Трепет страха исступленно пробежал от пальцев ног к ее шее. Подводное ружье осталось на борту «Вихря». У нее не было оружия. Прежде чем Кэт успела, обороняясь, развернуться, ее схватили за плечи неистовые руки Кая.

Страх рассеялся, но гнев в его глазах только разжигал ее собственный. Будь он проклят за то, что так напугал ее, за его вмешательство! Отмахнувшись от него, Кэт подала знак, чтобы он оставил ее в покое. Одной рукой он обнял ее за талию и увлек к поверхности.

Только один раз ей почти удалось вырваться от него. Но Кай просто обнял ее снова, еще крепче, пока ей не пришлось выбирать, сдаться или прервать собственную подачу воздуха.

Когда они поднялись на поверхность, Кэт вдохнула воздух, чтобы закричать. Даже в этом ее опередили.

— Идиотка! — закричал Кай, волоча ее к лестнице. — Один день на ногах, и ты прыгаешь на сорок футов в глубину. Не знаю почему, черт побери, я раньше думал, что у тебя есть мозги!

Задохнувшись, она с трудом перекинула свои баллоны через борт. Когда она снова окажется на твердой земле, она еще скажет свое последнее слово. А сейчас — пусть высказывается.

— Ты всего на пару часов исчезла у меня из вида и уже совершаешь погружение. Практически без подготовки! Хороша, нечего сказать! Если бы я убил Марша, в этом была виновата ты.

К своей пущей ярости, Кэт обнаружила себя на борту «Вихря». Катера Марша нигде не было видно.

— Где «Чайка»? — требовательно спросила она.

— У Марша хватило ума рассказать мне, что ты вытворяешь.

Слова вылетали, как пули, пока Кай срывал с себя снаряжение.

— Я не убил его, потому что мне было нужно, чтобы он вышел со мной в море и отвел «Чайку» назад. — Кай стоял перед ней в такой ярости, какой она у него никогда еще не видела; с него стекала вода. — Как у тебя хватило мозгов погрузиться в одиночку?

Кэт откинула голову.

— А у тебя?

Разъяренный, Кай схватил ее и сам стал стягивать с нее гидрокостюм.

— Мы говорим не обо мне, черт побери! Я занимаюсь подводным плаванием с тех пор, как мне исполнилось шесть лет. Я знаю течения.

— Я тоже знаю течения.

— И я не лежал пластом целую неделю.

— Я лежала пластом неделю, потому что ты слишком остро на это отреагировал.

Кэт рванула прочь от него. Ее мокрый гидрокостюм уже был снят до талии, она окончательно сорвала его.

— Ты не имеешь никакого права указывать мне, где и когда я могу погружаться, Кай. Превосходство в силе не дает тебе права тащить меня, когда я занята сбором трофеев.

— Да черт с тем, что я имею право делать.

Кай снова потряс ее с большей силой, чем когда-либо. Сколько всего могло с ней произойти за те тридцать минут, что она находилась под водой! Сколько всего, что он слишком хорошо знал!

— Я сам наделяю себя правами. Ты не будешь спускаться под воду одна, даже если мне придется приковать тебя цепью, чтобы ты этого не делала.

— Ты велел мне нанять нового ныряльщика, — сказала Кэт сквозь зубы. — Пока я его не наняла, я погружаюсь одна.

— Ты бросила эту чертову сделку мне в лицо. Проценты. Паршивые проценты и дневная ставка. Ты знаешь, каково мне было?

— Нет! — закричала она, отталкивая его. — Нет, не знаю, как тебе было. Я не знаю, что ты чувствуешь и отчего. Ты мне никогда не говорил об этом.

Выжимая обеими руками свои мокрые волосы, Кэт пошла прочь.

— Мы достигли согласия относительно условий. Это все, что я знаю.

— Что было раньше.

— Раньше чего? — потребовала она ответа. Ее глаза наполнились слезами неизвестно по какой причине, и она часто заморгала. — До того, как я переспала с тобой?

— Черт побери, Кэт! — Кай пересек палубу, прижал ее к поручню, прежде чем она успела сделать вдох. — Ты хочешь достать меня за то, что я сделал или не сделал четыре года назад? Я даже не знаю, за что именно. Я не знаю, чего ты от меня хочешь или не хочешь, и мне недосуг об этом задумываться, просто тошно.

— Не надо загонять меня в угол, — сказала она яростно. — Именно так я хочу. Я не хочу пассивно следовать чьим-то планам относительно меня. Не желаю, чтобы кто-то игнорировал мои собственные цели и желания.

