Мэри Бэлоу - Соблазнительный ангел

— Вот что я решила: нужно найти себе мужчину.

Вышеуказанная фраза слетела с прелестных губок Кассандры Белмонт, вдовствующей леди Паджет, стоявшей у окна гостиной арендованного лондонского дома на Портман-стрит. Дом сдавался со всей обстановкой, но мебель, как, впрочем, и занавеси и ковры явно видели лучшие времена. Вернее сказать, лучшие времена они видели еще десять лет назад. Все здесь говорило о благородной бедности, что как нельзя лучше соответствовало обстоятельствам жизни леди Паджет.

— Выйти замуж? — ошеломленно пролепетала Элис Хейтор, компаньонка ее милости.

Кассандра презрительно скривила губы, скучающим взглядом наблюдая из окна за быстро шагавшей по тротуару женщиной. Незнакомка держала за руку маленького мальчика, которому явно не нравилось, что его тащат неизвестно куда, да еще так быстро. Все в этой женщине говорило о раздражении и нетерпении. Была она матерью или няней ребенка? Но какая разница? Мятежное личико несчастного малыша вряд ли могло взволновать Кассандру, у нее было полно своих бед.

— Ни за что на свете, — ответила она наконец. — Кроме того, в этом случае мне придется отыскать круглого дурака.

— Дурака?!

Кассандра улыбнулась, хотя улыбка вышла невеселой. Она даже не позаботилась обернуться, так что Элис ничего не увидела.

Женщина с ребенком исчезли из виду. Какой-то джентльмен спешил в противоположном направлении, хмуро уставясь в землю. Похоже, он куда-то опаздывал и, вне всякого сомнения, считал, что сама его жизнь зависит от того, успеет ли он к назначенному часу или нет. Вероятно, он был прав. А возможно, ошибался.

— Только глупец женится на мне, — пояснила она. — Нет, о замужестве не может быть и речи. И мужчина мне нужен не для этого.

— О, Касси! — взволнованно простонала компаньонка. — Не хочешь же ты сказать, что…

Она осеклась. Уточнять не было необходимости. Кассандра могла иметь в виду только одно.

— Вот именно. Хочу, — отрезала Кассандра, оборачиваясь и окидывая ее веселым, жестким, издевательским взглядом.

Элис вцепилась в подлокотники кресла и слегка подалась вперед, словно собираясь встать, хотя не приложила к этому никаких усилий.

— Ты шокирована?

— Ведь ты собралась ехать в Лондон с целью поискать работу, — напомнила Элис. — Вернее, не ты, а мы. И Мэри тоже.

— Но все это оказалось лишь несбыточными мечтами, не так ли? — грустно рассмеялась Кассандра. — Никто не желает нанимать горничной или кухаркой особу, имеющую малютку, но никогда не бывшую замужем. А рекомендательное письмо, которое я дала Мэри, не выдерживает ни малейшей критики, не так ли? И… э… прости меня, Элис, не слишком многие хотят нанять гувернантку, которой уже за сорок, когда вокруг столько безработных молодых женщин. Прости за жестокую правду, но молодость — это бог современности. Когда-то ты была мне прекрасной гувернанткой, а позже стала превосходной компаньонкой и верным другом. Но теперь возраст — твой злейший враг. Что же до меня… если только я не сумею каким-то образом замаскировать свое лицо, что не даст никакого результата, когда настанет срок предъявлять рекомендательные письма, — остается одно: выставить себя на продажу на рынке прислуги или любом другом. Но думаю, никто не захочет впустить в дом убийцу, прикончившую мужа топором, попросись она хоть в судомойки.

— Касси! — упрекнула бывшая гувернантка, в ужасе прижимая ладони к щекам. — Ты не должна говорить о себе в подобном тоне! Даже в шутку!

До этой минуты Кассандра и не подозревала, что шутит, но все равно рассмеялась.

— Но люди склонны преувеличивать, не так ли? — заметила она. — А также сочинять и сплетничать. Весь свет верит, что я убийца, именно потому, что так забавно верить в подобные гнусности. Стоит мне переступить порог дома, и люди в ужасе разбегаются. Поэтому мне необходимо найти неустрашимого мужчину.

