По версии отца, с которым мать не спорила, сколько я себя помню, я должен был стать бледным червем, с утра до вечера штудирующим экономические фолианты. Своих решений я принимать вообще не должен, потому что у него вагон и сто тележек жизненного опыта, о который он, уж будьте уверены, понабивал себе таких шишек, что никому и не снилось, зато теперь точно знает, как правильно в этой жизни и как лучше, поэтому я должен смириться и во всем слушаться отца, полагаясь на его бесценные знания жизни. Невесту, надо сказать, они тоже мне подобрали к тому времени, все рассчитав и просчитав, только вот начисто забыв поинтересоваться моим мнением на этот счет. У них был аргумент: я уже послушал себя самого, и что у меня получилось с Ингой? А Ирма Андреева, дочь лучшего друга и делового партнера отца, конечно, будет для меня самым наилучшим вариантом. Потому что вежливая, хорошая, тихая и, опять же, будет очень удачно, когда мы сольем их бизнесы и приумножим достижения дорогих родителей. Осталось только экстренно сделать из меня точную и лучшую копию собственного отца, чтобы это все стало возможным.

Интересно, они хотя бы понимали, как жестко проходились подошвами по моему разбитому тогда в хлам сердцу, постоянно напоминая о моем поражении? Не говоря уже о самооценке и вере в себя?

Я думаю, что понимали, и очень даже хорошо. Рассчитывали на то, что их жестокость пойдет во благо? Такое себе, мать вашу, назидание : смотри, дорогой сынок, ни хрена у тебя не вышло, да и сам-то ты по себе не хера не стоишь. Поэтому засунь всего себя в задницу, и шагу в сторону даже не думай делать от прекрасно придуманного на твою жизнь плана умудренного жизнью родителя. И живи его умом, поскольку твой, как показала практика, способен только на то, чтобы лажаться. Мало того, что Инга меня тогда практически сломала. Родители решили еще и окончательно добить, чтобы даже и мысли рыпнуться не возникало в моем ни на что толковое не способном мозгу.

Если честно, то с таким посылом переезжал я от родителей в крайне размазанном состоянии духа. Потому что, несмотря на весь последний год, в котором я уже успел ощутить себя способным хоть на маленькие, но достижения, в глубине души все равно продолжал себя чувствовать слабаком и неудачником, который ничего не стоит.

- Я не стану вытаскивать тебя из проблем, которые ты наверняка себе создашь, – бросил мне напоследок отец. – Считай, что нас для тебя просто нет. Пока ты не вернешься и не станешь жить так, как для тебя же лучше. Или так, – или ты отрезанный ломоть.

Это был его последний аргумент. Думал, я испугаюсь того, что останусь без поддержки и тут же рвану обратно, еще, наверное, и прощения стану выпрашивать.

Но- нет. Для меня это как раз таки и стало последним аргументом. Я должен либо самому себе доказать, чего я стою и справиться, либо сдохнуть. Такой расклад меня как раз устраивал. Поэтому я только сжал зубы и, забросив на плечо сумку, в которой-то и не было тогда почти что ничего, оптравился на хрен из родительского дома в свободную жизнь. Ну, если точнее, тогда еще в совсем убитую однушку на окраине, на которую хватило моих первых денег от боев.

Было обидно. Все же я ожидал поддержки. Чего-то вроде : мы тобой гордимся сын, иди, учись быть самостоятельным, и пусть тебе все удастся. И всегда помни, что у тебя есть мы. В любой момент обращайся за советом или за помощью.

Да. Вот чего-то именно такого я ждал, потому и мялся в гостинной перед окончательным уходом. И никак не напутствия, которое даже не предполагает, что я могу не облажаться и не прибежать сюда однажды с поджатым хвостом, изо всех сил им перед ними виляя.

Я не понимал. Сам отец, к которому я всю жизнь относился с охрененным просто уважением, всего в жизни добился сам. Казалось бы, как раз он-то и должен был поддержать мое решение и успокоить мать. Ну, и верить, наверное, в меня. Пожать руку, пообещать помочь в любой момент советом…

Или это во мне говорил все тот же слабак и романтик?

И в жизни на самом деле все, как в драке? Дашь слабинку, – получишь в челюсть? Даже с самыми близкими и родными?

29

Хрен его знает. Но романтика я вытравливал в себе все это время. И юриспруденцию выбрал поэтому же. Потому что это всегда драка, война. А в ней может победить только тот, кто сильнее. И именно таким я и собирался стать. Тем, кто дерется и побеждает. И никак иначе.