— Прекрасно. — Они оба теряли контроль над собой, но Кай больше не ругался. Он сорвал с себя гидрокостюм и отбросил его в сторону. — Просто вспомните кое-что, леди. Я ничего не жду и ничего не предполагаю. Один раз, может быть, но не больше. Был только один человек, который всегда загонял тебя в угол, и это не я.

Кай швырнул свою маску на палубу, где она подпрыгнула и ударилась в борт.

— Я тот, кто тебя отпустил.

Кэт оцепенела. Даже на расстоянии Кай видел, как ее глаза снова посуровели.

— Я не желаю обсуждать моего отца с тобой.

— Схватываешь все на лету, не так ли?

— Ты обижался на него. Ты…

— Я? — перебил ее Кай. — Может, ты лучше посмотришь на себя, Кэт?

— Я любила его, — сказала она страстно. — Всю свою жизнь я пыталась показать это ему. Ты не понимаешь.

— Откуда ты знаешь, что я не понимаю? — взорвался Кай. — Да я вижу все, что ты чувствуешь всякий раз, когда мы находим что-то на дне! Ты думаешь, я настолько слеп и не вижу, как тебе больно, потому что ты это нашла, а не он? Ты не думаешь, что меня разрывает на части, когда я вижу, как ты ругаешь себя за то, что считаешь себя не тем, кем он хотел тебя видеть? И я устал, — продолжал он, когда ее дыхание начало прерываться. — Чертовски устал оттого, что меня сравнивают с человеком, которого ты любила, но никогда не была с ним близка.

— Не была. — Кэт закрыла лицо руками, ненавидя слабость, но будучи бессильной против нее. — Я не делаю этого. Я только хочу…

— Чего? — требовательно спросил Кай. — Чего ты хочешь?

— Я не плакала, когда он умер, — сказала Кэт себе в ладони. — Я не плакала даже на похоронах. Я должна ему слезы, Кай. Я должна была ему кое-что.

— Ты ничего ему не должна. — Расстроенный, Кай провел рукой по волосам, прежде чем подойти к ней. — Кэт.

Поскольку слова показались ему бесполезными, он просто привлек ее к себе.

— Я не плачу.

— Поплачь сейчас, — тихо сказал он и прижался губами к ее затылку. — Плачь.

Так она и сделала, отчаянно, за то, что больше никогда не сможет к нему прикоснуться, заключить в объятия. Кэт жаждала любви, простого общения, понимания. Она плакала, потому что было слишком поздно и теперь она ничего этого не может получить от своего отца. Она плакала, потому что не была уверена, что сможет снова просить любви у кого-то другого.

Кай обнял ее, опускаясь на скамью, и пристроил ее у себя на коленях. Он не мог найти слова утешения. Он мог предложить ей лишь выплакаться. И собственное молчаливое сочувствие.

Когда слезы стали иссякать, Кэт уткнулась лицом в его плечо. Так хорошо и просто, хотя эта простота исходила от непростого человека. Так нежно, пусть даже нежность шла от беспокойного характера.

— Я не могла скорбеть о нем раньше, — пробормотала она. — Не знаю почему.

— Чтобы скорбеть, не обязательно плакать.

— Может, и нет, — устало сказала она. — Не знаю. Но что ты сказал, это правда. Я хотела сделать все это для него, потому что у него никогда больше не будет возможности закончить то, что он начал. Не знаю, понимаешь ли ты, но знаю, я сделаю все, что могу. Для него и для себя.

— Кэт, — Кай запрокинул голову, чтобы видеть ее лицо. Ее глаза опухли от слез, — мне не нужно понимать. Я хочу просто любить тебя.

Кай почувствовал, как она напряглась в его объятиях, и тут же проклял себя. Почему он никогда не говорил с ней так, как нужно было говорить? Ласково, спокойно, тихо. Она — женщина, которой нужны ласковые слова, а он — мужчина, который всегда боролся с ними.

Кэт не шевельнулась, и они долгое-долгое мгновение оставались в прежнем положении.

— Правда? — выдавила она через мгновение.

— Правда что?

«Неужели придется силой тащить это из него?»

— Ты любишь меня?

— Кэт, — расстроенный, Кай отодвинулся от нее, — не знаю, как еще это тебе доказать.

Ты хочешь букеты цветов, бутылки французского шампанского, стихи? Но черт побери, я не из таких.

