Майя Блейк - Согласна на все

Жасмин сжалась:

– Да. Но он обратился за врачебной помощью, чтобы решить свои проблемы.

– Как благородно!

– Он не знает, что я сделала, только подозревает. Я не хочу, чтобы ему стала известна правда. Он будет уничтожен. Все не могут быть идеальными. Есть люди, которые хотят забыть свое темное прошлое и начать жить заново.

– Однако не всем это удается.

Отвернувшись, Жасмин поставила бокал на стол.

– У тебя есть все права обвинять меня. Поверь, я и сама себя казню. Но я хотела, чтобы ты понял, почему я пошла на преступление. Вижу, пыталась я напрасно.

Рейес покрутил бокал в руках. На нем были белая рубашка и свободные брюки, и выглядел он просто ошеломляюще. Вот только в глазах его притаились тени.

Сердце ее сжалось, когда в ушах прозвучали его слова: «Я не хочу отягощать свою совесть еще одной разрушенной жизнью».

Рейес смотрел на Жасмин пронизывающим взглядом, словно видел ее душу.

– Тебе придется чертовски постараться, чтобы я проникся к тебе сочувствием. Впрочем, у меня есть несколько минут, и я слушаю.

Жасмин вздохнула:

– Извини. Если бы ты смог найти в своем сердце…

Он насмешливо прервал ее:

– В моем сердце?

– Не вижу ничего смешного.

– Мое сердце – последнее, к чему стоит взывать.

– Я не… Я не совсем понимаю.

В его улыбке мелькнула грусть, которую Жасмин заметила еще при первой встрече.

– Ты напрасно тратишь время, пытаясь воззвать к тому, чего не существует.

Жасмин смотрела на Рейеса, пытаясь понять, шутит он или нет. Он не шутил. Глаза его стали стеклянными, а дыхание участилось, словно он старался справиться с тяжелыми воспоминаниями.

Не удержавшись, она коснулась его руки.

Рейес отпрянул:

– Что ты делаешь?

– Ты словно… потерялся.

Уголок его губ приподнялся.

– И ты решила, что можешь меня спасти?

– Я ошиблась.

– Давай вернемся к твоему отчиму.

– Я не уверена, что хочу продолжать этот разговор.

– Потому что я не рыдаю от сочувствия?

– Потому что ты делаешь вид, что сочувствие тебе чуждо, но я знаю, что это не так.

– Проявляешь сомнительные дедуктивные навыки?

Жасмин скрестила руки на груди, молясь, чтобы ее не захлестнуло желание дотронуться до него. Хотя Рейес пытался казаться холодным и отстраненным, он был теплым и страстным.

Любая женщина будет счастлива называться его женой…

Мысли ее спутались. Камень, который образовался в груди после его объявления, стал тяжелее.

Что нелепо. Они провели вместе только одну ночь. Пусть она была незабываемой, но все же ничего не значила.

У нее нет никаких прав на Рейеса.

Жасмин вздрогнула, когда он опрокинул бокал с вином и повелительно поднял руку, подзывая охрану.

– Что ты собираешься сделать?

– Поскольку ты не желаешь вести хотя бы подобие разговора, тебя отведут в твои покои. Завтра днем мы встретимся, и ты покажешь мне список подходящих кандидатур.

Жасмин хотелось отказаться. Хотелось заявить, что она предпочтет сгнить в тюрьме, чем искать женщину, которая будет согревать ему постель.

Но ведь это означало бы, что она берет назад слова о том, что готова на все, чтобы исправить ситуацию.

Приблизился один из охранников.

– Подожди, – попросила Жасмин. – Хорошо. Я продолжу. Мой отчим – идеальный мужчина во всех отношениях за исключением того, что касается азартных игр.

Она перевела взгляд на охранника. Спустя несколько томительных секунд Рейес кивком отпустил его, затем взял полупустую бутылку вина, нахмурился при виде нетронутого бокала Жасмин и наполнил свой. Сев рядом, он скрестил ноги, и его бедра оказались в опасной близости от нее.

Она заставила себя не дрожать.

– Он добрый, щедрый человек и любит мою мать.

В его глазах что-то мелькнуло.

– А как вписывается в сценарий твой отец?

– Он ушел, когда я была маленькой. А после него у меня было еще несколько «папаш».

Рейес отпил вина и ничего не сказал.

– Я знаю, о чем ты думаешь, – заметила Жасмин, когда молчание затянулось.

– Сомневаюсь.