С парнями мы сошлись как-то сразу, еще на первом курсе. Вот с ними первыми, наверное, в моей жизни за последнее время не было драки. Нет, конечно, мы друг друга подкалываем, куда ж без этого? Но каждый точно знает, что остальные всегда будут за него горой. В дыню, конечно, можем и дать, если совсем не прав, но перед остальными вытащим, во что бы не вляпался. Хотя, такого еще особо и не бывало…

А вот Инга… Инга сама на меня набросилась после очередного боя. Повисла на шею, крича в ухо, что это – ее чемпион. Я даже не узнал ее сразу, смешно сказать. Никогда бы не поверил, что такое вообще возможно, после того, как я ею бредил. Но, оказывается, возможно, и даже очень. А все потому, что она ничем не отличалась от остальных разгоряченных фанаток с горящими глазами.

Так и потащил ее к себе, перекинув через плечо. В какой-то момент ликование прям ошпарило. Я достиг! Я добился! Я победил! И, – вот она, любимая женщина, в моих объятиях, в моей постели!

Она шептала что-то невнятное, бормоча и всхлипывая, изгибаясь подо мной. И в этот момент я понял, – как и был ей на хрен не нужен, так и остался. Ее бы устроил любой, будь он на моем месте. Любой, кто бы победил в этом или каком-нибудь другом бою, кувыркался бы с ней сейчас в постели. Нет, с другими я привык к этому, – сегодня она от тебя плавится, а завтра, сойди ты с дистанции, – и для нее никто. Это – так, не женщины, не люди даже, просто секс, просто разрядка. Но тогда я понял, что и моя Инга была точно такой же. Всегда.

Я тупо дотрахивал ее, понимая, что вообще ничего не чувствую. Еще один просто секс, да и не самый, надо сказать, хороший. В моей постели к тому времени побывало уже столько мастериц, что Инга по двенадцатибальной шкале была где-то так, на семерочку. И стонала она по-дурацки, и глаза закатывала так, что становилось противно. Как будто обкурилась чего-то. И я даже знаю, чего. Мыслью о том, что чемпион полностью принадлежит ей. Без остатка. Вот от чего она ловила кайф.

- Съездим на какой-нибудь курорт? – залепетала она, когда я кончил ей на спину. – Багамы? Мальдивы? Бали? Ой, Славочка, а ты же мне купишь шубку? Давай прямо сегодня, а? А когда ты познакомишь меня со всеми? Ой, подожди, я селфи с тобой девочкам отправлю! Вот они слюной изойдут! Кстати, я не люблю черный цвет, а у тебя здесь все черное и мрачное. Так что сегодня еще за шторами съездим! И за постельным бельем! Ну, и одежды там мне прикупим какой-нибудь. Кстати, у меня до сих пор нет последнего айфона, но мы же это исправим, правда?

Это была самая хреновая сексуальная разрядка в моей жизни. Я в шоке смотрел на ту, которой когда-то принадлежал полностью, к чьим ногам готов был бросить всего себя и весь мир вместе с его красотами, тайнами и сокровищами. Мне снова как будто дали под дых, только на этот раз чем-то очень тупым и тяжелым. И как я раньше этого не замечал? Она же тупее и примитивнее трети из тех, с кем я спал! Те хотя бы рот не раскрывали…

- Инга, вот это все ты о чем? – внутри разгорался гомерический хохот. Боже, какая же пустышка! Выходит, я, – вернее, нет, тот романтик, который когда-то носил мое тело, – просто напридумывал себе все! Абсолютно все, и даже саму Ингу, наделив ее смазливую мордашку какими-то качествами, о существовании которых она никогда и не слышала! Н-да, книги, на которых я вырос, сыграли со мной очень злую шутку. И я, выходит, превратил ее в идеал, в который и влюбился! И которого изначально не было! В принципе!

- Как о чем? – она так картинно захлопала глазами, что я даже испугался, что нарощенные ресницы сейчас отваляться. Еще ресниц я в своих простынях не находил, фу! – Ты же меня любишь! Ну, масик, я же все знаю! Я же твоя единственная! Ну, а для чего тебе все это, – она выразительно стрельнула взглядом по груде купюр, которые принес мне прошлый бой, – если не для меня!

Хм… Ну, могла бы для приличия хотя бы еще на тело посмотреть… Многих именно оно привлекало в первую очередь. Хотя, – зачем стесняться? Я же свой… Давно и безнадежно в нее влюбленный…

30

- Сла-во-ччч-ка, – она противно затянула мое имя, видимо, считая, что это очень сексуально. – Мы же теперь будем жить вместе, да? Дай своей малышке ключик от квартирки…. А то ты утром, наверное, уйдешь раненько… Вдруг забудешь… Дай сейчас…

Она так выпячивала и облизывала при этом губы, что реально почувствовал себя в постели с клоуном.

