Кира Шарм - Собственник

Очень проницательно! Только вот этим человечкам я уже я морды по три раза раскурочил. Но лучше об этом никому не говорить, а то мало ли… Дружба дружбой, но не хватало мне еще, чтобы лучшие друзья пригласили мне психиатра!

- Дамы и господа! Шоу начинается! – скупой прожектор на сцене освещает Эда и явно запыхавшегося Антона, которого Эд, судя по недоброй улыбке, убьет сразу же, как только они закончат. Зато Тоха сияет почти так же, как и Карин. Видно, получилось у него то, ради чего слинял. Значит, сегодня будет еще один повод для праздника. Если к тому времени я, конечно, не свихнусь окончательно и бесповоротно.

- Ты бы еще сливок взбитых с шоколадом и орехами заказал, – бурчу Шиманскому, понимая, что даже Андрюха наверняка сейчас выглядит гораздо более адекватно, чем я со своими стиснутыми челюстями и безумными глазами. – Как девки, ей-богу! Только птичьей еды какой-нибудь на шпажках не хватает! Типа кураги, манго и что они там еще едят?

- Да не вопрос! – хохочет Шиманский. – Если тебе это поможет, я даже на танец тебя готов пригласить! Медлячок? Или что-то позажигательней? Бедрами покрутим! – эта зараза откидывает назад челку и начинает соблазнительно, – ну, по его мнению, подмигивать обоими глазами, как будто у него начался нервный тик.

- Ох, бля, если ему такие вещи скоро помогать начнут, чтобы снять напряжение, то я вам, мужики, больше не товарищ, – просыпается Андрюха. – И даже не садитесь за три метра от меня в аудитории! И вообще, мы с вами больше не знакомы!

- Я тебя сейчас шипучкой оболью, – шиплю я, стараясь, чтобы вышло не слишком громко, – Эд с Антоном там же представление представляют, стараются, а мы тут со своими разборками. Когда только успевают кропать все эти свои шутки? Вообще, наверное, не спят!

- Вот об этом я и говорю! – заливается ржачем Карин. – Шампанским облить… Ты бы еще сказал, что все патлы мне повыдергиваешь!

- Иди ты на хрен, – бурчу я, понимая, что начинаю реально расслабляться.

- Идите на хрен вы оба! – вот теперь мы, кажется, уже Шиманского достали. – Я вам, как людям, культурную программу, элитное шампанское, а вы, бля…

- Ну, все, все, прости, – перемигнувшись, мы одновременно хлопаем Глеба по плечу. – Программа реально классная! Не все же нам, как свиньям, наливаться вискарем!

- То-то! – Шиманский назидательно поднимает указательный палец вверх. – Начинайте уже становитьбся интеллигентными людьми!

- Кто? – хохочет Карин. – Эти неандертальцы? Глебушка, ты меня просто поражаешь! Принес культуру в массы, а они о ней даже и не слышали! Ты, случайно, бисера с собой не захватил?

- Капля камень точит, – Шиманский смачно глотнул своего элитного шампанского. – Если на вас долго и упорно благотворно влиять…

- То замахаешься влиять, – расхохотался Карин.

- Вот же придурки, – благодушно усмехнувшись, Шиманский снова пополняет нам бокалы.

- Вряд ли мы сильно облагородимся, если выпьем по ведру этого благородного напитка и напьемся, как свиньи, – продолжает стебаться Карин. – Или у нас бодун будет каким-то особенно элитарным?

- С вами и сам все благие намерения потеряешь, – Глеб только качает головой. – Но сегодня все равно все будет по-моему!

- Как скажете, светлейший принц, – мы уже ржем в голос, даже не обращая внимания на убивающие нас со всеми зверствами взгляды Антона и Эдика.

- Вот так бы и сразу, – совершенно невозмутимо кивает Шиманский. – Так что, по мороженке, девочки?

- Давай, волшебный компот, делай из меня амебу, которая сейчас не начистит физию этому благородному человеку, – шепчу я заклинание над своим пузырящимся бокалом.

- А я бы лучше вернулся обратно, – Андрюха снова улетает в свои мечтания. – Эх, жаль, что у меня нет повода выставиться!

И тут меня как будто прошибает током. Так иногда бывает, особенно во время боя, когда ты сконцентрирован на все сто. Буквально кожей ощущаешь, что сейчас сделает противник. Именно благодаря этой чуйке мне удается уворачиваться вовремя и очень удачно угадывать с ударами. Только вот в обычной жизни такого еще никогда не было. И с такой силой.

Безошибочно поворачиваю голову, – ну, и, конечно, кого бы я мог еще увидеть? На кого бы так среагировал десятым чувством? В нише хозяина Лерочка очаровательно воркует с Артуром. Вдвоем. Вдвоем, мать вашу!