— О, Касси! — со слезами воскликнула Элис. — Жаль, что ты…

— Я пыталась выиграть состояние за карточными столами, — продолжала Кассандра, откинув пальцем невидимую костяшку счетов, словно собираясь перечислять все неудачи, постигшие ее за последнее время. — И ушла бы из игорной комнаты намного беднее, если бы во время последней партии удача не улыбнулась мне. Правда, улыбка оказалась весьма скромной. Я забрала выигрыш и сбежала, обнаружив, что у меня не хватает духу стать игроком… не говоря уже об умении. Кроме того, мне очень жарко под вдовьей вуалью, и некоторые люди беззастенчиво рассматривали меня, пытаясь определить, кто я такая.

Она откинула вторую костяшку, но добавить было нечего. Больше она не пробовала раздобыть денег просто потому, что не осталось способов. Кроме одного.

— Если на следующей неделе я не смогу заплатить за аренду дома, нас выбросят на улицу, а этого я не могу допустить.

Она снова рассмеялась.

— Может, Касси, тебе стоит снова обратиться к брату? — нерешительно пробормотала Элис. — Он наверняка…

— Я уже обращалась к Уэсли, — сухо перебила Кассандра. — Попросила ненадолго приютить меня, пока не найду денег. И что, по-твоему, он ответил? Ему очень жаль, и он был бы рад помочь мне, но собирается в длительное пешее путешествие по Шотландии в компании друзей, которые очень расстроятся, если он подведет их в последнюю минуту. И в какой шотландский город должна я отправлять письмо с очередной просьбой? Может, на этот раз мне залить текст слезами? И заклинать, заклинать, молить о милости для тебя с Мэри и Белиндой, а заодно и для себя? Ах да, и для тебя, Роджер! Как же я могла забыть?

Большой лохматый пес неопределимой и никому не известной породы поднялся со своего места у камина и похромал к ней, подставляя ухо: другого, считай, вовсе не было. И хромал он потому, что одна из его лап была отрезана или обрублена по колено. Глядя на хозяйку единственным здоровым глазом, он счастливо запыхтел. Шерсть бедняги выглядела ужасно спутанной, хотя его регулярно мыли и расчесывали. Кассандра обеими руками взъерошила густой мех.

— Я не пошла бы к Уэсли, даже будь он в Лондоне, — отрезала она, когда пес лег у ее ног и с довольным фырканьем положил голову между лапами. — И поэтому мне придется найти мужчину. Богатого мужчину. Очень богатого. Такого, который будет содержать нас в роскоши. Это не будет благотворительностью, Элис. Просто платой за работу, и я уж постараюсь, чтобы он получил хороший товар за свои деньги.

Голос ее так и звенел презрением, хотя было неясно, направлено ли это презрение в собственный адрес или по отношению к тому неизвестному джентльмену, который согласится стать ее покровителем. Она была женой долгих девять лет, но никогда не была содержанкой.

Зато теперь будет.

— О, — простонала Элис, — неужели мы действительно дошли до такого? Я не допущу. Должен быть иной выход! Говорю тебе, я этого не допущу! Особенно еще и потому, что ты считаешь себя обязанной содержать меня!

Кассандра снова взглянула в окно. По мостовой тащился древний экипаж с таким же древним кучером.

— Не допустишь? — усмехнулась она. — Но ты не сможешь меня остановить. Те дни, когда я была просто Кассандрой, а ты — мисс Хейтор, давно миновали. У меня почти ничего не осталось, разве что очень немного денег и погубленная репутация. Все мои друзья — в этом доме. А родственники не считают себя обязанными помогать мне. Но один капитал все-таки у меня имеется. Тот, что позволит мне получить выгодную должность и вернуть в нашу жизнь комфорт и безопасность. Я красива. И желанна.

В иных обстоятельствах похвальба могла бы звучать непростительно самодовольной… если бы в каждом слове не звучала издевка. Впрочем, Кассандра говорила сущую правду: ей было чем гордиться. Что же касается самодовольства… ее внешность и обаяние скорее можно было назвать проклятием. Именно они позволили ей в восемнадцать лет заполучить богатого мужа и за девять лет брака снискать бесчисленное количество поклонников. Но они же стали причиной бесчисленных бед и несчастий, какие Кассандре и представить было трудно. Теперь настала пора воспользоваться этими единственными оставшимися у нее преимуществами: получить столько денег, чтобы хватило заплатить за аренду их жилища, еду и одежду для домочадцев и немного отложить на черный день.

