Айрин охватили ярость и отчаяние. Как он посмел так подло злоупотребить ее доверием? А Бриджит? Как она могла ее обмануть? Вот почему ей было так неловко, когда Айрин предложила ей помощь! Да, никаких сомнений: эти двое были в сговоре! Впрочем, что же здесь удивительного? Совершенно естественно, что при ее слепой преданности Дереку она выгораживала его во всем! Так вот почему за ним не «гонялись кредиторы», как выразилась Бриджит: «левые» сделки с выгодной перепродажей ювелирных изделий позволяли ему пополнять свой кошелек и вовремя расплачиваться с долгами — если не сразу целиком, то хотя бы в рассрочку.

Выйдя из офиса, Айрин поднялась к себе. У нее было тяжелое чувство. За неимением доказательств она не могла предъявить Дереку обвинений. Разумеется, он будет все отрицать, как делал сегодня. Хорошо еще, что он не заломил бешеную цену. Это бросило бы тень на репутацию магазина и ее доброе имя. Или все-таки заломил? Айрин вспомнила о другой посетительнице, которая недавно в состоянии крайнего возбуждения ворвалась в магазин, требуя возвратить ей ювелирное украшение, сданное несколько дней назад. К счастью, оно еще не было продано, но клиентка была очень расстроена, что пришлось выкупать его по более высокой цене, чем при продаже. Айрин интересовало только, сколько с нее взял Дерек в качестве комиссионных. Если их размер превышал допустимый предел, значит, в журнале должна стоять липовая цифра. Вспомнился еще один посетитель, требовавший назад портсигар Фаберже, который он якобы сдал в их магазин. Никаких записей об этих сделках в журнал не вносилось. Во всяком случае, мадам Клементи выглядела явно удовлетворенной. Теперь вся картина предстала перед Айрин в другом свете. Очевидно, Дерек очаровывал клиенток, делая вид, что платит им выше рыночной цены. Но самым неприятным сюрпризом для доверчивых женщин было, вероятно, их запоздалое прозрение, когда они понимали, что их одурачили.

Больше всего Айрин беспокоило, чтобы в ее магазин не просочились краденые вещи, а в Монте-Карло, где деньги текли рекой, легко выигрывались и так же легко проигрывались, это было обычным явлением.

Она не собиралась ждать случая, когда выплывут конкретные улики, подтверждающие нечистоплотность Дерека. Надо было принимать срочные меры, лишить его возможности производить левые сделки. Это послужит сигналом для него. Айрин не верила, что Дерек сознательно хочет нанести ей ущерб, скупая краденые изделия, но, если он позволял себе это, значит, не только злоупотреблял ее доверием, но и подвергал опасности репутацию ее фирмы, пятнал ее доброе имя, которым она дорожила больше всего на свете.

Рано утром на следующий день она застала его в мастерской. Других ювелиров еще не было. Дерек сидел за своим станком.

— Вчера ты сказал мне, что мадам Клементи приносила брошь, не представляющую ценности для нас, — начала Айрин. — Отныне все подобные операции будут производиться только с моего согласия. Я так решила ради репутации фирмы.

— Очень разумно с твоей стороны, — с невинным видом ответил Дерек. — Я давно тебе хотел посоветовать это, но, зная, что ты не любишь торговаться с клиентами, воздержался.

«Дерек, Дерек. — подумала она, — неужели я ошиблась в тебе?»

— Но больше всего я боюсь, чтобы к нам не попали краденые вещи.

По-видимому, Дерек не понял предупреждения. В ответ он просто отмахнулся, считая подобное маловероятным.

— Не стоит волноваться, — уверял он, — репутация твоей фирмы вне подозрений, как жена Цезаря. На Ривьере и без нас достаточно скупщиков краденого. Зачем мошенникам обращаться к честным торговцам и морочить себе голову разными трюками?

Поведение Дерека немного успокоило ее, но для уверенности Айрин решила навести справки о мадам Клементи.

Для начала она поинтересовалась у Габриэль, знакомо ли ей это имя.

— Насколько я знаю, среди дам полусвета такой нет. Где она остановилась?

— Не имею понятия. Она заходила в магазин, и мне захотелось побольше узнать о ней.

У мадам Борискиной, как она и подозревала, оказалась более полная информация.

— Кажется, я догадываюсь, о ком идет речь, — начала она. — Это довольно славная женщина. Проживает в каком-то паршивом отеле, ходит в казино — больше, чтобы себя показать себя, а не играть. Денег нет даже на мизерные ставки. Она из тех, кто рыскает по курортам Ривьеры, чтобы подцепить мужа.

— Что вы имеете в виду?

