В этот момент вновь вмешался весельчак Дэн с крайне креативным предложением:

– Так что вы тут… раскрепощайтесь, а мы с Юлей потанцуем еще немного.

И они свалили!

Он просто утащил моя сестрицу подальше, а она и не сопротивлялась, уже через несколько секунд следуя в танце за парнем.

Пока я глядела на них, Сокол внезапно оказался совсем – совсем близко и без спроса, завладев моей ладонью, встал напротив, тут же ловя ритм и потянув меня на себя, сделал шаг вперед. Сразу почувствовала, что его стиль танца очень сильно отличается от моего прошлого партнера. Если Дэн танцевал достаточно ровно, без бешенных ускорений или остановок, то Сокол двигался совсем иначе. Он то чрезмерно медлительно и томно вел меня в танце, выписывая плавные фигуры, то неожиданно резко кидал в сторону, отталкивал или напротив притягивал к себе, от чего мгновенно сбивалось дыхание и хотелось хватануть ртом воздуха, как перед прыжком в воду.

Я никак не могла уловить смену его настроения и подстроиться под эти, то порывистые, то неимоверно тягучие движения, что могли сравниться скоростью с ветром в полный штиль.

И при всем при этом он… молчал. Совсем. Даже и не смотрел на меня толком. И никак не пытался разрядить и без того накалившуюся атмосферу.

Разумеется, я от такого поведения еще больше зажалась и была как задеревеневшая, в любой момент, ожидая подвоха с его стороны… Как ни старалась, никак не могла расслабиться, а потому лажала даже на простейших шагах. И видать, скоро это Соколу надоело, потому что он вдруг тесно прижал меня к себе, окутывая дурманящим запахом зеленого чая и еще чего-то терпкого, и сказал:

– Расслабься и перестань думать. Мы всего лишь танцуем. Просто слушай музыку… и свое тело. И мое тело. Ты сама все поймешь. И… закрой глаза.

Я мгновение поколебалась, не зная, как реагировать на его неоднозначное предложение, а потом решила рискнуть – в конце концов, я пришла сюда ради удовольствия, а не выяснения отношений. Не стоит портить вечер глупыми стычками. И я опустила ресницы, впуская в себя звуки скрипки из любимой композиции «David Garrett – Cry Me A River (Justin Timberlake Cover)».

Постаралась абстрагироваться от того, кто именно находится со мной, и просто делать то, что мне нравится. Слушать свое тело и своего партнера. Стать частичкой единой пары, что двигается неразрывно, без разделения на он и она.

Слушать тело оказалось легко. И так же легко было следовать за партнером, что умело вел, направлял, показывал. И чьи еле уловимые движения были понятнее множества слов. Нужно было лишь ему… подчиниться. Всего лишь. Раствориться в музыке и в его запахе, следовать туда куда он поманит, прогибаться так глубоко, как он того желал. Роль женщины в танце – подчинение. Но взамен я получала не меньше.

Взамен он дарил мне прикосновения, то нежные и едва ощутимые, нужные лишь для того, чтобы я не потеряла «направление». То резкие, порывистые… страстные.

Одна песня сменяла другую. Я уже давно не смотрела никуда, затерявшись в зеленых глазах моего партнера.

Не знаю, что и как случилось. Не знаю, почему я настолько растворилась в том, кого еще недавно искренне терпеть не могла в любой ипостаси.

Кстати про ипостаси. Даже останься до нашего танца у меня хоть какие-то сомнения, то сейчас они бы развеялись. Он был мужчиной. И теперь мне казалось, что в лучшем смысле этого слова.

Сейчас он был центром моего мира, движения и музыки.

Я снова пропадала. Падала в бездну и не жалела об этом. Не в эту минуту!

Когда музыка стихла, я все еще стояла плотно прижатая к его телу и тяжело дышала.

– Свет мой, – почти простонал Сашка, прижимаясь лбом к моему лбу. – Останься.

– Нет, – я покачала головой, но не торопилась размыкать рук, обхватывающих его талию.

Была так хорошо сейчас. Просто рядом, просто с ним, просто в кольце его рук и позволяя себе обнимать в ответ.

Просто танец.

Пусть потом у меня и будет еще больше болеть сердце.

– А я отказался от двух проектов, – тихо шепнул на ухо мой рыжий чертик и, когда зазвучала медленная композиция, вновь повел в танце: – И никого больше ни в какие кусты не потащу. Кроме тебя. Останься. Со мной, сейчас.

– Ты… – я заглянула в зеленые глаза самого бессовестного, самовлюбленного и наглого типа в мире. Самого – самого.

– Я хочу, чтобы ты была со мной. Моей. Я не готов тебя потерять и ради того, чтобы осталась, сделаю все и даже немного больше. Покоя от меня не будет ни дома, ни на учебе и даже по ночам я буду тебе надоедать.

– Как? – хихикнула я.

– Мой приятель промышленным альпинизмом занимается. Одолжу снарягу и буду с цветами в зубах стучаться в твое окно. Да, я знаю, что оно на десятом этаже.

– Ты с ума сошел, – восхищенно прошептала я, стараясь не позволить совершенно глупой, счастливой улыбке расплыться по губам.

– Есть немного, – спокойно признался Сашка. – Так что? Ах да, еще я обещаю быть не слишком настойчивым… в интимном плане. Правда-правда! Хотя, признаюсь сразу, приложу все усилия, чтобы ты ко мне поскорее привыкла. Слишком желаю… твоего отклика.

Он с нажимом провел обоими руками по моей пояснице, притискивая к себе, позволяя на миг ощутить силу его страсти.

