Сказала и замолчала, зная, что это правда.

— И все-таки, Анфиса? — осторожно отозвался Сокол, возвращая разговор к тому, с чего начал. — Почему?

Если бы так легко было ответить. Я подняла руку и сжала у горла ворот. Облизнула губы, ставшие от волнения сухими.

— Нет, ты меня ничем не обидел, не думай. Дело во мне. Понимаешь, вчера все случилось неожиданно, и теперь я не знаю, что со всем этим делать. Для меня это все непросто.

Сокол стоял в двух шагах у стола и смотрел мне в лицо, не отпуская взгляд.

— Но, Чиж, между людьми все так и происходит, — сказал, усмехнувшись своим словам, как чему-то само собой разумеющемуся. — Зачем что-то делать, когда все и так понятно. Люди хотят и получают. Или не получают — у каждого своя удача и свой путь. Разве нет? Мы хотели этого вместе.

Я кивнула, соглашаясь.

— Да, хотели, — опустила руки и полуотвернулась от парня. Растерянно провела ладонью по столешнице кухонного шкафа, вздохнув своим мыслям. — Скорее всего, ты прав, Артем. Я же говорю: дело не в тебе. Ты замечательный и наверняка об этом знаешь. Просто мне всегда казалось, что мало хотеть. Должно быть что-то еще между людьми. Не только желание. — Я подняла голову и оглянулась на Сокола. — Думаешь, это глупо?

Он не ответил, и я посмотрела на дверь. Обняла себя руками за плечи.

— Знаешь, я, наверно, пойду…

Артем в два шага догнал меня и прижался к спине, обхватив руками.

— Чиж, успокойся, — остановил, притягивая к себе. — Давай сядем и попьем чай. Просто поговорим. Хочешь, я попробую тебя удивить и признаюсь, что умею жарить картошку? Ты же хочешь есть? Ну, кивни! Я же знаю, что хочешь. Обещаю отдать тебе самые вкусные кусочки — румяные с корочкой. Только не грусти, слышишь? Все будет хорошо!

Он зарылся лицом в мои волосы, еще крепче обнимая. Прижался губами к шее, целуя, и меня снова словно обожгло огнем, отбирая дыхание.

— Чиж… Чиж, Чиж, Чиж! — Артем прошептал у виска. — Ты одна у меня на уме. С тех пор, как появилась, ни о ком думать не могу. Я даже во сне люблю тебя…

Я замерла и Сокол тоже. Слова прозвучали и застыли в воздухе, обернувшись для нас неловким молчанием. Не знаю, сколько бы мы так простояли, если бы не звонок в дверь и не Василий Яковлевич с Лукой, шумно ввалившиеся в квартиру.

— Привет, молодежь! Греетесь на кухне? Вот это правильно! А на улице-то мороз, у-ух, уши отваливаются! Мы тут с Лукой по рынку пробежались, как зайцы — трусцой! Купили вам к празднику шампанское, апельсины и елку!

— Фаня! Артем! Смотрите какая! — радостно засмеялся мальчишка, выпрыгивая из-за спины отца с деревцем в руках, туго перетянутым упаковочной сеткой. — Мы выбрали самую красивую! А еще в коробке игрушки и гирлянда! Фанька, ты любишь наряжать елку? На ней и шишки есть, настоящие!

— Ну, молодежь, вы даете! Телефон отключен, в соцсетях тишина! Да к вам, как в тайгу — не дозвониться! — безапелляционно заявил дядя Вася, входя в комнату, и вдруг смущенно попятился назад, увидев беспорядок в постели. — Да вы тут, похоже, момент одиночества праздновали… М-да, Лука, — обернулся к сыну. — Кажется, не вовремя мы с тобой приехали.

— Здравствуйте, Василий Яковлевич, — я поздоровалась, краснея от воспоминаний о том, чем мы с Соколом в этой постели занимались. — Что вы! Проходите на кухню, сейчас сделаю чай.

— Артем, ну и противная же эта Сусанночка, — услышала за спиной откровение Луки, пока доставала чашки и готовила чай. Старший Сокольский в это время мыл в ванной руки. — Сначала улыбалась мне и подсовывала печенье, а когда твой папа вышел, сказала, чтобы я не надеялся ее растрогать смазливой мордашкой. И что этот хитрый номер у нас с Алисой не пройдет. А какой номер — я не понял. А ты как думаешь?

Чай был горячим, дядя Вася с Лукой в хорошем настроении, и пока мужчины разговаривали на кухне, я быстро оделась и вышла в прихожую.

— Чиж, ты куда? — удивленно окликнул меня Артем, поднимаясь со стула. — Ты разве не посидишь с нами?