Она пожала плечами:

– Впрочем, это не важно. Мое прошлое сделало меня озлобленной на весь мир и на мать, которая не видела, какими никчемными были ее мужчины. К тому времени, когда в моей жизни появился отчим, я ступила на… неверную тропу.

– Насколько неверную?

Об этом Жасмин говорить не хотела. Не хотела видеть в его глазах презрение и заново переживать кошмар, который оставил шрамы на ее теле и стыд в душе. Но твердый взгляд Рейеса требовал правды.

– Когда мне было шестнадцать, я оказалась в тюрьме для несовершеннолетних.

– О боже, – прошептал он.

Жасмин чувствовала себя несказанно униженной.

Пытаясь скрыть это, она рассмеялась:

– Теперь тебе известен мой самый страшный секрет. Подозреваю, сейчас ты обернешь это против меня.

– Перестань, Жасмин.

Она замолчала. Рейес смотрел на нее со странным выражением.

– Сколько времени ты провела в тюрьме? – Удивительно, но в его голосе не слышалось осуждения. – Отвечай! – хрипло приказал он.

– Девять месяцев.

– За что?

– Я подожгла склад наркодилера.

– Вот почему у тебя страх перед наручниками.

– А кому они нравятся? – возразила она.

Рейес поднял бровь. Ее щеки залила краска.

– Те дни были самыми ужасными в моей жизни. Пожалуйста, не заставляй меня вспоминать о них.

Рейес поставил бокал и подался вперед, положив локти на колени. Жасмин вдохнула дурманящий запах лосьона после бритья и теплой кожи. Она с трудом заставила себя не придвигаться к нему.

– Что было после того, как тебя освободили?

– Я познакомилась со своим отчимом. Можешь не верить, но он спас нас. Хотя у него есть недостатки, он самый лучший мужчина в моей жизни, даже лучше того, чья кровь бежит в моих жилах.

Серые глаза не отпускали ее. В них по-прежнему не было презрения, только любопытство.

– Однако его увлечение азартными играми определенно стало проблемой, – заметил Рейес.

Жасмин кивнула:

– Его жена умерла. Тогда эта проблема и появилась. Стивен забыл о картах, когда начал встречаться с моей матерью, но все началось снова после их свадьбы. Как мы ни старались, не могли заставить его покончить с этим. Я переживала. И он тоже. Но я не могла его винить. Несмотря ни на что, он был для меня лучшим в мире отцом. Когда Хоакин запустил в него свои когти, у меня не было выбора. Я не могла допустить, чтобы Стивен пострадал.

– А твоя мать? – В его тоне появилась горечь, которую сразу уловила Жасмин.

– Психолог сказал бы, что моя мать блаженно и намеренно слепа. Она значит для меня все, но ничего не видит в истинном свете. Или предпочитает не видеть, пряча голову в песок.

Жасмин увидела, как в глазах Рейеса мелькнуло понимание. Впрочем, это выражение быстро исчезло.

– Мотив не оправдывает преступника.

Жасмин была потрясена тем, что на ее глаза навернулись слезы.

Заморгав, она начала подниматься.

– Но разве нельзя просить о прощении?

Рейес положил руку ей на бедро.

Сердце молодой женщины перевернулось в груди и бешено застучало.

Рейес сомневался в здравости своего ума. Однако думать он не мог из-за наплыва чувств.

Его ладонь легла на ее бедро, смяв мягкий хлопок платья, потом скользнула ниже.

Когда ладонь добралась до обнаженной кожи, Жасмин выдохнула. Ее кожа была мягкой и гладкой, как шерсть кошки его сестры. И, лаская ее, как кошку, он не хотел останавливаться.

Рейес видел, что в ней идет такая же борьба, как и в нем. Искра, которая проскочила между ними в тот момент, когда он впервые увидел Жасмин, вспыхнула, воспламеняя кровь, и он не стал обманывать себя, что ее не существует.

– Тебе не нравится, что я сказал правду?

– Мне не понравилась твоя жестокость. И полное отсутствие сочувствия.

То, что ему удалось спрятать свои эмоции, должно было бы удовлетворить Рейеса. Значит, им нельзя манипулировать. Но почему ему вдруг стало неуютно? Почему ему захотелось стереть выражение боли с ее лица?

– Я предупреждал тебя, что не стоит искать чувства, которых нет.

– А я сказала, что не верю, что ты не способен на чувства.

Рейес вскочил.

– Я еще не встречал человека, похожего на тебя, – заявил он, пытаясь разобраться, чем вызвано его волнение: то ли вином, то ли тем, что Жасмин бросала ему вызов, а на это никто не осмеливался.

Жасмин смотрела на него с опаской и словно что-то искала в его глазах.