Нет. Не немного! Как можно больше. Она не желает скудного существования и черных дней, если последние оплачиваются столь дорогой ценой. Кассандра и ее друзья будут жить в роскоши. Обязательно будут! И мужчина, которому выпадет купить благосклонность Кассандры, должен будет платить, и платить очень дорого, или наблюдать со стороны, как другой станет ее владельцем.

И не важно, что ей уже двадцать восемь. Она стала еще красивее, чем в восемнадцать. Немного округлилась в нужных местах. Лицо, которое раньше могло считаться хорошеньким, теперь назвали бы образцом классической красоты. Медно-красные волосы не потеряли своего блеска и оставались все такими же густыми. И теперь она была не так невинна. Далеко не невинна. Она знала, как угодить мужчине. Где-то в Лондоне наверняка найдется джентльмен, который совсем скоро будет готов швырнуть к ее ногам целое состояние только за возможность владеть ее телом и купить исключительные права на ее услуги.

Собственно говоря, таких должно быть немало, но она выберет только одного. И этот человек должен страстно мечтать о чувственных восторгах, которые обретет в постели с ней… хотя он еще об этом не знает. Но он должен хотеть ее так, как никогда и никого не хотел…

Господи, как же она ненавидит мужчин!

— Касси! — окликнула Элис, и Кассандра, повернув голову, испытующе воззрилась на нее. — Здесь у нас совсем нет знакомых. И как же ты собираешься знакомиться с джентльменами?

Кассандра широко улыбнулась:

— Я все еще леди Паджет, не так ли? Вдова барона! И у меня неплохой гардероб: что ни говори, а Найджел не скупился, когда речь шла о нарядах для жены. Правда, они немного вышли из моды… но это пустяки. Зато сейчас самый разгар сезона. Сюда съедется весь высший свет. Каждый день устраиваются балы, вечеринки, концерты, званые вечера, пикники и сотни других развлечений. Вовсе не трудно выяснить, где устраиваются хотя бы некоторые. И уж совсем легко появиться в самых богатых домах.

— Без приглашения? — нахмурилась Элис.

— Ты забыла, что большинство светских дам обожают, когда на их вечерах начинается настоящая давка. Не думаю, что меня прогонят из всех домов, куда я захочу попасть. И я смело пройду через парадные двери. Одного раза будет достаточно, чтобы добиться своего. Сегодня мы с тобой пойдем на прогулку в Гайд-парк в тот час, когда там собирается все общество. Погода прекрасная, и весь бомонд соберется там, чтобы себя показать и других посмотреть. Я надену траурное платье и черную шляпку с густой вуалью. Могу с уверенностью сказать, что меня знают скорее по репутации, чем в лицо. Прошло много лет с тех пор, как я в последний раз была в столице, но я рискну быть узнанной прямо сейчас.

Элис со вздохом покачала головой.

— Позволь мне написать от твоего имени спокойное, примирительное письмо лорду Паджету, — предложила она. — У него не было права изгонять тебя из Кармел-Хауса, когда почти через год после смерти отца он наконец решил перебраться в фамильное поместье. Условия твоего брачного контракта были вполне ясны. Тебе предстояло переехать во вдовий дом, если муж умрет раньше. Кроме того, ты должна была получить значительное денежное пособие и вдовью пенсию с доходов поместья. За целый год тебе не прислали ни пенни, хотя ты писала лорду несколько раз, спрашивая, когда будут улажены все формальности с наследством. Возможно, он плохо тебя понял?

— Нет смысла взывать к его благородству, — грустно усмехнулась Кассандра. — Брюс без обиняков дал понять, что с меня довольно и свободы. После смерти его отца мне не предъявили никаких обвинений, поскольку не было доказательств того, что именно я его убила. Но судья или присяжные наверняка могли признать меня виновной, несмотря на полное отсутствие улик. Если бы это случилось, меня бы отправили на виселицу. Брюс пообещал, что никаких обвинений не будет выдвинуто, если я покину Кармел-Хаус и никогда не вернусь, оставив при этом все свои драгоценности и отказавшись от финансовых притязаний.

Элис было нечего сказать, и она отлично это понимала. Знала, что борьба была бы упорной и скорее всего бесплодной. И поэтому Кассандра предпочла отступить. За эти девять… вернее, десять лет в их жизни и без того было слишком много насилия. Поэтому Кассандра просто исчезла, сохранив друзей и свободу.

— Я никогда не буду голодать, Элли, — заверила она. — Как и ты, Мэри и Белинда. Я позабочусь о вас. Ах да, Роджер, и о тебе тоже.