Я зависаю. Сейчас, наверное, не смог бы пошевелиться, даже если бы началась бомбежка. Он что-то жарко ей шепчет, наклонившись гораздо ниже, чем это необходимо для разговора, а она кивает, слегка, – блять, – краснея! Кажется, он сейчас ее руки возьмет в свои лапищи загребущие!

- Бурин, это просто разговор, – вездесущий Шиманский уже успел все заметить. – Они даже кабинку не зашторили, ну? Значит, прятаться у них нет ни резона, ни причин!

Я даже, кажется, не дышу, просверливая парочку взглядом. А в голове вертится только мысль о том, что Милы-то в клубе я сегодня так и не увидел. Это что был, прощальный подарок, когда ей Артур машину покупал? И теперь у него появилась новая любовница, а? А как иначе все это объяснить?

Кажется, я зверею. Ноздри раздуваются так, что из них сейчас, наверное, пойдет пар. Глеб еще продолжает что-то говорить, но я не слышу. Не разбираю слов, только какие-то вязкие звуки. В голове как будто ударяют в гонг. А перед глазами только две картинки, одна сменяющая другую. В одной я прикидываю тяжесть стола, который их разделяет, забрасывая его на плечо и начиная колошматить им Артура. Во второй он опрокидывает ее на этот же стол, задергивая занавески кабинки. Бля!

- Попустись, Бурин, это просто разговор, – будто сквозь пелену доносится голос Шиманкого.

Ну да, разговор, или нет, – а она мне, вроде, ничего и не должна, так ведь? И психовать сейчас у меня нет никаких прав! Никто ее не обижает, никто не пристает, да и я – никто, чтобы сейчас вмешаться, и, забросив ее на руки, утащить отсюда, из этого блядского, блядь, зала, клуба и вообще из всего, куда-нибудь туда, где ни одна скотина не станет наклоняться над ее ухом!

« Просто разговор», – бубню я себе мысленно, пытаясь вернуться в адекватную реальность. « Просто разговор, в людном месте, ничего интимного».

И вот аутотренинг уже почти помог. Но Артур, поднимаясь, подает ей руку и они скрываются за дверью его кабинета. А бокал в моей руке крошится в куски. Просто, блядь, разговор.

- Слав, может, лучше, уйдем? – теперь уже включается и Андрюха, очень сильно обеспокоенно глядя мне в глаза. Сейчас бы, наверное, лед бы ко лбу приложил, если бы был под рукой. – Ну, чего мы в этой « Искре» не видели? Парни не обидятся, не маленькие. Да и поздно уже. Нам бы всем выспаться…

- Можешь идти, – сквозь тиснутые зубы рычу я, пока официантка вытирает мне полотенцем кровь с руки. Херня, просто слабые царапинки. – А я тут зависну хоть до утра, если нужно.

- Бурин, не делай поспешных выводов, – хрипит, закашлявшись, Шиманский. И все-таки хватает меня за руку, явно подозревая, что его слов вряд ли хватит, чтобы на меня повлиять сейчас.

- Я. Не. Делаю. Никаких. Выводов.

Да, я их и не делаю. Просто гипнотизирую дверь, за которой они скрылись, только и всего. А в мозгу грохотом отсчитываются секунды того, сколько длиться их «просто разговор» за закрытыми дверьми.

Длиться неслабо. Примерно полчаса. За это время парни реально успевают напрячься и как бы невзначай устроиться от меня по обе стороны, так, чтобы мне не слишком просто оказалось встать. Но это мне не мешает, особенно, когда я вижу, как Лера выходит из этого кабинета, поправляя волосы. И от чего бы они растрепались, а?

- Не руби дров, – ревет Шиманский мне в ухо, когда я вскакивая, тащу их за собой. – Поговори начала.

Ну, -да. Снова вспоминаю, что мне реально никто ничего не должен. Да если бы не эта мысль, я давно уволок бы отсюда Леру. Так что я помню, да, можете не сомневаться.

Снова зависаю, несколько минут глядя на ее раскрасневшееся улыбающееся лицо. Мне она так не улыбалась, даже не близко. Я уже говорил, что романтика на хер в этой жизни никому не нужна?

А дальше просто пру вперед, ничего, кроме Леры вокруг не видя.

- Слава? – она удивленно оборачивается.

Не знаю, что бы я сейчас сказал или сделал , но одна секунда меняет все. Та самая, в которой в ее глазах при виде меня мелькает радость. А потом… Потом глаза как-то резко потухают и ей явно становится неловко.

Но этот момент, тот самый, первый, – он никогда не врет.

К этому я привык и на боях, – секунда, эмоция в глазах противника.