Меня прошибла дрожь, но стоило поднять голову, чтобы посмотреть на него, как мои губы накрыли нежным поцелуем. Когда Саша отстранился, то приник щекой к виску и тихо добавил:

– Свет мой, я и правда эгоистичное, противное, наглое создание, которое часто не считается с мнением других. Но мне очень хочется, чтобы ты была рядом. А значит я стану для тебя лучше. Стану тем, кого пожелаешь видеть рядом. Только дай мне шанс доказать это. Останься!

А я… я смотрела в серьезные зеленые глаза напротив, в коих искрами далеких отражений вспыхивали огни, и ощущала как вырастают крылья.

Хотелось прыгать от радости и смеяться, хлопать в ладоши и с писком повиснуть на шее рыжего черта, но я сдержалась.

Лишь сказала одно короткое слово, после которого меня поцеловали так, что я начала остро жалеть о наличие людей вокруг нас:

– Останусь.

Эпилог

Я уставшая валялась на диване в гостиной квартиры Сашки и бездумно смотрела в потолок.

Мы с ним только что приползли с персональной выставки моего Сокола и были хоть и довольные, но невероятно вымотанные.

За последние два месяца изменилось очень многое.

Александр свое слово держал и мы по-прежнему были парой. Правда, все еще без интимных отношений. Вернее, не было у нас разве что самого главного. И я уже подумывала, что можно пойти дальше, так как рыжий чертик оказался просто замечательным.

Мы жили рядом… и одновременно вместе.

Вечера проходили или в долгих прогулках по Москве, или дома. У него или у меня. Смотря, кто раньше возвращался или у кого какие были дела.

Сашка любил рисовать, когда я была рядом. Хотя бы и в другой комнате, но все равно неподалеку. Меня это тоже не тяготило. Я даже начала получать удовольствие от музыки, тем более, что Сашка учитывал мои вкусы. Да и вдохновение чаще приходило под музыку.

Вот так… Он работал, я училась, и все было замечательно. А главное, что мы были рядом.

Готовила я не очень часто, только если хотелось. Ну, или рыжий так зарабатывался, что не ощущал течения времени. Обычно же Сашка или сам соображал что-то легкое, или тащил меня в какую-нибудь интересную кафешку.

Так что все это время было… радужное, что ли.

Я была счастлива, как никогда. И мне было с ним легко, как ни с кем. Просто молчать, дурачиться, перекидываясь подушками, а потом долго целоваться на полу. Правда, после того случая, как мы, перекатываясь по ковру, случайно свалили одну этажерку, в дальнейшем стали выбирать места поудобнее.

Со стороны кухни послышался голос рыжего:

– Свет мой, тебе черный чай или зеленый?

Я еще секунду полежала не двигаясь, а потом со вздохом поднялась и пошла к Соколу.

Остановилась в дверях, облокотившись о косяк, и с улыбкой посмотрела на парня.

– А сам ты что будешь?

– Я буду кофе, – грустно посмотрел на банку с молотыми зернами Сашка. – Мне работать еще.

Подошла ближе и, обняв за талию, положила подбородок на его плечо. Сокол, повернув голову, нежно коснулся губами виска.

– Тогда я тоже буду кофе, – с улыбкой посмотрела на милого и, потянувшись, поцеловала его в щеку, а потом и едва ощутимо в губы. Конечно, рыжий не отпустил меня так сразу, прижав ближе к себе и делая ласку более жаркой и откровенной.

– Саш… – спустя минуту выдохнула я, покраснев от того что осознала – руки рыжего ниже моей талии. А мои – на его ремне.

– Хорошая моя, – прошептал, уткнувшись в мои волосы молодой мужчина. – А мне работать надо… скажи мне это, а?

– Тебе надо рисовать, – послушно повторила я и обняла Сашку за шею, прижимаясь к нему. – А мне учиться. Сдача скоро.

– Ага… – Санька вернул руки на талию, крепко прижимая к себе и, пробормотал: – А еще мне надо от тебя оторваться, наконец, и сделать кофе. А я не хочу… так хорошо рядом.

– Зато закончишь работу, и мы сможешь отдохнуть. А я закончу курсовую и сдам сессию, – улыбнулась, беря его лицо в ладони и приникая к губам в нежном поцелуе. На этот раз Санька не стал превращать его в страстный и мы долго, томно целовались… Пока я не ощутила, что две завязки моего топика уже как-то совершенно сами расползлись, а мои ладони поглаживают горячую кожу под футболкой.

– Молодцы, – хихикнула я, немного отстраняясь, и наиграно бодро пытаясь стряхнуть любовный дурман, поинтересовалась: – Сашка, кофе как сварим?

Открыла ящик, достав турку, и повернулась к парню, который уже отвинтил крышку банки и тянулся за чайной ложкой.

– Без изысков, – откинул со лба медную прядку художник. – Просто с сахаром.

– Угум-с, – протянула, набирая воды для будущего напитка.

Сашка оказался за спиной, обняв да рисуя на животе узоры, и мне стало казаться, что под его пальцами где-то внутри вспыхивают искорки удовольствия. Парень коснулся губами плеча, скользнул по шее, от чего я запрокинула голову, а Сашка выдохнул мне на ухо такое, что я выронила турку.

– Люблю.

Переспрашивать: «Что?» – я не стала. Я вообще в кои-то веки не тупила. Плюнув на включенный кран, повернулась к рыжему и поцеловала, вкладывая в это все свои чувства и эмоции.

Когда дыхание стало кончаться, отстранилась и сияющими глазами посмотрела на лицо самого дорогого человека.

Он лишь улыбнулся, провел кончиками пальцев по моей щеке, и я, прикрыв глаза, как кошка потянулась за лаской и эхом откликнулась:

– Люблю.


P.S.

Что случилось потом? Радость. И я увидела огни небес.

А затем, через пару лет случилось и Счастье.

Рыженькое, все в папу. Счастье назвали Настенькой.