— Она охотится за богатыми мужчинами. Этот тип женщин мне хорошо знаком. Их здесь много, особенно в Монте-Карло. Одни — вдовы, другие — разведенные, которым надоело куковать в одиночестве. Они весь год живут впроголодь, копят деньги, чтобы провести сезон на Ривьере. Многие вынуждены продавать свои последние украшения и даже наряды, чтобы оплатить гостиницу и как можно дольше задержаться на курорте, надеются, что им выпадет козырная карта. В конце сезона большинство из них уезжают из Монте-Карло, не заведя ни одного знакомства и не сделав ни одной ставки в казино.

— Вы уверены, что мадам Клементи одна из таких дам?

— Абсолютно. Она появляется всегда в одном и том же платье, а что означает, что остальные она заложила в ломбард.

Айрин с облегчением вздохнула: самое большое опасение в отношении мадам Клементи, очевидно, было совершенно безосновательным. Значит, Дерек не лгал, когда говорил, что брошь, предложенная этой дамой, была недостаточно хороша для них. Впрочем, он вполне мог приобрести эту вещь для себя лично и перепродать с небольшой выгодой. Как бы то ни было, Айрин не исключала, что Дерек имеет дело с краденым.

Всю эту информацию мадам Борискина выложила Айрин, когда они сидели на террасе «Отеля-де-Пари», ожидая Марию с мужем. Их яхта должна была причалить пару часов назад.

В Монте-Карло уже начало смеркаться, и свет уличных фонарей сливался с последними лучами заходящего солнца. Мадам Борискина, как всегда, была напичкана самыми свежими слухами: два дня назад сорвала банк Лили Лэнгтри, выигравшая двадцать пять тысяч франков, другого счастливчика, выигравшего крупную сумму, обворовал неизвестный грабитель и бесследно исчез с добычей. Венгерский граф дал ужин на сто персон, перед каждым гостем стояла золотая посуда, для чего «Отель-де-Пари» вынужден был позаимствовать несколько сервизов в другой гостинице. От своей престарелой подруги Айрин также узнала, что вчера в Монте-Карло прибыла Лилиан Роз со свитой, состоящей из служанок, шофера, секретаря и, разумеется, молодого любовника.

Итак, Лилиан Роз тоже здесь. Айрин вздохнула. У нее было неприятное чувство, но она чувствовала, что Марии придется еще хуже. Стоило ей только подумать о подруге, как в дверях террасы появилась сама Мария, ища кого-то встревоженным взглядом. Бросившись ей навстречу, Айрин увидела бледное изможденное лицо девушки, больше похожей на призрак.

— Моя дорогая, — воскликнула Айрин. — Я так ждала нашей встречи. Как ты поживаешь?

Мария едва могла говорить, стараясь сдержать слезы.

— Я одна. Леон отказался пойти со мной. Он сошел на берег раньше и сейчас проводит время с Лилиан Роз.

Айрин изо всех сил пыталась успокоить бедную женщину.

— Не отчаивайся, Мария. Никто не должен видеть твоих слез. Поговорим позже.

Девушка кивнула. Айрин была для нее единственной опорой. Они подошли к мадам Борискиной, которая тактично сделала вид, что не замечает отчаяния Марии. Она хорошо относилась к людям, которых любила, и была беспощадна к тем, кого ненавидела и распускала о них злобные сплетни. Чтобы не травмировать Марию, она говорила на общие темы, расспрашивая об общих знакомых и обсуждая новости из России.

Когда они втроем медленно шли по вестибюлю — Айрин и Мария поддерживали мадам Борискину, — навстречу им попались Леон и Лилиан Роз, которые, не отрывая глаз друг от друга, направлялись к выходу. Мария похолодела и как вкопанная замерла на месте. Ее била дрожь. Айрин слышала, как стучат ее зубы, и быстро обняла ее, чтобы она не упала.

— Ваша служанка в номере? — спросила Айрин почтенную даму.

Та кивнула:

— Да. Быстро уведите Марию наверх, а я уж как-нибудь доплетусь сама.

Айрин довела Марию до ближайшего лифта. Зайдя в номер, Айрин послала служанку за одеялом и уложила Марию на кушетку, но та продолжала дрожать, даже укрывшись теплым пледом. Когда появилась мадам Борискина, Айрин пыталась напоить Марию горячим чаем.

— Золотко мое, — сказала старушка, садясь радом и опираясь на костыли. — Мужчины — это самое большое зло на свете. От них все наши беды. Они до седых волос остаются мальчишками. Им постоянно нужно что-то новенькое: игрушка, ружье, карета, новая женщина. — Она ласково посмотрела на Марию. — Девочка моя, все это я тоже пережила. Не прошло и года после свадьбы, как мой муженек стал мне изменять.