Вот по первой вспышке в глазах можно почти все понять, – готов он или не очень, есть ли в нем страх или слабые места. Потом он наденет маску, но первая вспышка в глазах – всегда истина в единственной инстанции. Я знаю.

- Зачем ты так со мной? – хрипло бормочу, притягивая Леру к себе за талию.

- Как? – еле слышно выдыхает она, заглядывая мне в глаза своим сумасшедшим взглядом. Как будто и для нее сейчас никого, кроме нас не существует. Как будто ищет что-то в моих глазах, чего нет больше нигде.

И у меня срывает крышу.

От этих глаз, от чуть влажных губ, пахнущих чем-то безумно вкусным, от ее дыхания, обжигающего мне шею. Наклонившись, я просто впиваюсь в ее губы поцелуем, – и в нем вся моя невыплеснутая за последние дни страсть, вся злость, и все слова, которых я так и не смог ей сказать, зато миллион раз прокручивал в голове. Прижимаю ее к себе изо всех сил. Будто пью ее без остатка губами, пытаясь пролезть прямо в душу, узнать о ней через этот поцелуй все, все, что можно узнать и то, что она никому бы не открыла. Будто наполняю ее собой…

Это безумие длится, наверное, вечность. Если бы меня сейчас спросили, на какой планете мы находимся, я бы не ответил. Потому что в этот миг я даже имени собственного не знал. Ничего не знал, кроме жара этих губ, – единственных во всем мире. Таких живых и трепетных, будто в них концентрировалась вся вселенная, весь мир, вся жизнь. Моя – так точно.

Она наконец отстраняется и, тяжело дыша, смотрит на меня своими нереальными, потемневшими глазами. Такой взгляд врать не может, – но я даже боюсь поверить. Потому что, судя по этим, ставшими синими, озерам, для нее этот поцелуй значил не меньше, чем для меня. Но в такое нужно верить очень осторожно, если не хочешь, чтобы потом душу выворачивало от боли.

- Зачем ты? Так? – выдыхает она, все еще задыхаясь. И в уголке глаз я, кажется, вижу навернувшуюся слезинку.

А я убить готов даже за намек за слезу в глазах этой девушки!

- Как? – спрашиваю я, обвивая руки вокруг ее талии.

Мне хочется просто прижать ее к себе, просто коснуться ее щеки и слушать, как бьется ее сердце. Ловить ее дыхание кожей, поглаживая волосы. В этом сейчас все мое счастье. В этом сейчас вообще весь мой смысл. Так бы провел всю ночь, – без слов, даже без поцелуев. Просто бы замер, обнимая ее и забыл бы обо всем.

- Тебе что, просто нужен очередной трофей? Дело только в том, что я тебе тогда отказала, и ты решил это исправить? Святославу Бурину не отказывают, да?

- Что???

Вот, честно, я ни хрена сейчас не понял! Это у меня что, такая вот репутация? Это из-за нее Лера от меня и бегает?

- Это просто некрасиво, Слав, – выдыхает она так, что я сразу чувствую, с каким трудом ей даются слова. – Ты влюблен в другую, и все равно не хочешь оставить меня в покое! Кто я для тебя? Девочка на одну ночь? Так, мимолетное приключение? Хочешь поставить галочку в каком-то своем дневнике, что новенькая тебе отдалась?

Я мотаю головой, вообще уже ничего не понимая. Какую галочку? Какая одна ночь? С чего она вообще взяла этот бред?

- Лера, я с ума от тебя схожу, – шепчу, сам не понимая, от чего голос становится таким хриплым. Как будто и не мой. – Ты засела в меня и не даешь покоя с утра до ночи, 24 часа в сутки. Я никогда, ни к кому ничего и близко на это похожего не чувствовал! Какая одна ночь? О чем ты вообще говоришь? – прижимаю ее к себе крепче, чувствуя, что она уже готова вырваться. Вот только я не готов. Не готов отпускать ее никуда.

- А как же тогда Римма, – она все-таки пытается отодвинуться, вжимаясь кулачками мне в грудь. Какие же они у нее маленькие… Какие хрупкие… Так бы и зацеловал каждый пальчик… Стоп! Что? Римма?

- При чем тут Римма? – шепчу ей в ухо, зарываясь в волосы руками. И чувствую, что плыву, как та самая мороженка. Вот оно, блаженство, а не та фигня, от которой Карин ошалел!

- Ну, как же, – шепчет она в ответ слегка задрожавшим голосом, и у меня, кажется, начинают подкашиваться колени. Моя близость явно не оставляет Леру равнодушной, и от этого голова плывет, как от солнечного удара. Я все еще продолжаю о чем-то говорить? В уме я уже давно подхватил Леру на руки, и, закружив изо всех сил, целую ее. – Ты ведь с ней.