— Нет, я на работу в «Маракану», пора мне.

— Анфиса, стой! — Сокол поймал мою руку, останавливая. Его слова по-прежнему ощущались между нами определенной неловкостью, и было непросто смотреть в глаза — цепкие и в тоже время непривычно ласковые. — А ты можешь не пойти? — с надеждой спросил.

Теоретически могла, хотя Тимуру в эти предновогодние выходные наверняка требовалась помощь в баре, но мне сейчас необходимо было почувствовать хоть какое-то движение, чтобы успокоиться и разобраться в себе.

— А разве у тебя нет тренировки? — задала встречный вопрос.

— Есть, но уже в восемь вечера я буду свободен. Да и какая разница, Чиж, плевать! Я думал, мы могли бы…

Я отняла руку, вползла в пуховик и нахлобучила шапку.

— Артем, я не могу сидеть на твоей шее. Стипендия не резиновая, а я и так не выходила на работу всю неделю. Надо хоть что-то заработать к празднику — малышне подарки купить, и брату.

— Анфиса, — запястье снова оказалось в сильной руке Сокола. Да что ж такое-то! Сердце лихорадочно застучало. Мне хотелось быть рядом и хотелось бежать. Хотелось забыться и отдаться его рукам. Он прав, ничего не изменилось: он и сегодня остался все той же девичьей мечтой, способной в любой душе зажечь надежду, а я все той же Фанькой Чижик.

Господи, ну почему это вновь случилось со мной? Почему? Мне казалось, что я все смогу предугадать. Что никогда больше! И вот снова сердце любит и не хочет понимать, что это просто путь — дорога, каких будет множество. Что «люди хотят и получают». Что не все любовь и не каждой надежде дано сбыться.

Губы Сокола накрыли мои, и я не смогла не ответить. Погладила шею и волосы, чувствуя, как в груди острыми краями ворочается грусть.

— Останься, Чиж.

— Извини, Артем. Но мне, правда, надо идти.


Работа не ладилась, все валилось из рук. «Маракана» ближе к вечеру наполнилась людьми, и пришлось с официантами обслуживать столики.

— Фанька, что с тобой? — спросила сердобольная Райка, когда я в третий раз не откликнулась на свое имя, забирая заказ. Сашка-бармен тоже с интересом взглянул в мою сторону.

— Чижик, ты что, влюбилась? — отпустил усмешку. — Какая-то ты странная сегодня. Кстати, я тебе звонил, хотел узнать: выйдешь в нашу смену или нет, но ты не ответила. С телефоном что-то случилось?

С телефоном все было в порядке, вот только включить его я забыла, да и зарядить тоже — ночью оказалось не до того, а вечером все мои мысли занял Сокол. Наверняка звонил не только Сашка, но и родители. Я спохватилась.

— Сань, дай зарядное устройство! Срочно! Рай, отнеси заказ на четвертый столик, — сунула девушке в руки поднос с коктейлем и пивом. — Я на минутку! — и выбежала из зала в подсобку.

Родителям позвонила — выслушала справедливый нагоняй от мамы, а от старшего Чижика — требование прислать номер телефона Артема на случай срочной связи. От Мальвина звонков не было — ну, хоть что-то. В ленте висело несколько звонков от девчонок из группы, и шесть от Матильды Ивановны. Я понимала, что им с Милой Францевной интересно узнать, как для меня прошел вчерашний вечер, и не ошиблась.

— Фаня, детка, ну как дискотека? Наплясалась? — задорно хохотнула баба Мотя. — А мы с Милкой за тебя еще коричного ликерчика хлебнули!

Я не смогла не улыбнуться.

— Это был ночной клуб, Матильда Ивановна.

— Да все одно — трясучка! Лучше скажи: ты танцевала?

— Еще как!

— С самым красивым парнем, — навострила слух баба Мотя, — или какой достался?

— Да, с самым.

— Ура! — обрадовалась старушка. — А я что говорила: слушайся Милку и будешь королевна! Я тебе, Фань, чего звоню, — голос бабы Моти стал серьезнее. — Новость у меня для тебя есть — радостная.

— Какая?

— Племянничка моего повязали вчера. Ворюгу проклятого! Вот как ты ушла, а мы с Францевной-то лишнего хлебнули, так прямо из моей квартиры в наручниках и сковырнули. Попался, голубчик! Я тут уже с утра уборкой праздную! Да простит меня моя покойная сестрица, но такого страха мне на старости лет и даром не надо! Так что комнатушка твоя свободна. Как захочешь, так и въезжай! А ирода я не пускала в нее.

— Матильда Ивановна…

— Что, девонька?