– Я тоже. Так что это может быть весело.

Его губы тронула невольная улыбка.

Весело… Он тоже подумал об этом тогда, в музее.

Слово, которое он почти забыл…

Жасмин подошла ближе. Ее руки обвились вокруг его талии.

И снова Рейес ощутил возбуждение. Женщины, с которыми он встречался в далеком прошлом, были либо слишком нерешительны – их пугал его статус, – либо чересчур дерзки, стремясь доказать, что он не потратит с ними время зря. В обоих случаях Рейес терял интерес задолго до того, как они оказывались в спальне.

Жасмин была способна взволновать его, не произнося ни слова. А когда она говорила, он оказывался в ловушке.

За последний час эта женщина заинтриговала его еще сильнее. А то, через что ей пришлось пройти, вызвало восхищение.

И, чувствуя ее руку и видя ее полуоткрытые губы так близко, Рейес не мог ни о чем думать, кроме Жасмин.

– Я не умею веселиться.

Жасмин изогнула спину и оказалась еще ближе к нему. Ее губы коснулись его. Рейес вздрогнул от проскочившей между ними искры. Она сильнее сжала руки:

– Умеешь. Просто не хочешь это признать.

Рейес хрипло выдохнул:

– Боже…

Запустив руку в волосы Жасмин, он грубо и жадно впился в ее губы.

Затем его руки опустились на груди, наслаждаясь их полнотой. Когда большие пальцы Рейеса потерли ее соски, Жасмин всхлипнула. Он вспомнил, каковы они на вкус и как они выглядят. Он сжал сосок. Сильнее. Она застонала.

Кровь быстрее побежала по его жилам.

Обняв Жасмин за талию, Рейес прижал ее к себе. Ее руки легли ему на плечи. Каждый нерв в его теле ждал абсолютной близости.

Он быстро приближался к тому состоянию, когда станет невозможно отрицать жажду обладания ее телом. Рейес мечтал повторить то, что случилось в Рио.

Ее язык ласкал его язык. Рейес отзывался на ласки, целуя ее со страстью, от которой у них обоих перехватывало дыхание.

Его тело требовало удовлетворения.

Это безумие! Нельзя допустить повторения ошибки. Ему нужно отстраниться.

Если бы он мог это сделать… Рейес снова прильнул к губам Жасмин. Он не замечал, что сильно наклонил ее, пока она не уперлась локтями в стол.

Рейес перевел дыхание и взглянул на нее.

Она распростерлась перед ним, как роскошный запретный плод. Однажды он уступил своему голоду, и последствия этого все еще продолжают сказываться. Но сейчас Рейес лучше понимал ее мотивы. Возможно, когда-нибудь он даже сможет простить ее.

Но стоит ли входить в одну и ту же реку дважды?

Сделав глубокий вдох, Рейес отступил, обуздывая желание.

Он отказал своему телу. Хотя легко мог получить то, чего жаждал. Легко… Но он не имеет права заплатить за это чрезмерную цену.

– Значит, ты хочешь, чтобы я выяснила, хорошо ли кандидатка целуется и насколько она страстная любовница? – Жасмин скрестила руки, постукивая пальцами по локтям.

Ее отвратительное настроение было вызвано тем, что она металась в постели прошлой ночью. И утренней рвотой. Она догадывалась, почему не могла заснуть. Жасмин боялась, что ее подозрения насчет причины тошноты оправдаются, как только она сумеет выбраться в аптеку. Возможный результат теста на беременность приводил ее в ужас. Она уже ввергла жизнь Рейеса в хаос. Как он отреагирует, если окажется, что она носит его ребенка?

Жасмин всю ночь размышляла, нужно ли ей поделиться с Рейесом своими подозрениями, но решила подождать. Не стоит взрывать бомбу, пока нет доказательств.

Чувствуя себя слабой и опасаясь новых подвохов судьбы, она была готова отдать правую руку, лишь бы не искать Рейесу Наварре невесту.

Рейес откинулся на спинку кресла, устремив на нее холодный, оценивающий взгляд.

– Последнее я выясню сам. Тебе нужно узнать, обладают ли они такими качествами, как преданность и верность.

– Конечно, в первую очередь. Но как мне понять, хорошо ли она целуется?

Рейес поднял бровь, и у Жасмин возникло ощущение, что он играет с ней.

– Разве ты не считаешься специалистом в своем деле?

– В том, что касается посреднических услуг и успокаивания нервных клиентов перед оформлением транснациональных слияний, – да. Но я не могу утверждать, хорошо целуется женщина или нет, основываясь на ее родословной.