение и я разревусь прямо в машине.

Чувствую себя брошенной и несчастной. До боли уязвимой, одинокой.

Эмоции бушуют внутри меня, хотя головой я понимаю, что повода для этого нет.

Печаль сменяется злостью. Да как он вообще смеет вести себя со мной так?!

Хочется закричать, влепить Диме пощечину.

Раздражает его отстранённым взгляд, раздражает скупые движения. Сам Дима начинает меня до дрожжи бесить.

Изо всех сил стараюсь взять себя в руки. Откуда такие эмоциональные качели? Меня так клинит во время месячных, но месячные ещё не скоро. Черт, а вдруг…

Появившаяся в голове мысли заставляет улыбнуться. Но я ее почти мгновенно отметаю, чтоб не давать себе лишнюю надежду.

Подъезжаем к дому и Дима выходит из машины, раздражённо хлопает дверью так, что срабатывает сигнализация на соседних автомобилях. Широкими шагами обходит свой джип, помогает выйти мне.

Улыбка помимо воли появляется на губах. Мой идеальный мужчина. Слезы снова наворачиваются на глаза, но на этот раз от умиления.

Поднимаемся в квартиру в неловком молчании. Я все ещё разрываюсь от желания врезать Диме затрещину и бросится ему на шею. А ещё сгораю от стыда за собственную глупость.

— Димочка, я знаю, что дура, — бормочу, когда мы заходим домой.

— Молчи, Раиса! — гневно рычит мой любимый. — Просто молчи и дай мне прийти в себя!

И тут меня прорывает.

— Молчи? — не замечаю, как перехожу на истерический крик. — Значит я должна все делать по твоему первому требованию? Сказал ноги раздвигать — раздвинуть, сказал замолчать — замолчать!

— Солнышко, ну что ты такое говоришь? — Дима мгновенно теряет все свою злость и растерянно смотрит на меня.

А меня несёт.

— Когда захотел пришел, когда захотел ушёл! — ору и наступаю на любимого. Товарищ Старший следователь машинально делает шаг назад и меня ещё больше распаляет его отступление. — Никаких гарантий, никаких обязательств! А я должна послушно сидеть на месте и все твои приказы исполнять!

— Солнышко, я же не хотел… — бормочет мужчина.

Вот он какой идеальный. Я на него кричу, а он меня успокаивает.

Слезы умиления всё-таки скатываются по лицу и я больше не могу сдерживать рвущиеся наружу рыдания. Закрываю рот ладошкой и ныряю в ванну. Закрывают на щеколду и только там отпускаю свои эмоции.

Сажусь на пол и реву, как последняя истеричка. Смеюсь от собственного идиотизма, представляю, что Дима обо мне после этого подумает, и ещё больше плачу. Он же меня сейчас разлюбит! Да он меня никогда не любил! Если бы любил, никогда бы не отпустил с идиотом-Мышкиным. Я ему совсем не нужна. Я ему безразлична!

Утопаю в жалости к себе, а заодно в слезах. Эмоции затапливают с головой.

Дима тарабанит снаружи.

— Рая, успокойся и открой! — приказывает строго. — Ну хватит плакать, открой — я тебя обниму и утешу, — тут же уговаривает ласково. — Солнышко, ты меня просто неправильно поняла. Раечка, открой. Открой, или я эту чёртову дверь выбью!

— Потом сам на место ставить будешь! — отвечаю раздражённо.

— Поставлю, — слышу ворчливый голос. — А сейчас будь хорошей девочкой, отойди ближе к душу.

Хвата небесам, что ванна у меня большая. Ещё большая хвата моему благоразумию, потому что я села реветь не прямо под дверью, а на мягкий коврик у душевой кабины. Иначе вылетевшая дверь прилетала бы мне по лбу.

Дима залетает в ванну и садится на пол рядом со мной.

— Солнышко, прости меня, пожалуйста! — бормочет он виновато и прижимает к себе. — Просто я переволновался за вас. Костылев — редкостный подонок. А вы к нему одни завалились. Ну ты представляешь, что тем могло произойти?

— Понимаю, — киваю сквозь слезы. — Мне очень стыдно, правда! Девчонки решили, а звонить тебе, значило предать их… — самой стыдно от таких тупых оправданий, но ничего умнее в голову не идёт.

— Все в порядке, — Дима ласково гладит меня по голове. — Все мы имеем право на ошибку. Правда, я больше не злюсь.

Обнимаю любимого и с наслаждением прижимаюсь к крепкой груди. Как же я его люблю. Он самый лучший мужчина на свете!

— Ну что ты опять рыдает? — устало спрашивает меня Дима.

Прислушиваясь к себе. Действительно, ну чего снова реву?

— Шаурмы хочу, — вдруг понимаю. — Вот прям до слез, — говорю жалобно.

— Нашла повод сырость разводить, — вздыхает любимый. — Схожу я тебе ща шаурмой. Только ты же сама говорила, что ее не любишь.