— Мне нужен прямой ответ.

Кай издал короткий вздох. Иногда ее спокойствие доводит его до безумия.

— Я всегда любил тебя. Никогда не переставал любить.

Эти слова прошли через нее чем-то острым, горячим, со смесью боли и удовольствия, она еще не совсем представляла, как с этим быть.

Медленно Кэт высвободилась из его объятий и, пройдя по палубе, уставилась на море. Буи, которые отмечали место поисков, мягко покачивались. «Почему нет буев в жизни, чтобы указывали путь?»

— Ты никогда мне не говорил.

— Послушай, я не могу даже сосчитать всех женщин, которым я это говорил. — Когда Кэт повернулась к нему с удивленно приподнятой бровью, Кай поднялся, чувствуя неловкость. — Им было очень просто сказать это, для них это ничего не значило. Гораздо труднее выдавить из себя эти слова, когда ты серьезен и боишься, что кто-то собирается уйти от тебя, стоит только тебе их произнести.

— Я не сделала бы этого.

— Ты отступилась от меня, уехала на четыре года, когда я просил тебя остаться.

— Ты попросил меня остаться, — напомнила она ему. — Не возвращаться в Коннектикут, переехать к тебе. Просто так. Никаких обещаний, никаких обязательств, никаких намеков на намерения строить жизнь вместе со мной. У меня есть обязанности.

— Ну да, делать то, чего хотел от тебя твой отец.

Кэт проглотила и это. В какой-то мере он прав.

— Ладно, да. Но ты никогда не говорил, что любишь меня.

Кай подошел ближе.

— Теперь говорю.

Она кивнула, ее сердце было уже где-то в районе горла.

— И я не отступлюсь. Хотя и не уверена, что смогу сделать следующий шаг. Как, впрочем, и ты тоже.

— Ты хочешь обещаний.

Кэт покачала головой:

— Нам обоим нужно время, есть о чем подумать.

— Кэт.

В нетерпении он подошел к ней, взяв за руки.

Они дрожали.

— О некоторых вещах лучше не думать. Иные, правда, требуют некоторого осмысления.

— Твоя жизнь сложилась определенным образом, моя тоже, — быстро сказала она. — Кай, я только сейчас начала меняться. Я не хочу совершить ошибку с тобой. Это слишком важно. Со временем…

— Мы потеряли четыре года, — перебил ее Кай. Он понял, что ему нужно принять какое-то решение, и быстро. — Я больше не могу ждать, чтобы услышать это, если оно внутри тебя.

Кэт издала плохо сдерживаемый вздох. Если он спросит, она ответит. Этого будет достаточно.

— Я люблю тебя, Кай. Я никогда не переставала любить тебя. Я так и не сказала этого тебе в свое время.

Кай ощутил невесомость, взяв ее лицо в ладони.

— Ты говоришь мне это сейчас. Этого достаточно.

Глава 11

Любовь. Кэт прочла сотни стихов об этом уникальном чувстве. Она читала, анализировала и проводила лекции о бесчисленных романах, где любовь являлась катализатором всех действий и эмоций. Со своими студентами она препарировала бесчисленные строки из книг, пьес и стихов, которые все возвращаются к этому единственному слову.

Теперь, возможно впервые в жизни, любовь выпала и ей. Кэт обнаружила, что любовь обладает большей властью, чем об этом повествуют художественные произведения. Она обнаружила, что не понимает ее.

Кай не играет словами, как Байрон, и не строит романтические фразы, как Ките. То, что он сказал, он сказал просто и очень серьезно. И все равно она не понимает его.

Возможно, Кэт по-своему понимает чувства. Она любила Кая много лет, с того первого откровения однажды летом, когда узнала, что означает хотеть разделить себя с другим полностью.

«Но что Кай находит во мне достойным любви?» Не скромность, а основательная практичность, на которой она выросла, озадачила ее этим вопросом. Где есть эффект, там есть и причина. Где реакция, там воздействие. Мир живет по этому принципу. Она добилась любви Кая. Интересно как?

Кэт не сомневалась в собственном интеллекте. Возможно, пожалуй, преувеличивала свои умственные способности, и это было причиной того, что она недооценивала другие свои черты.

Кай — человек действия, беспокойная и чувствительная натура. Она же, напротив, считала себя гармонично уравновешенной. В то время как она благоденствовала в рутинном спокойствии, Кай процветал на неожиданностях. Как он мог ее полюбить? И тем не менее полюбил.