— А можно я сегодня приеду?

— Ну, конечно! Ты, наверно, снова в своей «Таракане» маешься?

— Да, в «Маракане».

— Приезжай, блины напеку. Оставлю ключи в почтовом ящике. Сама-то наверняка спать буду…


— Эй, это она! Я говорю вам — она! Девчонка Сокола! Ну, с которой он живет!

— Та, что на фото в боулинге? Да ладно тебе, Марджанов, не трепись! Она для Сокола слишком чистенькая.

— Да она это, отвечаю! У нее еще имя такое необычное, киношное. Привет, куколка! Помнишь меня? Мы-то тебя хорошо запомнили — особенно девчонки. Ахаха! Как роза, не завяла? Я старался. Выбрал для тебя самую красивую!

Я чуть не выронила поднос с закусками и пивом, обслуживая посетителей за столиком, когда увидела перед собой темноволосого парня из боулинга в компании парней, расположившихся рядом. Только их мне сейчас и не хватало! Отвернувшись, заставила себя молча выставить заказ.

— Эй, Зая, не сердись! Я же из дружеского участия интересуюсь, — окликнул темноволосый. — Не каждый день встретишь Сокола в компании такой милой… Чижик! Точно! А я все вспомнить не мог твою смешную фамилию!

Зая? Это он мне? Кажется, я застыла.

Не знаю, откуда нарисовался Макс Титов, но именно он ответил за меня брюнету из боулинга.

— Марджанов, ну ты и придурок. И однозначно смертник. Тебе не приходило в голову, что, возможно, Артем не хочет, чтобы ты о ней трепался? — кивнул в мою сторону.

Рядом с ним стоял Леший, и парни из компании поздоровались.

— Макс? Привет! Думаешь, я нарвался? — как ни в чем ни бывало, спросил Марджанов. — Значит, не показалось и все на самом деле серьезно? — у него оказалась подвижная мимика, и он ею умело воспользовался.

— А вот сейчас Сокол подъедет, и сам у него спросишь: серьезно или нет, — холодно усмехнулся Лешка. — Как раз минут через пять обещал быть.

Что? Я попятилась в сторону бара, прибавила шаг и в подсобку уже влетела. Собрала вещи, оделась…

— Тимур, я ухожу, мне срочно надо домой, — поймала хозяина в кабинете.

Если Тимур и удивился, то виду не подал.

— Хорошо, Фань, иди, — отвлекся от пересчета дорогой выпивки, расставленной в коробках на полу. — А завтра будешь?

Мне очень хотелось обнадежить его, но я честно ответила:

— Не знаю.

Я действительно не знала, ничего не знала. Шагала, затем брела по центру города к остановке, скрипя по снегу сапогами, и только в последний момент поняла, что сегодня автобус не привезет меня к переулку Федосеева. Улицы сияли рекламными огнями, переливались горящими гирляндами и мигали поздравлением «С наступающим Новым годом!», народ торопился попасть в теплый уют своих домов и квартир… Я сидела у окна и вспоминала дядю Васю с Лукой. Интересно, нарядили они елку или нет? Я так и не успела ответить мальчишке, что всегда с удовольствием наряжала с отцом зимнюю красавицу.

Артем позвонил, и я несколько секунд смотрела на экран, прежде чем решилась ответить.

— Привет.

— Чиж. Я не могу тебя найти, — просто сказал. — Где ты?

Неважно, в «Маракане» или нет, Сокол преследовал цель и хотел знать ответ. Сегодня этой целью была я, но завтра нам обоим станет значительно легче. Ведь станет же?

— Еду в автобусе, — призналась.

— Домой? Я был в больнице. Алисе уже лучше, и отец с Лукой переночуют в ее доме. Мы будем одни, слышишь?

Мне снова понадобилась секунда, чтобы сказать:

— Артем, я не приду сегодня на ночь. Извини.

— Почему? Как не придешь? То есть… — Сокольский шумно выдохнул в трубку и после паузы спросил — тихо, проглотив комок: — Чиж, я не понимаю: что к чертовой матери происходит? Объясни. Ты едешь к родителям? Я сейчас приеду, и мы поговорим. Должна же быть чертова причина, почему ты бежишь от меня!

Должна и есть! Но как объяснить свой страх тому, кому он покажется глупым?

— Нет, не от тебя, Артем, от себя. И не нужно никуда ехать, я не у родителей. Пожалуйста, поверь. Я объясню тебе! Обязательно все объясню, но не сегодня. Обещаю.

— Анфиса…

— Артем, пожалуйста, отпусти меня.

Я отключила телефон и закрыла глаза: надеюсь, он простит меня.

Глава 22