- Инга, – я все-таки мужчина и в память о том, каким я был идиотом, старался не расхохотаться и даже не нахамить. – Я думаю, тебе пора.

- Что? Куда пора? – и еще одна порция обмахивания меня ресницами. Спасибо, хоть комьями туши не забрасывает. Ох, деточка, ну оставь мне хотя бы шанс сдержаться и не заржать над тобой. Пока постель еще не остыла, – добавил я мысленно пафосную романтическую фразу.

- Домой, – выдавил я, еле сдерживаясь и чувствуя, что сдерживаемый смех уже проявляется слезинками в глазах. – Это такое место, где обычно живут. Такси я вызову.

- Куда домой? – переспросила Инга, переходя на новый виток обмахивания и так нещадно теребя губы языком, что мне его стало даже жаль. До дыр же протрет сейчас! Хотя… Обмахивание ресницами вместо опахала… Тоже сервис, – я чуть не поперхнулся. Кажется, есть такая сексуальная игра, когда тебя до оргазма доводят, щекоча головку члена ресничками… Нет! На такой подвиг я не способен! Точно заржу! Я поперхнулся, но все-таки сдержался. – Мы же теперь будем жить вместе, масик, – Инга, закатив глаза, неуклюже обхватила меня обеими руками, вот прям как ребенок плюшевого медведя. – Я долго думала, и решила, – ты достоин! Так что ты заработал свое счастье! Видишь, нужно было всего лишь чуточку постараться….

Я снова поперхнулся, теперь уже от шока. Она что, реально ни хера не понимает? Ни про чувства, ни про то, как все это сейчас выглядит? Хотя… – мысленно махаю я рукой, глядя на ее лицо. Кому там и что понимать… Если честно, то сейчас уже я не понимаю. Того, как у меня вообще встал на ЭТО. Да, молчаливые дурочки гораздо умнее хотя бы тем, что додумываются молчать. И даже если им тупо сказать нечего, все равно умнее. Хотя бы бреда этого в их головах нет.

- Инга, тут, прости, неувязочка. Срок годности моего предложения истек хрен знает сколько бородатых дней назад. Так что оно давно уже недействительно.

- А? – она отрывает голову от моей груди и снова начинает работать опахалом.

- На выход, говорю, – все это уже начинает раздражать. Как бы ни старался, а все равно становлюсь резким.

- Нет никаких вместе. И госпожой Буриной ты не станешь. И жить здесь не будешь. И вообще больше никогда здесь не появишься. Так доходчиво?

- А как же? Ах, ты же… – она открывала и закрывала рот, как выброшенная на берег рыба, видимо, не в силах выудить из своего словарного запаса какой-нибудь целой и складной фразы. – Ты меня что, использовал? Обещал жениться и теперь в кусты?

- Я ничего тебе не обещал, – медленно выдыхаю я, прикрывая глаза. Желание просто взять за шкирку и вышвырнуть за входную дверь уже начало пересиливать все остальные. – И даже не собирался. Так что, – я выразительно указываю рукой на дверь, – одевайся и уходи. Навсегда, – на всякий случай добавляю, а то, хрен ее знает, может, она не поняла. Заявится еще вечером под дверь. С вещами. Тогда я точно не буду пытаться джентельменить, сразу вышвырну.

О! Слова вернулись!

- Сволочь! – очень гадко надувшись и покраснев пятнами, завизжала Инга, воплощение моей мечты. – Гад! Урода кусок! Соблазнил! А сам хотел только моего тела! Наобещал! В любви клялся! А сам, сам, сам… – словесный запас иссяк. Это даже хорошо, что у нее он такой маленький. Иначе я бы долго еще портил себе барабанные перепонки. За соседей спокоен, у меня такая звукоизоляция, что любой позавидует, ну а себя, дорогого, надо же все-таки беречь! Раз уж любимая не собирается…

- Уходи, Инга. Не позорься, – пришлось вытащить ее из постели и всунуть в руки одежду. Иначе это растянется надолго.

- А как же моя шубка? – уже одевшись, она обиженно опустила губы. Ни дать, ни взять, – маленький ребенок, который сейчас расплачется.

- Прости дорогая, но шубки то, на что ты способна не стоит. Даже кроличьей, – ну я же не железный! Сколько я мог держаться! – Работать над собой надо. Техники там всякие, позы. И постанывать как-то сексуальнее. Трудись! – напутствовал я, уже аккуратно, за плечики, направляя Ингу к выходу за дверь. –И, может, когда-нибудь, с кем-нибудь другим, ты даже заслужишь свою шубку!