— А фиг его знает, что на меня нашло, — пожимаю плечами. — Только сходи поскорее, а то сейчас опять разревусь. Что на меня нашло? Совсем с этими приключениями нервы стали ни к черту.

Дима быстро собирается и уходит в ближайший киоск. Вот только за пятнадцать минут его отсутствия мои предпочтения поменялись. Теперь я хочу не шаурму, а самого Диму.

Накидываюсь на любимого с порога. Кажется, шутки про женскую логику — вовсе не шутки.

Глава 10


Утром просыпаюсь от тошноты. Такого острого чувства. Кажется, что ещё мгновение и меня просто вывернет наизнанку.

Скатываются с кровати и бегу к унитазу.

Белый, фаянсовый друг привычно поддерживает и даже позволяет на себя опереться.

Обессиленно прижимаюсь к холодной стенке душевой и судорожно соображаю. Черт, ну что же со мной происходит?

Ничего необычного не ела. Шаурма так и осталась вчера лежать в холодильнике, нам было не до неё.

Мысли о столь желанном вчера лакомстве вызывают очередной рвотный позыв. Я вообще не могу сейчас о еде думать! Хотя, от апельсинов я бы не отказалась.

Нервно хихикаю, анализируя свои симптомы. Беременна? Но как?!

Я уже много лет предохраняюсь таблетками, они ни разу не подводили. Или?..

Подскакиваю и бегу одеваться. Аптека у нас в соседнем дворе, доберусь быстро.

Пялю на себя первые попавшиеся вещи. Без разницы, так сойдёт!

Глупая мысль, конечно, скорее всего организм реагирует на навалившийся стресс. Но я не могу не проверить. Просто, для самоуспокоения.

Мчусь в аптеку и судорожно анализирую. С Димой мы знакомы всего пару дней. Секса за эти пару дней было много, но не может же беременность так сразу себя проявить? Или может?!

Руки трясутся, на лице расползается дурацкая улыбка.

— Дайте мне, пожалуйста, тест на беременность, — прошу аптекаршу дрожащим голосом.

Спокойно, Рая, спокойно. Не нужно радоваться раньше времени. Шанс очень маленький, потом расстроиться, снова будешь плакать.

Дома судорожно открываю упаковку, читаю инструкцию. Если честно, в первый раз за все свои тридцать лет делаю такой тест. Раньше ни разу не возникало сомнений, месячные всегда шли по расписанию, контрацепция действовала как надо.

Кладу использованную полоску на крышку унитаза и замираю над ней, словно Цербер.

Душу переполняет волнение, но я себя одергиваю. Сейчас ничего не покажет, вот будет смешно.

Впрочем, я и так смеюсь. Потому что спустя минуту на тесте появляется едва заметная вторая полоска. И с каждым мгновением она становится чуть ярче. Не такая, как первая, но различимая. Но она есть! Я ее вижу!

Черт! Все равно не верится! Надо сделать ещё парочку, я их сразу десять штук накупила, чтоб наверняка.

Трясущимися руками делаю ещё один тест, и еще…

Спустя пол часа вся моя ванна завалена положительными тестами, а я… А я прыгаю по дому смеюсь и кричу:

— Я беременна! Я беременна! Какое счастье! Господи, я не знаю, что такого хорошего сделала, но я беременна!

Меня переполняет всеобъемлющее, янтарное счастье. Мне хочется обнять весь мир, но я только обнимаю свой живот и шепчу:

— Мой малыш, спасибо, что пришел! Мамочка рада тебе. Ты самый любимый и желанный ребенок на свете. Я так тебя ждала!

Я захлебываюсь от всеобъемлющего тепла и любви. Внутри меня новая жизнь. Внутри меня мой ребенок. И плевать, что будет дальше, я его никому не отдам.

Падаю на диван и судорожно соображаю. Надо сказать об этом Диме. Сомнений в отцовстве нет, он должен знать.

От мыслей о реакции любимого дрожь пробегает по телу. Обрадуется ли он? Вряд ли. Дима ведь изначально дал понять, что наши отношения — это отношения в свободном формате.

Ну зачем ему семья? Зачем очередная головная боль.

Он ничего мне не обещал. Более того, я сама взяла на себя ответственность за наше предохранение.

А если?.. А если для него этот ребенок не желанный? Если он начнет винить меня в том, что он появился? Прямо не скажет, но…

Черт, как же странно! Но надо брать себя в руки.

Поступаю трусливо. Просто выкладываю веером тесты и отправляю любимому. Должен понять.

Замираю, уставившись в телефон, только колыбельную собственному животу напеваю. Странно, но я так давно мечтала почувствовать себя мамой, что воспринимаю крошечный зародыш в животе уже самым настоящим ребенком. Самым любимым и долгожданным. Моим малышом, которого я буду защищать до последнего.