— Я не хочу жить, — сквозь рыдания бормотала Мария. — Я больше не выдержу.

— Выдержишь. Ты должна выдержать, — оборвала ее пожилая леди. — Чувство долга — вот что нас держит. Забудь об иллюзиях, романтических мечтах. Надо трезво смотреть на жизнь и принимать ее такой, какая она есть. Нет идеальных людей. В жизни все складывается не так, как нам хочется, но это не значит, что мы не можем быть счастливы.

— Я никогда не буду счастливой, — рыдала Мария.

— Обязательно будешь. Счастье приходит, когда ты его совершенно не ждешь. Я знаю, что говорю. Запомни одно золотое правило и всегда его соблюдай: никогда не теряй собственного достоинства. Упрекать мужа — значит унижать себя. Этим ничего не добьешься. Если мужчина чувствует себя виноватым, он раздражается, обвиняет жену во всех неудачах и собственных слабостях. Он только и ждет случая, чтобы сорвать на тебе злость, а потом сам же презирает тебя за это. Но, — добавила она, погрозив пальцем, — если ты будешь сохранять достоинство как его жена, как мать его детей, ты всегда окажешься для него надежной гаванью. Он станет искать в тебе спасение от случайных связей, которые ему рано или поздно наскучат. Такие женщины часто пытаются удержать мужчину и совершают глупости, которых ты сумела избежать. Уверяю тебя, ты одержишь победу над ними и сохранишь свое достоинство. Все перемелется, жизнь войдет в свою колею, а все измены забудутся.

Пока мадам Борискина поучала Марию, Айрин отошла к окну, глядя на море, освещенное лунным светом. Она не могла бы успокоить Марию, как это сделала умудренная жизнью женщина. К тому же их связывали общая родина, культура и язык и они принадлежали к одному сословию. Мария постепенно пришла в себя. Айрин знала, что сама она была бы не способна на компромисс, к которому призывала мадам Борискина, но для русской женщины, воспитанной в условиях того общества, это был, вероятно, единственный способ выжить.

Марию уговаривали остаться в отеле хотя бы на одну ночь, но она, успокоившись, решила вернуться на яхту до приезда Леона — не для того, чтобы устроить ему сцену ревности, а чтобы сделать первый шаг на пути, начертанном ее старшей наставницей. Проводив ее к пристани, Айрин долго смотрела, как лодка увозит ее к большой белой яхте, где ее ожидала команда моряков в белой морской форме с начищенными до блеска пуговицами. Оказавшись на борту яхты, Мария — маленькая и хрупкая женщина на фоне рослых матросов — помахала ей рукой.

Айрин вернулась домой. Войдя во двор, она сразу заметила узкие полоски света, струящиеся через закрытые ставни окна. Кроме нее, ключ от квартиры был только у Грегори. Сердце ей подсказало: это он. Айрин еще немного помедлила, прежде чем подняться по лестнице вверх. Она страшно волновалась, не представляя, какой будет их встреча.

Не успела она подняться на первую ступеньку, как дверь распахнулась и из нее вышел Грегори. Несколько секунд они молча смотрели друг на друга.

— Могла бы ты жить в Голландии? — без всяких предисловий громко спросил он. — Я собираюсь закрыть офис на Хаттон-Гарден и перевести большую часть бизнеса в Амстердам.

От радости у Айрин закружилась голова, и, чтобы не упасть, она прислонилась к стене. Все-таки он нашел выход: отыскал город, где они могли бы жить вместе. Вытянув руки, Айрин бросилась ему навстречу. Пробежав несколько ступенек вниз, Грегори крепко схватил ее в объятия и буквально набросился на нее с поцелуями. Он не переставая целовал ее, повторял ей слова любви, говорил, как тосковал по ней во время их разлуки, твердил, что им нельзя расставаться, как это было в последний раз в Лондоне. Едва переступив порог квартиры, они бросились в постель, предавшись любви и забыв обо всем на свете.

На следующее утро весь Монте-Карло гудел слухами о последнем скандале.

Раскинувшись на атласных подушках в своей роскошной постели номера «Отеля-де-Пари», Лилиан просматривала утренние газеты, в которых, как она предвидела, упоминались события вчерашнего вечера в «Эрмитаже». Уже по выражению лица служанки, которая принесла ей завтрак в постель, она поняла, о чем болтают в отеле. Разумеется, горничная не сказала ни слова, но по ее насмешливому взгляду и резкому движению, с которым она поставила поднос на кровать, Лилиан поняла, что все уже знают о вчерашнем инциденте.